!Все даты даны по старому стилю!

Князь Николай Васильевич Репнин, сын генерал-фельдцейхмейстера князя Василия Аникитича и внук генерал-фельдмаршала князя Аникиты Ивановича, родился 11 марта 1734 года; получил первоначальное образование в доме родительском под особенным надзором и попечением матери своей; в службу записан солдатом, в 1745 году, лейб-гвардии в Преображенский полк и на пятнадцатом году от рождения участвовал уже в славном походе отца своего на Рейн, будучи сержантом. Тогда понес он чувствительную потерю, оставшись сиротою, вдали от родины; но Императрица Елисавета Петровна поручила канцлеру графу Бестужеву-Рюмину обнадежить его в своем покровительстве и, в ознаменовании оного, произвела князя Репнина прапорщиком, 11 июля 1749 года.

С того времени юный воин, подававший большие надежды, посвятил себя снова наукам, без которых природные дарования и ум ничего не могут произвести великого. Военное ремесло служило ему наградою, отдохновением от трудов: в 1751 году был он подпоручиком гвардии, в 1753 г. полковым адъютантом. Вскоре Россия объявила войну Пруссии и князь Репнин получил от Государыни позволение находиться волонтером в армии генерал-фельдмаршала Апраксина. Он явил опыты своей храбрости в сражении при Гросс-Эгерсдорфе (1757 г.); при занятии Кенигсберга, Мариенвердера, во время осады Кюстрина генерал-аншефом Фермором (1758 г.); награжден чином капитана гвардии. В следующем 1759 году, послан в французскую армию и находился на Минденском сражении, под начальством маршала Контада; возвратясь в С. Петербург (1760 г.), перешел из гвардии в армейский полк полковником: участвовал в занятии Берлина; служил с полком своим в корпусе графа Чернышева, присоединенном к австрийской армии (1761 г.); награжден чином генерал-майора, 2 апреля 1762 года, имея от роду двадцать восемь лет.

Императрица Екатерина II, вступив на престол, возложила на князя Николая Васильевича орден Св. Анны и отправила его полномочным министром к Фридриху Великому (1762 г.). Лестное назначение это сблизило Репнина с первым полководцем того времени, доставив ему возможность наблюдать его воинские распоряжения при Рейхенбахе и Швейднице. Таким образом он обозревал в течении трех лет три армии главных европейских дворов, узнал совершенства их, недостатки, и наблюдения свои приноровил к пользам любезного отечества. Доселе служба его была как бы продолжением наук: в 1763 г., он определен к исправлению должности директора Сухопутного Кадетского Корпуса; 11 ноября назначен полномочным министром в Польшу, с ежегодным жалованьем в двадцать тысяч рублей.

Тогда скончался Август III, на 67 г. от рождения, после тридцатилетнего государствования. Главною целью посольства князя Репнина было избрание в короли стольника литовского графа Станислава Понятовского: в этом важном поручении Екатерина II-ая более полагалась на него, нежели на своего посла в Варшаве, графа Кейзерлинга, и не обманулась. Усилия Франции возмутить против России разгоряченные тогда умы поляков, остались тщетными: для подкрепления диссидентов, князь Репнин арестовал вельмож, явно сопротивлявшихся намерениям Государыни: епископа Краковского Кайетана Солтыка, графа Ржевуцкого, епископа Киевского, и отправил их в Россию. Князь Радзивилл и маршал Браницкий спаслись бегством. 7 сентября 1764 года Понятовский возведен единогласно на польский престол, а 25 ноября коронован в Варшаве. В это время скончался граф Кейзерлинг, и звание полномочного посла передано князю Репнину, который получил от нового короля орден Белого Орла и Св. Станислава, им учрежденный (1765 г.). В шестилетнее пребывание в Варшаве, князь Николай Васильевич твердою рукою управлял кормилом государства польского, действуя именем Екатерины, достойно им представляемой. Понятовский, слабый, малодушный, носил одно только наименование короля: князь Репнин, предприимчивый и дальновидный, защищая диссидентов, соединил (1767 г.) две конфедерации польскую и литовскую в одну генеральную, и заставил оную отправить в С. Петербург чрезвычайных посланников графов Поцея, Вельгорского, Потоцкого и Оссолинского, с изъявлением Императрице благодарности народа польского и литовского за оказываемое покровительство. Между тем он занялся прекращением возникших междоусобий в королевстве и из сконфедерованной республики Польской настоял, чтобы избраны были семьдесят поляков в особую комиссию, с которыми совещался о доставлении спокойствия диссидентам. Следствием сего был договор, постановленный им в Варшаве, 13 февраля 1768 года, между российским и польским дворами, в IX статьях, с двумя сепаратными актами: I) подтвержден трактат, заключенный в Москве в 1686 году. II) Обе державы согласились гарантировать взаимно целость и сохранность тогдашних их владений в Европе. III) Король и Речь Посполитая обязались обеспечить на вечные времена особливым сепаратным актом вольное исповедание веры греческой восточной несоединенной и диссидентов евангелического исповедания. IV) Постановлено навсегда означить во втором сепаратном акте предметы и части правления. V) Императрица торжественно гарантировала конституцию Речи Посполитой, форму правления, вольность и законы. VI) Договоры Карловицкий, Оливский и другие, заключенные с прочими державами, оставлены во всей силе. VII) На ответственность пограничных полномочных судов возложена обязанность скоро и беспристрастно разбирать возникающую распрю между подданными обеих договаривающихся сторон, с сохранением через то порядка и тишины. VIII) Утверждена свободная торговля, без отягощения излишними налогами. IX) Ратификовать трактат в Варшаве через два месяца. Первым сепаратным актом Речь Посполитая польская, уважая приемлемое участие дворами российским, английским, прусским, шведским и датским, постановила пять статей, которыми возвращены и обеспечены все церковные и гражданские права неуниатов и диссидентов. Второй заключал в себе права кардинальные и ограничивал власть первых чинов республики. Между прочим узаконено, чтобы дворянин за умышленное убийство крестьянина подвергался впредь казни, а не денежному взысканию.

