Первоисточники
●
●
●
●
ПОСЛЕДНИЙ НОМЕР
ИСТОРИЯ КИТАЯ
40. По сигналу, данному обеими сторонами почти одновременно, войска сблизились, и начался ожесточенный бой, проходивший с переменным успехом. Именно XXXVI легион, атаковавший стоявшую вне рва царскую конницу, повел бой так удачно, что подошел к самым городским стенам, перешел через ров и напал на врагов с тылу. Но стоявший на другом фланге понтийский легион несколько подался перед неприятелями назад и тем не менее сделал попытку обойти ров и переправиться через него, чтобы напасть на незащищенный неприятельский фланг; однако при самом переходе через ров он был осыпан неприятельскими снарядами и уничтожен. Легионы же Дейотара с трудом выдержали атаку. Таким образом, победившие войска царя обратились своим правым флангом и центром против XXXVI легиона. Тем не менее он храбро выдержал атаку победителей и, хотя был окружен большими неприятельскими силами, сражался с редким присутствием духа, после чего отступил, построившись в каре, к подножию гор. Вследствие неудобства местности Фарнак не пожелал преследовать его до этого пункта. Таким образом, понтийский легион почти весь погиб, из солдат Дейотара была перебита значительная часть, и только XXXVI легион отступил на высоты, потеряв не более двухсот пятидесяти человек. В этом сражении пало несколько знатных и известных римлян из числа римских всадников. Несмотря на это поражение, Домитий собрал остатки рассеянного войска и отступил безопасными путями через Каппадокию в Азию.
[40] Signo sub idem tempus ab utroque dato concurritur: acriter varieque pugnatur. Nam XXXVI legio, cum extra fossam in equites regis impetum fecisset, adeo secundum proelium fecit ut moenibus oppidi succederet fossamque transiret aversosque hostis aggrederetur. At Pontica ex altera parte legio, cum paulum aversa hostibus cessisset, fossam autem circumire +acies secundo+ conata esset, ut aperto latere aggrederetur hostem, in ipso transitu fossae confixa et oppressa est. Deiotari vero legiones vix impetum sustinuerunt. Ita victrices regiae copiae cornu suo dextro mediaque acie converterunt se ad XXXVI legionem. Quae tamen fortiter vincentium impetum sustinuit, magnis copiis hostium circumdata praesentissimo animo pugnans in orbem se recepit ad radices montium; quo Pharnaces insequi propter iniquitatem loci noluit. Ita Pontica legione paene tota amissa, magna parte Deiotari militum interfecta XXXVI legio in loca se superiora contulit non amplius CCL desideratis. Ceciderunt eo proelio splendidi atque inlustres viri non nulli, equites Romani. Quo tamen incommodo Domitius accepto reliquias exercitus dissipati collegit itineribusque tutis per Cappadociam se in Asiam recepit.
41. Увлеченный своим успехом и ожидая, что с Кесарем случится то, чего он для него хотел, Фарнак захватил всеми своими войсками Понт. Там он вел себя как победитель и жестокий тиран, поставивший себе целью укрепить за собой высокое положение своего отца, – только с большею удачею: он взял с бою много городов и разграбил достояние римских и понтийских граждан; тех, кто были привлекательны своей красотой и юностью, он подверг таким наказаниям, которые бедственнее самой смерти. Вообще никто против него не защищался, и он занимал Понт, хвастаясь, что вернул себе отцовское царство.
[41] Pharnaces rebus secundis elatus, cum de Caesare ea quae optabat speraret, Pontum omnibus copiis occupavit ibique et victor et crudelissimus rex, cum sibi fortunam paternam feliciore eventu destinaret, multa oppida expugnavit, bona civium Romanorum Ponticorumque diripuit, supplicia constituit in eos qui aliquam formae atque aetatis commendationem habebant ea quae morte essent miseriora, Pontumque nullo defendente paternum regnum glorians se recepisse obtinebat.
