П.И. МЕЛЛИСИНО -ПЕДАГОГ, ПОЛКОВОДЕЦ, АРТИЛЛЕРИСТ

Е.Р. Ольховский

Скульптуры Петра Ивановича Меллисино (Мелиссино) нет на примечательном памятнике Екатерине II и ее ближайшим сподвижникам, установленном рядом с Невским проспектом в Петербурге архитектором и скульптором, живописцем и рисовальщиком Михаилом Осиповичем Микешиным. Это неудивительно: Петр Иванович Меллисино не был выдающимся государственным мужем, а являлся лишь добросовестным исполнителем воли великой императрицы, одним из многочисленных представителей военно-чиновничьего слоя Российской Империи.

Петр Иванович родился в 1724 году, по надписи на эпитафии — в 1726-м. Его отец — венецианский грек, приехавший в Россию при Петре I в качестве лекаря, служил долго и стал даже вице-директором Медицинской канцелярии. В царствование Анны Иоанновны Меллисино-отец имел в Петербурге открытый дом, устраивал приемы. Своим детям он стремился дать самое блестящее образование. Петр Иванович кроме русского знал греческий, латинский, турецкий, итальянский, английский, немецкий и французский языки, мастерски рисовал, танцевал, фехтовал, ездил верхом. Отец отдал его на 15-м году жизни в Сухопутный шляхетский кадетский корпус, в котором он учился целых 10 лет: развитой, образованный, с привлекательной наружностью, он предпочитал светское общество учебному заведению.

Меллисино еще в юности отличался редким умением декламировать. Будучи кадетом а затем офицером Сухопутного кадетского корпуса, молодой человек активно участвовал в театральном кружке. Он выступал не только на сцене корпуса, но и во внутренних покоях императрицы Елизаветы Петровны. Так Петр Иванович Меллисино стал известен при дворе. Почти 20 лет учебы и службы провел Меллисино в Сухопутном кадетском корпусе, участвовал в создании русской театральной труппы, в постановке корпусных кадетских балетов, устраивал фейерверки и иллюминации во время празднеств.

В марте 1759 года Меллисино решил определиться в армию, в артиллерию. Конечно, и здесь сначала он занимался устройством фейерверков, но затем добровольно попросился в действующую армию. Шла Семилетняя война с Пруссией. Командовал артиллеристами Меллисино довольно успешно и из капитана скоро стал полковником.

Современники упрекали Петра Ивановича Меллисино в эпикурействе. Однако это был человек “разносторонний и интересовавшийся всем, что касается умственных течений того времени”. Так писали о нем историки Н.П. Жервэ и В.Н. Строев в своем “Историческом очерке 2-го кадетского корпуса”¹. Походный отряд артиллерии под командованием полковника Меллисино участвовал в дворцовом перевороте 1762 года, приведшем на русский трон Екатерину II.

Когда началась очередная русско-турецкая война, Меллисино служил в 1-й армии князя Александра Михайловича Голицына — командовал артиллерией. В сражении при Ларге 18 июля 1770 года (1-й армией в это время уже командовал генерал-аншеф П.А. Румянцев) Петр Иванович показал себя храбрым и умелым военачальником. Он вывез свои орудия к турецким укреплениям, охраняемым артиллерией, и вступил с нею в бой. Подбив несколько орудий, он значительно ослабил неприятельский артиллерийский огонь, что облегчило подготовку атаки русской армии. “Но еще более отличился он при Кагуле, — пишет о П.И. Меллисино историк Василий Федорович Ратч в своих “Сведениях о графе Алексее Андреевиче Аракчееве”, — когда в самом начале сражения многочисленная турецкая конница, пущенная в атаку, была остановлена и опрокинута частым огнем под его начальством находившейся артиллерии — дело, за которое он получил Георгия 3-го класса”². А в январе 1770 года Петр Иванович стал генерал-майором.

