В царствование императрицы Екатерины II самым удивительным являлась быстрая перемена в поведении молодых людей, которых неожиданное счастье приближало к трону. За день до этого они принадлежали к тому классу общества, в который поставило их рождение и способности; они были скромны и часто любезны. В день, когда решалась их судьба, они были как бы одуряемы счастьем. Они поднимались до высших сфер и приближались к земному божеству. На этой высоте у них кружилась голова. Они вели себя неловко и нуждались в помочах. День же спустя они выказывали обыкновенно все бесстыдство выскочки, забывшего, что 24 часа назад он был ничто, стремящегося презирать окружавших его и грозящего злоупотребить своим незаслуженным возвышением. Молодой человек, о котором мы говорим здесь, вел себя именно так.

Валериан Зубов, третий из братьев, был 19 лет при возвышении Платона и прапорщик в конной гвардии. Он был тотчас же командирован в караул в Царское Село, и так как он понравился, то его ежедневно допускали в общество императрицы. Государыня оказывала ему столько же милости, как и его брату. Чтобы обставить хоть сколько-нибудь прилично его возвышение, он, в чине майора гвардии, был послан в армию князя Потемкина. Недовольный возвышением Зубовых, Потемкин выражал это тем презрением, с каким относился к Валериану публично, при всех. Но так как Потемкину намекнули из Петербурга, чтобы он после первого же счастливого дела прислал Зубова обратно в Петербург, то он уступил требованиям политики и послал его в Петербург с известием о взятии какой-то турецкой крепости, кажется Измаила. Когда Валериан перед отъездом из лагеря явился в последний раз к князю, чтобы получить последние приказания, случился интересный анекдот, много раз уже рассказанный, но все же удивительный. “Если императрица спросит тебя, — сказал князь дружески Валериану, — как я себя чувствую, скажи ей, что зубы причиняют мне боль, но когда я приеду в Петербург, то вырву их”. Этого, однако, не случилось. Зубы продолжали причинять ему боль. Потемкин явился в Петербург, хотел их вырвать, но искусство его, как зубного врача, оказалось для этого слишком слабым.

Едва Валериан прибыл ко двору, его повысили в чине, сделали флигель-адъютантом императрицы и, кроме других подарков, он получил орден Св. Георгия 4-й степени. Он остался в Петербурге, ежедневно бывал у императрицы и был осыпан знаками милости. В 1791 году его доходы считали уже в 22 000 рублей.

Довольно ограниченному уму Валериана такая жизнь должна была казаться приятной, и тем не менее Валериану хотелось идти дальше по пути военной славы, но, конечно, идти по-своему.

Беспорядки в Польше дали ему случай если и не прославиться, то стать известным. Как генерал-майор и кавалер ордена Св. Александра Невского он получил важное командование и отметил всюду свое пребывание следами безрассудства и жестокости. Крайне низкое, бесстыдное и возмутительное обхождение его с некоторыми польскими панами и их женами содействовало взрыву восстания в Варшаве в 1794 году и происшедшему от того несчастью многих русских. Известны средства, употреблявшиеся для успокоения поляков. Зубов занялся насильственным применением их. Но он был наказан на том же месте, где проявил наибольшую несправедливость. Однажды, в сентябре 1794 года, он отправился на рекогносцировку, и к тому же туда, где было особенно опасно. Отчасти он сделал это не вовремя, отчасти же он не был к этому призван. Это было с его стороны не мужество, а своевольство. Поляки это заметили, прицелились, и ему оторвало ногу ядром. Тотчас же был отправлен в Петербург курьер, не получивший, конечно, награды за это известие. Оно распространило при дворе ужас. Императрица сама написала Валериану и просила его возвратиться в Петербург. Она послала ему очень удобную английскую дорожную карету и 10 000 дукатов на дорожные издержки. Затем она дала ему орден Св. Андрея Первозванного, вследствие чего он стал генерал-лейтенантом, и 300 000 рублей на уплату его долгов. Зубов прибыл в Петербург в начале 1795 года. На каждой станции для него заготовляли 110 лошадей, и он все их брал, между тем как для герцога курляндского Бирона, который в то же время ехал в Петербург, заказывали на каждой станции лишь 60 лошадей, из которых он брал только 40. Валериан представился императрице в кресле на колесах. Великая во всем и в своих чувствованиях государыня не могла удержать слез при виде Валериана. Она хотела подарками выразить свое участие и облегчить его судьбу. Не все, конечно, подарки были известны публике; известны же были следующие: прекрасный, миленький дворец в Большой Миллионной улице, принадлежавший в прежнее время генералу Густаву Бирону и купленный потом камергером Дивовым; подарок в 25 000 рублей золотом и, наконец, пенсия в 13 000 рублей серебром. Лечение сопровождалось страданиями и шло мед­ленно, потому что он предавался всяческим излишествам. Он остался калекой. Ему пришлось отпилить часть колена. Одни говорят, что ему отпилили слишком много, другие — слишком мало. Выписали из Англии искусственные колена, но ни одно не пришлось. Когда он появлялся публично при дворе, он ходил на деревяшке. Тем не менее его все повышали в чинах.

В 1795 году Валериан был генерал-аншеф инфантерии и директор кадетского артиллерийского и инженерного корпуса.

Но славолюбие Зубова все еще было не удовлетворено. Он просил о позволении командовать армией в Персии и получил разрешение. Прежде чем говорить об этом походе, необходимо сказать о причине войны.