42. Около этого же времени Кесаря постигло несчастье и в Иллирии. Эта провинция была в предыдущие месяцы занята не только без позора, но и со славой. Хотя она отнюдь не имела запасов для содержания целых армий и была вконец опустошена происходившей по соседству войной и внутренними раздорами, однако посланный туда летом с двумя легионами и с полномочиями прэтора квестор Кесаря Кв. Корнификий своими благоразумными действиями и бдительностью не только занял, но и защитил ее – особенно тем, что всячески избегал каких-либо опрометчивых движений вперед. Именно он завоевал много крепостей, лежащих на высоких местах, выгодное положение которых соблазняло их обитателей спускаться вниз для нападений, и отдал их в добычу своим солдатам. Хотя добыча эта при совершенно безнадежном состоянии провинции была мала, однако она была приятна солдатам особенно потому, что была приобретена их храбростью. Кроме того, когда Октавий, бежавший после сражения при Фарсале (27) с большим флотом, направился в этот залив, то Корнификий при помощи немногих кораблей ядертинов, которые всегда сохраняли исключительную верность нашему государству, рассеял Октавиевы корабли и овладел ими. С присоединением этих взятых в плен судов к судам союзников он мог отважиться даже на морское сражение. Кесарь, победоносно преследуя на другом конце света Гн. Помпея, услыхал, что многие из его противников собрали после поражения остатки своих войск и устремились в Иллирию вследствие ее соседства с Македонией. Тогда он послал к Габинию (28) письменный приказ двинуться с недавно набранными легионами новобранцев в Иллирию на соединение с Кв. Корнификием и защищать эту провинцию от могущих приключиться опасностей, а если ее можно охранять небольшими силами, то привести легионы в Македонию. Кесарь был убежден, что, пока жив Помпей, весь этот край снова поднимет войну.
[42] Sub idem tempus in Illyrico est incommodum acceptum, quae provincia superioribus mensibus retenta non tantum sine ignominia sed etiam cum laude erat. Namque eo missus aestate cum duabus legionibus Q. Cornificius, Caesaris quaestor, pro praetore, quamquam erat provincia minime copiosa ad exercitus alendos et finitimo bello ac dissensionibus confecta et vastata, tamen prudentia ac diligentia sua. quod magnam curam suscipiebat ne quo temere progrederetur, et recepit et defendit. Namque et castella complura locis editis posita, quorum opportunitas castellanos impellebat ad decursiones faciendas et bellum inferendum, expugnavit eaque praeda milites donavit, quae etsi erat tenuis, tamen in tanta provinciae desperatione erat grata, praesertim virtute parta, et cum Octavius ex fuga Pharsalici proeli magna classe in illum se sinum contulisset, paucis navibus Iadertinorum, quorum semper in rem publicam singulare constiterat officium, dispersis Octavianis navibus erat potitus, ut vel classe dimicare posset adiunctis captivis navibus sociorum. Cum diversissima parte orbis terrarum Cn. Pompeium Caesar victor sequeretur complurisque adversarios in Illyricum propter Macedoniae propinquitatem se reliquiis ex fuga collectis contulisse audiret, litteras ad Gabinium mittit, uti cum legionibus tironum, quae nuper erant conscriptae, proficisceretur in Illyricum coniunctisque copiis cum Q. Cornificio, si quod periculum provinciae inferretur, depelleret; sin ea non magnis copiis tuta esse posset, in Macedoniam legiones adduceret. Omnem enim illam partem regionemque vivo Cn. Pompeio bellum instauraturam esse credebat.
43. Габиний прибыл в Иллирию в трудное время года – зимою. Думал ли он, что провинция довольно богата, приписывал ли многое счастью Кесаря, или полагался на свою собственную доблесть и опытность, благодаря которой он часто выходил невредимым из военных опасностей и в качестве самостоятельного вождя с успехом вел важные операции, – как бы то ни было, провинция, отчасти опустошенная, отчасти неверная, помочь ему не могла, да и сам он не был в состоянии подвозить к себе продовольствие морем, которое было недоступно для него из-за бурь. Таким образом, стесненный большими затруднениями, он вел войну не так, как хотел, но так, как был вынужден. И поневоле ему приходилось в очень суровую погоду завоевывать крепости или города из-за нужды в провианте, причем он часто терпел поражения, а варвары настолько стали презирать его, что принудили его принять бой на походе во время его отступления в приморский город Салону, в котором жили очень храбрые и верные римские граждане. Потеряв в этом сражении более двух тысяч солдат, 38 кентурионов и 4 трибунов, Габиний с остальными силами отступил в Салоны и там, изнемогая от всякого рода затруднений и нужды, через несколько месяцев умер от болезни. Его несчастья при жизни и внезапная смерть внушили Октавию большую надежду на овладение провинцией. Но столь могущественная на войне судьба, распорядительность Корнификия и доблесть Ватиния не дали ему долго наслаждаться счастьем.