За время войны Меллисино сблизился с Григорием Александровичем Потемкиным, в будущем светлейшим князем Таврическим, фаворитом, а впоследствии тайным мужем и соправителем Екатерины II. Потемкин рекомендовал Петра Ивановича в качестве командира Артиллерийского и инженерного шляхетского кадетского корпуса. Кандидатура оказалась подходящей. Императрица несколько раз беседовала с Меллисино и убедилась, что сделала правильный выбор. Петру Ивановичу был пожалован чин генерал-поручика.

К чести Меллисино он прямо и смело высказал императрице свои сомнения по поводу ее планов сократить срок обучения и численность начальных классов, существовавших при кадетском корпусе, и комплектовать их на базе выпускников других учебных заведений. По мнению императрицы, это должно было привести к сокращению расходов на содержание корпуса, но при этом предполагалось принимать в него до тысячи мальчиков ежегодно, так как артиллерии и инженерным войскам требовалось все больше офицеров, поскольку страна вела почти непрерывные войны. Петр Иванович убеждал императрицу, что осуществление ее планов приведет к резкому снижению уровня подготовки кадетов и выпускаемых офицеров. Меллисино доказал, что кадетский корпус может существовать только за счет своих же воспитанников “приуготовительных” классов, так как в него идут учиться дети бедных дворян, которые за милость считают помещение своих детей еще в малолетнем возрасте в корпус. Если не пойдут малолетние, то и желающих поступить сюда станет недостаточно.

Насколько прав оказался Меллисино, видно на примере Алексея Андреевича Аракчеева. Вместе с отцом, довольно бедным дворянином, мальчик приехал в Петербург именно для поступления в Артиллерийский и инженерный кадетский корпус. В течение нескольких месяцев они, подав прошение и практически голодая, ежедневно приходили в приемную, молча встречали Меллисино и покорно ждали ответа на свое прошение о зачислении мальчика в корпус. Однажды ребенок не выдержал, бросился к генералу, рассказал о своей беде и умолял Петра Ивановича принять его в корпус. Он как раз и был одним из тех бедных дворян, для которых только элементарные классы открывали путь к дальнейшему учению и офицерской службе в российской армии. Аракчеева приняли, и он оправдал расположение к нему П.И. Меллисино, который особенно полюбил юношу за “исправность” в учебе и службе.

С именем Меллисино связаны самые яркие страницы в истории корпуса. Даже простой перечень того, что сделал в руководимом им учебном заведении Петр Иванович, показывает, что это был замечательный педагог. Н.П. Жервэ и В.Н. Строев, историки кадетского корпуса, сообщают, что Меллисино разработал полные и толковые должностные инструкции для кадетов и всех служащих в корпусе. Он сочувствовал в целом передовым просветительским идеям, установил новый порядок экзаменов, гулял с воспитанниками в саду, чтобы лучше узнать их, отменил телесные наказания для кадетов, и если уже таковые применялись, то лишь по письменному разрешению генерала. По проекту реформ, одобренному императрицей, Меллисино усилил в программе обучения общеобразовательную подготовку, расширил преподавание истории и географии. В курс обучения были введены естественная история, верховая езда и иностранные языки: немецкий и французский. Больше внимания стало уделяться не только тактике, но и артиллерии, фортификации. В корпусе существенно пополнялась библиотека, было приобретено много инструментов для физических упражнений, устроены кабинеты естествознания и истории, артиллерийская лаборатория. Кадетов стали учить даже основам морского дела.

Среди известных воспитанников и офицеров Артиллерийского и инженерного кадетского корпуса в период управления им П.И. Меллисино должны быть названы: генерал Алексей Петрович Ермолов, управлявший долгое время Кавказом, математики С.Е. Гурьев и В.И. Висковатов. Корпус выпустил десятки достойных офицеров для русской армии.

Стремясь упрочить славу своего учебного заведения, Петр Иванович старался постоянно находиться в кругу знатных вельмож, поддерживал с ними самые теплые отношения, давал пиры на славу, угощал знатно и соперничал в роскоши с самыми богатыми людьми. Однако на самом деле он располагал весьма скромными средствами, а чтобы пустить пыль в глаза, не всегда строго отделял свои кровные деньги от казенных. Императрица знала об этом, ворчала, неохотно, но прощала генерала. Когда началась война со Швецией, Петру Ивановичу снова поручили командовать всей русской артиллерией, в том числе и в финляндских крепостях. Он сделал много полезного, что было с удовлетворением отмечено и светлейшим князем Потемкиным, и императрицей. У Меллисино от счастья закружилась голова. Вообразив себя видным вельможей, он на одном балу не очень почтительно отозвался о Потемкине. “Доброжелатели” немедленно донесли об этом фавориту. Тот сразу вызвал генерала к себе, но принял его, лежа на кровати, и разговаривал уничижительно.