Несколько лет пред этим, во время князя Потемкина, один из его племянников, генерал Павел Потемкин, командовал русской армией на Кавказе. В то время в соседней или, по крайней мере, не слишком отдаленной Персии несколько братьев оспаривали друг у друга правление страной и изгоняли друг друга. Один из них, изгнанный одним из своих братьев, бежал со всеми своими драгоценностями к Павлу Потемкину. Этот принял его и сказал, что доставит его в Россию. Все его богатства были нагружены на корабль, а ему сказали, что он будет отправлен вслед на другом корабле. Он согласился, но, к его крайнему удивлению, его не хотели принять ни на один из кораблей. Между тем корабль с драгоценностями уже отплыл. Персиянин сел на маленькое судно и поплыл вдогонку своих сокровищ. Когда он был уже так близок к кораблю, на котором находились его сокровища, что мог вскочить на него, он бросился и ухватился обеими руками за борт. Ему отрубили пальцы, и несчастный упал обратно в свое судно. Изуродованный, он бежал на родину и был убит своим братом. Это был 75-летний евнух. Другой брат еще в юности оскопил его. Теперь этот евнух был узурпатором большей части Персии. Другого своего брата, Муртасу-Кули-хана, шаха эриванского, он тоже изгнал и русских купцов, торговавших с Персией, прогнал в Баку; впрочем, никаких других враждебных действий относительно России он не делал. Муртаса знал уже русских. Еще в 1793 году, когда евнух лишил его владений, он убежал на русскую землю, и именно в Астрахань. Теперь он сделал то же самое и, как человек, умевший защищать себя, прибыл даже в Петербург. Здесь он представился императрице, потребовал выдачи сокровищ своего покойного брата, захваченных Павлом Потемкиным, и просил о защите против евнуха. Защита была ему обещана, и Валериан Зубов получил командование над армией, назначенной в персидский поход.

Легко догадаться, что он отправился в поход с всевозможными удобствами, опустошил несколько провинций, перебил несметное число людей и сделал распоряжения об осаде Дербента. Предшествовавшие кровопролития сделали Валериана Зубова страшным. Город тотчас сдался. Рассказывают, будто 120-летний старик под­нес Зубову ключи города, те самые, которые он некогда подносил императору Петру I. Если этот анекдот, выдуманный, быть может, только ради оригинальности, справедлив, то старик мог пожаловаться на жестокость судьбы, приберегшей для него, после стольких лет, несравненно большее унижение, чем первое. Тогда он отдавал ключи великому, всеми почитаемому и коронованному победителю; теперь — юному, невежественному и злодейскому выскочке. Взятием Дербента закончил Валериан свою военную карьеру. Время его блеска миновало. Екатерина II умерла.

Павел I не видел никакого интереса в войне с Персией. Он отозвал назад войска, но сделал это в крайне оскорбительной для Валериана Зубова форме. Ни единым словом не извещая его, командующего армией, он послал всем находившимся под его начальством генералам приказание возвратиться со всеми своими войсками в Россию и отправиться на свои зимние квартиры. Валериан остался бы совершенно один, если бы не решился последовать за другими. В этом столь оскорбительном для чести Зубова приказе Павла I можно видеть один из побудительных мотивов к возмущению Зубовых против этого государя.

Валериан возвратился в Петербург и был нехорошо принят императором. Так как другие братья покинули уже двор, то и этот Зубов удалился от двора и отправился в свои великолепные имения в Курляндии, в бывшие уделы герцога, между которыми лучшее было Вюрцан. Таким образом Валериан разделил участь обоих старших братьев. Впоследствии он вместе с ними же прибыл в Петербург и вполне усвоил себе принципы заговорщиков. При насильственном выполнении страшной катастрофы он действи­тельно принимал большее участие, чем какое могло бы быть доверено ему при его печальном физическом состоянии.

Мудрость советовала Зубовым удалиться вслед за восшествием на трон Александра, по крайней мере на некоторое время, так как они имели случай заметить, что им едва ли удастся играть роль при новом правлении, хотя и милостивом, но справедливом и человеколюбивом. Валериан тоже последовал этому указанию мудрости и отправился в Курляндию. Там он и умер летом 1804 года.

Мы знаем уже все важнейшие должности, которые занимал Валериан. Но к этому мы должны еще прибавить, что он был немецкий имперский граф и кавалер орденов Белого, Черного и Красного Орла.

Валериан Зубов был невысок ростом, тем не менее это был чрезвычайно красивый мужчина. Особенно у него были живые глаза, взгляд его был чрезвычайно приятен. После того, как он лишился ноги и должен был все сидеть, он стал очень толст. Его внутренние качества вовсе не соответствовали его внешности. Он был человек ограниченный, ничему не учившийся; он был легкомыслен, развратен, расточителен, злопамятен и жесток.

Полагающие, что Валериан Зубов получил от императрицы чистыми деньгами и имениями не более миллиона рублей, ошибаются; вернее было бы сказать два миллиона. Его драгоценности также были весьма значительны.

Валериан Зубов был женат. Его женой была разведенная жена графа Прото-Потоцкого, некогда очень богатого поляка, имевшего в Варшаве меняльную лавку и потерявшего все свое состояние во время бедствий, постигших его родину. Зубов жил с нею открыто, и когда она формально развелась со своим мужем, Валериан женился на ней. Мы слышали, что от этого брака были дети.

---

Источник: Гельбиг Г. фон. Русские избранники [Пер. с немецк. и примеч. В.А. Бильбасова]. – Берлин: Издание Фридриха Готтгейнера, 1900. - С. a-b.
Полный текст на сайте Российские мемуары XVIII века.