[43] Gabinius ut in Illyricum venit hiberno tempore anni ac difficili sive copiosiorem provinciam existimans sive multum fortunae victoris Caesaris tribuens sive virtute et scientia sua confisus, qua saepe in bellis periclitatus magnas res et secundas ductu ausuque suo gesserat, neque provinciae facultatibus sublevabatur, quae partim erat exinanita partim infidelis, neque navibus intercluso mari tempestatibus commeatus supportari poterat; magnisque difficultatibus coactus non ut volebat sed ut necesse erat bellum gerebat. Ita cum durissimis tempestatibus propter inopiam castella aut oppida expugnare cogeretur, crebro incommoda accipiebat adeoque est a barbaris contemptus ut Salonam se recipiens in oppidum maritimum, quod cives Romani fortissimi fidelissimique incolebant, in agmine dimicare sit coactus. Quo proelio duobus milibus militum amplius amissis, centurionibus XXXVIII, tribunis IIII, cum reliquis copiis Salonam se recepit summaque ibi dificultate rerum omnium pressus paucis mensibus morbo periit. Cuius et infelicitas vivi et subita mors in magnam spem Octavium adduxit provinciae potiendae; quem tamen diutius in rebus secundis et fortuna, quae plurimum in bellis potest, diligentiaque Cornifici et virtus Vatini versari passa non est.
44. Ватиния, который в то время был в Брундисии (29) и узнал о происшествиях в Иллирии, Корнификий часто приглашал в своих письмах подать помощь провинции. Вместе с тем Ватиний слыхал и о том, что М. Октавий заключил с варварами договоры и во многих местах делает нападения на наши гарнизоны, частью сам со своим флотом с моря, частью на суше, употребляя для этого отряды варваров. Хотя Ватиний был очень болен и его физические силы не были на уровне его воодушевления, однако силою воли он победил физическую слабость и затруднения, связанные с зимним временем и спешными приготовлениями к военным действиям. Так как у него самого было мало в гавани военных судов, то он послал в Ахайю письмо к Кв. Калену (30) с просьбой прислать ему эскадру. Но это дело шло медленнее, чем того требовало опасное положение наших солдат, которые не были в состоянии выдержать нападение Октавия. Тогда Ватиний прикрепил носы к своим довольно многочисленным, но по размеру не совсем подходящим для морского сражения весельным судам. Присоединив их к военным кораблям и тем увеличив свой флот, он посадил на него ветеранов, которые во время переправы армии в Грецию были оставлены в большом количестве из всех легионов в Брундисии для лечения, и двинулся в Иллирию. Некоторые города, которые отложились от нас и отдались Октавию, он завоевывал, если же они были упорны в своем решении, то он обходил их, и вообще ничем себя не связывал и нигде не задерживался, но со всей возможной быстротой преследовал самого Октавия. Когда последний осаждал с суши и с моря Эпидавр, где был наш гарнизон, Ватиний своим приходом заставил его снять осаду и выручил наш гарнизон.