Меллисино молча выслушал оскорбления, понял, конечно, свою ошибку, но сдаваться не собирался. С этих пор он стал заметно сближаться с нелюбимым при дворе наследником престола великим князем Павлом Петровичем: всячески угождал цесаревичу, особенно по части обустройства артиллерии в Гатчине, рекомендовал ему безвестного тогда Алексея Андреевича Аракчеева. Последний ценил это до конца своей жизни.

Павел Петрович глубоко уважал Меллисино, был уверен в его преданности. И потому, как только стал императором, возвысил и обласкал, присвоил ему чин генерала от артиллерии и назначил командиром всех артиллерийских и инженерных корпусов русской армии³.

В.Ф. Ратч, собравший наиболее полные сведения о жизни и деятельности Петра Ивановича Меллисино, вполне справедливо считал, что новый главнокомандующий русской артиллерией и инженерными войсками оказал русской армии большую услугу “правильным устройством и развитием практических артиллерийских учений кадетского корпуса”. Исследователь отмечал, что Меллисино первым приступил к преобразованиям, которые стали к тому времени вопиющей потребностью. “Огромная тяжесть пушек, отливаемых в России, — отмечал Ратч, — парализовала деятельное участие, которое артиллерия могла принимать в боях, против облегчения же орудий восставали арсеналы, угрожая малой их прочностью при уменьшении количества металла. Для получения положительных данных, необходимых для решения этих вопросов, Меллисино приказал производить опыты над орудиями, отлитыми из различной смеси, с целью определения наилучшей пропорции для прочности орудий. Но при свойственной ему беспечности, когда его не подталкивала нужда, он допустил, что четыре года вяло тянулись эти опыты, которые были многим не по сердцу, и при Меллисино не последовало никаких изменений в размерах наших орудий. На основании полученных результатов установилась только пропорция составных частей меди и олова”.

И еще несколько строк о П.И. Меллисино. Он был женат на Марии Дмитриевне Кацаревой, имел сына Алексея, но вел, как тогда говорили, рассеянный образ жизни. Великий князь Николай Михайлович в ценнейшем издании “Русские портреты XVIII и XIX столетий” поместил такой текст к его замечательному портрету маслом, хранившемуся в Петербурге у А.А. Ватаци (художник неизвестен): “Меллисино не был идеалом добродетелей, но, наоборот, был самым слабохарактерным и до глубокой старости сластолюбивым человеком. Его дом был образцом не только европейского комфорта, но и чисто восточной неги. На его даче, на Елагином острове, была великолепная баня с бассейном на 12 человек, и купальщики в ней вытирались “индейской кисеей, затканной по бортам шелковыми цветами и золотом”, после купания гости усаживались за обед в роскошной турецкой палатке на цветущем лугу, причем шла оглушительная пальба из пушек, любезная слуху артиллериста-хозяина, но заставлявшая более слабонервных гостей желать, чтобы эта пальба происходила не так близко от них”⁴.

В сентябре 1797 года Петр Иванович почувствовал себя плохо. Он вынужден был отказаться от председательствования в Канцелярии главной артиллерии и фортификации и даже не смог подписывать необходимые по службе бумаги. Скоро оказалось, что его заболевание неизлечимо. Через три месяца он скончался, был оплакан императором Павлом I и его приближенными и погребен в Лазаревской церкви Александро-Невской лавры в Петербурге.