Решительные меры восстановили против князя Репнина магнатов и духовенство польское. Версальский кабинет, завидую могуществу нашему, убедил Порту Оттоманскую объявить войну России, и князь Николай Васильевич, награжденный Императрицею орденом Св. Александра Невского и чином генерал-поручика (1768 г.), как опытный полководец, был отозван в С. Петербург. Он поступил в первую армию, предводимую князем Голицыным (1769 г.); участвовал в блокаде и занятии Хотинской крепости; командовал (1770 г.) отдельным корпусом в Молдавии и Валахии: воспрепятствовал, в июне месяце, двенадцати тысячам турок и двадцати тысячам татар переправиться через Прут, преследовал их шесть верст; сражался, под знаменами Румянцева на битвах Ларгской и Кагульской; овладел, 26 июля, Измаилом, который сдался ему на условиях с двадцатью пушками; преследовал двадцатитысячное турецкое войско, оставившее эту крепость при его приближении; положил на месте семьсот человек; двинулся к крепости Килии, снабдив Измаил достаточным гарнизоном. 

9 августа, турки, приметив наше войско, зажгли предместье в четырех местах; не смотря на сильный пожар, князь Репнин вступил в оное и, среди огня и пепла, обозрел положение крепости, назначил место первой батареи от гласиса в восьмидесяти саженях; оттуда, открыв траншею, велел вести оную на левую сторону, а бригадиру барону Игельстрому заложить главную батарею против ворот. Неприятель между тем тремя вылазками старался воспрепятствовать производимым работам; но принужден был удалиться. Тогда князь Репнин отправил с одним пленным следующее воззвание в крепость: "Ее Императорское Величество, моя Всемилостивейшая Государыня, по природному своему великодушию и человеколюбию, повелевает нам сохранять, сколь возможно, от напрасного пролития кровь человеческую. Покоритесь победоносному оружию премудрой моей Монархини. Я обещаю оставить вам жизнь, дать свободу и отпустить с вами ваше имение. Жизнь остается вам для того, что победители гнушаются разить побежденных; свобода, чтоб вы пронесли в места, вами обитаемые, славу щедрот и великодушие Российской Императрицы; а имение, дабы разумели, что российские герои корысть презирают. Знайте, что Россия умеет побеждать; но везде, где только человечество склоняет к жалости, щадит и прощает. Впрочем, если вы далее будете сопротивляться, то завтра по утру открою я начало той казни, которая покажет вам, сколь трудно раздражать победителей, у коих должно вам искать пощады." Воззвание это не произвело желаемого действия: началась пушечная пальба из крепости. Россияне под картечными выстрелами кончили главную батарею и на другой день по утру открыли сильный огонь из всех орудий, четыре часа продолжавшийся. Раздался вопль между осажденными. 