[44] Vatinius Brundisi cum esset, cognitis rebus quae gestae erant in Illyrico, cum crebris litteris Cornifici ad auxilium provinciae ferendum evocaretur et M. Octavium audiret cum barbaris foedera percussisse compluribusque locis nostrorum militum oppugnare praesidia partim classe per se partim pedestribus copiis per barbaros, etsi gravi valetudine adfectus vix corporis viribus animum sequebatur, tamen virtute vicit incommodum naturae difficultatesque et hiemis et subitae praeparationis. Nam cum ipse paucas in portu navis longas haberet, litteras in Achaiam ad Q. Calenum misit, uti sibi classem mitteret. Quod cum tardius fieret quam periculum nostrorum flagitabat, qui sustinere impetum Octavi non poterant, navibus actuariis, quarum numerus erat satis magnus, magnitudo nequaquam satis iusta ad proeliandum, rostra imposuit. His adiunctis navibus longis et numero classis aucto militibus veteranis impositis, quorum magnam copiam habebat ex omnibus legionibus, qui numero aegrorum relicti erant Brundisi, cum exercitus in Graeciam transportaretur, profectus est in Illyricum maritimasque non nullas civitates, quae defecerant Octavioque se tradiderant, partim recipiebat, partim remanentis in suo consilio praetervehebatur nec sibi ullius rei moram necessitatemque iniungebat quin quam celerrime posset ipsum Octavium persequeretur. Hunc oppugnantem Epidaurum terra marique, ubi nostrum erat praesidium, adventu suo discedere ab oppugnatione coegit praesidiumque nostrum recepit.
45. Когда Октавий узнал, что эскадра Ватиния состоит в значительной степени из весельных судов, то, полагаясь на свой флот, он стал у острова Тавриды. В этом направлении крейсировал и преследовавший его Ватиний. Он, впрочем, не знал, что Октавий стоит там, но вообще решил продолжать погоню за ним по мере его продвижения вперед. При приближении к Тавриде корабли Ватиния рассеялись от бурной погоды, а также и потому, что не подозревали близости неприятеля. Но вдруг Ватиний заметил, что против него идет корабль с военным экипажем и со спущенными до середины мачты реями. Тогда он немедленно приказал подтянуть паруса, спустить реи и взяться за оружие, затем поднял знамя и этим дал сигнал шедшим непосредственно за ним кораблям делать то же самое. Ватинианцы начали готовиться к бою, будучи застигнуты врасплох, а Октавиевы корабли в полной готовности один за другим стали выходить из гавани. Обе боевые линии выстроились. В эскадре Октавия было больше стройности, в эскадре Ватиния – больше воодушевления.
[45] Octavius cum Vatinium classem magna ex parte confectam ex naviculis actuariis habere cognosset, confisus sua classe substitit ad insulam Tauridem; qua regione Vatinius insequens navigabat, non quo Octavium ibi restitisse sciret, sed quod eum longius progressum insequi decreverat. Cum propius Tauridem accessisset distensis suis navibus, quod et tempestas erat turbulenta et nulla suspicio hostis, repente adversam ad se venientem navem antemnis ad medium malum demissis instructam propugnatoribus animum advertit. Quod ubi conspexit, celeriter vela subduci demittique antemnas iubet et milites armari et vexillo sublato, quo pugnandi dabat signum, quae primae naves subsequebantur idem ut facerent significabat. Parabant se Vatiniani repente oppressi; parati deinceps Octaviani ex portu procedebant. Instruitur utrimque acies, ordine disposita magis Octaviana, paratior militum animis Vatiniana.
46. Хотя Ватиний видел, что ни величиной, ни числом своих судов он не может померяться с врагом, он предпочел пойти на риск, приняв сражение. Поэтому он первый с своей квинкверемой атаковал квадрирему самого Октавия. Когда тот с большой быстротой и храбростью пошел на веслах против него, то их корабли так сильно столкнулись нос с носом, что корабль Октавия был зацеплен носом Ватиниева корабля, вонзившимся в его деревянный корпус. С обеих сторон в разных местах завязался ожесточенный бой, но главные атаки направлялись на суда вождей: так как каждый корабль пытался подать помощь своему главнокомандующему, то на очень узком пространстве разыгралось большое рукопашное сражение. И чем больше удавалось сражаться при тесном соприкосновении кораблей, тем больше брали верх солдаты Ватиния: с изумительной храбростью, без всякого колебания они перепрыгивали со своих кораблей на корабли врагов и, далеко превосходя их храбростью в рукопашном бою, сражались очень удачно. Квадрирема самого Октавия была пущена ко дну; кроме того, многие суда были взяты или пробиты носами и потоплены; флотские солдаты Октавия были частью перебиты на кораблях, частью сброшены в море. Сам Октавий спасся на лодку, но так как на нее устремилось в бегстве много народа, то она затонула; он был при этом ранен, но все-таки доплыл до своего капера, который и принял его; а затем, когда ночь положила конец сражению, Октавий бежал на парусах при большой буре. За ним последовало несколько его кораблей, случайно спасшихся от гибели.