Однако точку в повествовании о Петре Ивановиче Меллисино ставить рано. Он был не только педагогом и боевым генералом, но и сыграл немалую роль в истории русского масонства. После быстрого и широкого распространения этого течения во многих странах внутри его возникло множество самых разнообразных ответвлений. В России, как утверждал историк масонства Ю.М. Лотман, оно отличалось неопределенностью идеалов, вследствие чего стало распространяться в разных кругах общества. В 70— 80-х годах XVIII века масоны в России считали человеческую натуру злой, антиобщественной, а человеческое общество — ареной всеобщей вражды, они отрицали необходимость социальных реформ и революций. Модно стало объявлять существовавшую действительность царством зла⁵. Усилились выступления внутри масонства за гуманистическую филантропию. Русские масоны стали звать “в будущее царство всемирного братства” через всеобщее просвещение людей под эгидой тайных руководителей масонского ордена.

Все это не могло не настораживать Екатерину II. В начале своего царствования она довольно безразлично относилась к распространению масонства в стране. Но затем в ее взглядах на него произошел заметный перелом. Прежде ее вполне устраивало даже левое масонство, но в 1792 году она запретила масонство в России. Павел Петрович, напротив, совершенно явно покровительствовал масонам и, взойдя на трон, материнский запрет отменил. А Петр Иванович Меллисино с юности играл заметную роль в русском масонстве. Во всяком случае, о принадлежности к масонству еще в пору его службы в Сухопутном корпусе упоминается в донесении Михаила Олсуфьева графу А.И. Шувалову, составленному в 1756 году по приказу императрицы Елизаветы Петровны. Имел связи с масонами и тот театральный кадетский кружок, о котором речь шла раньше. В известных Елагинских масонских ложах П.И. Меллисино играл роль первого надзирателя, что при их строго регламентированных уставных нормах было одной из самых высоких степеней доверия⁶. П.И. Меллисино создал масонскую военную ложу в Яссах. Историк масонства Г.В. Вернадский считал, что она была основана как ответвление от Великой ложи Англии⁷. Кроме того, Меллисино создал еще одну ложу, она называлась ложей Скромности, точнее, Молчаливости. Основанная на особой системе взглядов Петра Ивановича на масонство, эта ложа испытывала на себе влияние французских, шведских и немецких масонов, хотя, как утверждает историк масонства А.В. Семека⁸, была вполне самостоятельной. Система взглядов Меллисино отличалась квазинаучным содержанием и сохраняла в угоду русской знати пышные ритуалы и церемонии. Вряд ли она пользовалась широким распространением в стране. Ложа Скромности в действительности славилась концертами, вечерами, убранством и торжественностью ритуалов. Однако ее деятельность не вполне соответствовала внешнему великолепию. По словам историка всемирного масонства Фишера, система Петра Ивановича Меллисино вводила в обиход “пустосвятство, игру с молитвами и клятвами без всякого смысла, меры и цели”.

В 1782 году Екатерина II выразила порицание Провинциальной ложе масонов за связь с великим князем Павлом Петровичем и удалила из Петербурга князей А.Б. Куракина и Г.П. Гагарина. В этом же году по желанию Екатерины II Меллисино закрыл ложу Скромности. В письме к членам ложи по этому поводу он писал: “Как прекрасна была утренняя заря масонства на здешнем небосводе, все же... себялюбие, недоверие и самочинное мудрствование затмили дальнейшую ясность солнечного восхода. Эти пороки, матери партийного духа и сектантства, заползли в орден, и родились у них подобные же дети: вражда и презрение разорвали узы единения, удалили от первоначальных целей ордена, обесценили пользу для одних членов, навлекли на себя презрительную усмешку других”.

В 1786 году, как только политическая обстановка на русском Олимпе изменилась, Петр Иванович возобновил работу ложи. Относительно благоприятная обстановка в России для масонов сохранялась несколько лет. В 1793 году, опасаясь влияния Великой французской революции и якобинцев, которые прикрывались масонством, Екатерина II приказала закрыть все русские масонские ложи. Императрица поручила это дело Петру Ивановичу Меллисино. Он выполнил поручение без всяких сомнений и угрызений совести, ибо стойкостью политических убеждений никогда не отличался.

Е.Р. Ольховский

ПРИМЕЧАНИЯ

Источник: ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ 2004 №9