[46] Vatinius cum animum adverteret neque navium se magnitudine neque numero parem esse fortuitae dimicationi, fortunae rem committere maluit. Itaque primus sua quinqueremi in quadriremem ipsius Octavi impetum fecit. Celerrime fortissimeque contra illo remigante naves adversae rostris concurrerunt adeo vehementer ut navis Octaviana rostro discusso ligno contineretur. Committitur acriter reliquis locis proelium concurriturque ad duces maxime: nam cum suo quisque auxilium ferret, magnum comminus in angusto mari proelium factum est. Quantoque coniunctis magis navibus confligendi potestas dabatur, tanto superiores erant Vatiniani; qui admiranda virtute ex suis navibus in hostium navis transilire non dubitabant et dimicatione aequata longe superiores virtute rem feliciter gerebant. Deprimitur ipsius Octavi quadriremis, multae praeterea capiuntur aut rostris pefforatae merguntur; propugnatores Octaviani partim in navibus iugulantur, partim in mare praecipitantur. Ipse Octavius se in scapham confert; in quam plures cum confugerent, depressa scapha vulneratus tamen adnatat ad suum myoparonem. Eo receptus, cum proelium nox dirimeret, tempestate magna velis profugit. Sequuntur hunc suae naves non nullae, quas casus ab illo periculo vindicarat.
47. Ватиний после победы дал сигнал к отступлению и без всяких потерь победоносно вернулся в ту гавань, из которой вышел на сражение флот Октавия. В этом сражении он взял одну квинкверему, две триремы, восемь двухвесельных галер и много Октавиевых гребцов. Употребив там один день на починку своих и взятых в плен судов, он направился на третий день к острову Иссе в уверенности, что туда бежал Октавий. На нем был самый известный в тех местах и притом очень преданный Октавию город Исса. Как только Ватиний прибыл туда, горожане покорно сдались ему, и он узнал, что сам Октавий с небольшим количеством малых судов ушел при попутном ветре по направлению к Греции, чтобы оттуда направиться в Сицилию, а затем в Африку. Таким образом, за короткое время Ватиний одержал блестящую победу, снова занял провинцию и вернул ее Корнификию, совсем прогнал из этого залива неприятельский флот и теперь победоносно вернулся в Брундисий, не понеся потерь ни в войске, ни во флоте.
[47] At Vatinius re bene gesta receptui cecinit suisque omnibus incolumibus in eum se portum victor recepit, quo ex portu classis Octavi ad dimicandum processerat. Capit ex eo prcelio penterem unam, triremis duas, dicrotas VIII complurisque remiges Octavianos posteroque ibi die, dum suas captivasque navis reficeret, consumpto post diem tertium contendit in insulam Issam, quod eo se recepisse ex fuga credebat Octavium. +Erat in eum+ nobilissimum regionum earum oppidum coniunctissimumque Octavio. Quo ut venit, oppidani supplices se Vatinio dediderunt, comperitque ipsum Octavium parvis paucisque navigiis vento secundo regionem Graeciae petisse, inde ut Siciliam, deinde Africam caperet. Ita brevi spatio re praeclarissime gesta, provincia recepta et Cornificio reddita, classe adversariorum ex illo toto sinu expulsa victor se Brundisium incolumi exercitu et classe recepit.
48. За все то время, в течение которого Кесарь осаждал под Диррахием Помпея, счастливо воевал под Палеофарсалом, а в сражениях под Александрией подвергался большой опасности, которую молва еще более преувеличивала, в Испании был пропрэтором с поручением удержать дальнюю провинцию Кв. Кассий Лонгин (31). Зависело ли это от его характера вообще или же от того, что он возненавидел эту провинцию еще со времен своей квестуры (32), когда был там ранен из-за угла, во всяком случае он только усилил всеобщую ненависть к себе, в которой его убеждало уже его собственное сознание (он, конечно, понимал, что провинция отвечает ему такими же чувствами), а также многие косвенные и прямые доказательства враждебности со стороны таких людей, которые с трудом скрывают свою ненависть. За это дурное отношение к себе провинции Кассий стремился вознаградить себя любовью армии. И вот, как только он собрал ее в одно место, он обещал солдатам по сто сестерциев, и действительно, немного спустя, когда он завоевал в Луситании город Медобригу и Герминийские горы, куда бежали жители Медобриги, он был провозглашен императором и выдал эти деньги солдатам. Но и помимо этого он давал отдельным лицам много больших наград. Хотя эти награды создавали на время красивую иллюзию любви к нему войска, они, с другой стороны, мало-помалу и незаметно ослабляли строгость военной дисциплины.
[48] Eis autem temporibus quibus Caesar ad Dyrrachium Pompeium obsidebat et Palaepharsali rem feliciter gerebat Alexandreaeque cum periculo magno tum etiam maiore periculi fama dimicabat, Q. Cassius Longinus, in Hispania pro praetore provinciae ulterioris obtinendae causa relictus, sive consuetudine naturae suae sive odio quod in illam provinciam susceperat quaestor ex insidiis ibi vulneratus, magnas odi sui fecerat accessiones, quod vel ex conscientia sua, cum de se mutuo sentire provinciam crederet, vel multis signis et testimoniis eorum qui difficulter odia dissimulabant animum advertere poterat, et compensare offensionem provinciae exercitus amore cupiebat. Itaque, cum primum in unum locum exercitum conduxit, sestertios centenos militibus est pollicitus, nec multo post, cum in Lusitania Medobregam oppidum montemque Herminium expugnasset, quo Medobregenses confugerant, ibique imperator esset appellatus, sestertiis centenis milites donavit. Multa praeterea et magna praemia singulis concedebat; quae speciosum reddebant praesentem exercitus amorem, paulatim tamen et occulte militarem disciplinam severitatemque minuebant.
49. Разместив легионы по зимним квартирам, он отправился для участия в судоговорении в Кордубу. Так как у него были там большие долги (33), то он решил выплатить их путем чрезвычайно тяжкого обложения провинции. Как вообще бывает при щедрых денежных раздачах, раздающий должен изобретать возможно больше денежных источников, чтобы придать блеск своей щедрости. Денежные суммы взыскивались с людей зажиточных, и Кассий не только позволял, но даже принуждал выплачивать их ему лично. Но в число зажиточных включались для виду и бедные, и вообще дом и трибунал императора не упускал и не чуждался ни одного вида корысти – большой и очевидной, самой малой и грязной. Вообще всех без исключения, кто только способен был на какие-либо материальные жертвы, или обязывали являться на суд, или заносили в список подсудимых. Таким образом, к этим жертвам и ущербу имущества присоединялась большая тревога за исход опасного судебного процесса.
[49] Cassius legionibus in hiberna dispositis ad ius dicendum Cordubam se recepit contractumque in ea aes alienum gravissimis oneribus provinciae constituit exsolvere; et ut largitionis postulat consuetudo, per causam liberalitatis speciosam plura largitori quaerebantur. Pecuniae locupletibus imperabantur, quas Longinus sibi expensas ferri non tantum patiebatur sed etiam cogebat, in gregem locupletium simultatium causa tenues coiciebantur, neque ullum genus quaestus aut magni et evidentis aut minimi et sordidi praetermittebatur quo domus et tribunal imperatoris vacaret. Nemo erat, qui modo aliquam iacturam facere posset, quin aut vadimonio teneretur aut in reos referretur. Ita magna etiam sollicitudo periculorum ad iacturas et detrimenta rei familiaris adiungebatur.