Князь Репнин, всегда великодушный, отправил к ним другое воззвание; убеждал их искать пощады, свободы и всего предложенного, если не желают подвергнуться ярости героев, многократно наносивших уже им поражение. Осман-паша, командовавший в крепости, потребовал трое суток на размышление; но князь Репнин изъявил согласие только на шесть часов. Срок наступил вечером; неприятель умолял продлить оный еще до рассвета; Репнин уважил эту просьбу и, 18 августа, Килия покорилась Императрице. 21 числа поднесены ключи российскому полководцу; пять тысяч жителей вышли к нему навстречу: греки и армяне с крестом и Евангелием, жиды с хлебом. В крепости найдено: четыре мортиры, шестьдесят четыре пушки, восемь тысяч ядер, до четырехсот бочек пороха и множество съестных припасов. Узнав, что турки претерпевают недостаток в скоте, князь Репнин отправил к ним сто баранов; приказал двум лекарям перевязать раны мусульман, находившихся в крепости; переправил через Дунай четырехтысячный гарнизон, положивший оружие, дозволив оному взять имущество. Многие оттоманы, пораженные столь удивительным человеколюбием, пали перед ним на колени, проливая слезы благодарности, и поклялись не сражаться более с россиянами. Императрица наградила князя Николая Васильевича военным орденом Св. Георгия второго класса.

В 1771 году поручена князю Репнину команда над всеми войсками в Валахии. Он приехал в Бухарест, оттуда отправился в Журжу, осмотрел эту крепость, занятую достаточным российским гарнизоном; рекогносцировал Турну, построенную на крутой горе под Никопольскими пушками, и получил в то время донесение, что неприятель, переправясь через Дунай, атаковал Журжу. Князь Репнин оставил тогда генерал-майора Потемкина под Турною, а сам поспешил форсированными маршами к осажденным. В семи верстах от Журжи узнал он, что комендант майор Гензель, имевший провианта на три месяца и значительное число снарядов, сдал эту крепость на капитуляцию. Отряд, сопровождавший князя Репнина, состоял только из трехсот человек: он принужден был удалиться к Бухаресту от трехтысячной турецкой конницы, выехавшей к нему навстречу; расположился под Вакарештским монастырем. Ободренный полученным успехом, неприятель показался, 10 июня, в виду наших войск, в числе десяти тысяч человек, под предводительством трехбунчужного паши Ахмета, командовавшего прежде в Аравии: князь Репнин предупредил его атакою, обратил в бегство, за двадцать верст, к реке Аргису, положил на месте пятьсот человек, отбил одну пушку и пять знамен. Между тем Румянцев поставил ему в вину потерю Журжи: обиженный несправедливостию полководец испросил увольнения в чужие края, где пробыл до 1774 года. Он находился потом при облежании Силистрии, когда победы Задунайского заставили Турцию просить мира у России, и не отказался быть производителем этого важного дела, забыв для пользы Империи прошедшее: 10 июля (1774 г.) подписан им и турецкими полномочными Ресми Ахмет эфенди и Ибрагим Мюниб рейс-эфенди славный договор вечного мира между обеими империями в лагере Кучук-Кайнарджи, близ Силистрии, в XXVIII статьях. По утверждении визирем этого трактата, граф Румянцев отправил с оным князя Репнина, имевшего - по словам его в донесении к Императрице - полное участие в заключении мира. Екатерина II произвела князя Николая Васильевича генерал-аншефом и подполковником лейб-гвардии Измайловского полка, а в следующем 1775 году назначила его в Турцию чрезвычайным и полномочным послом.

Свита князя Репнина была столь же блистательна, как и многочисленна, состояла из пятисот человек. Он въехал в Константинополь (5 октября) Андрианопольскими воротами на турецкой лошади, богато убранной, высланной ему султаном, с распущенными знаменами, музыкою и барабанным боем; в Перу прибыл в семь часов по полудни с зажженными факелами и один только въехал на двор; сопровождавшие его турки вошли на оный пешие. 7 октября князь Репнин известил пребывавших в Константинополе послов иностранных о своем приезде через кавалеров посольства, и министров через офицеров.

Они немедленно прислали к нему секретарей посольства с поздравительным приветствием и, вслед за ними, сами посетили его; а после обеда в тот же день приехали к княгине Репниной супруги французского и венецианского послов, также прусского посланника и провели у нее вечер. 8 октября посол, в сопровождении свиты своей, отдал визиты перед полуднем послам, после обеда - посланникам.

По предварительному соглашению с Портою, князь Репнин был 28 ноября у визиря. Он подъехал к самому крыльцу, где встречен переводчиком Порты, который вместе с Чаушляр Еминием и Чаушляр Киятибием предшествовали ему в приемную залу. К ним присоединился на крыльце тесрифаджи, или первый церемониймейстер. Вступя в залу, посол немного приостановился, не видя визиря, который однако тотчас вошел в оную. Когда они приблизились друг к другу, то сделали взаимный поклон и пошли к назначенным им местам, Князь Репнин вручил визирю грамоту Императрицы; он принял ее стоя и положил на подушку возле себя. Тогда посол и визирь сели в одно время, последний на софу, первый против него на креслах. Визирь приветствовал посла, наведываясь о состоянии его здоровья. Исполнив с обеих сторон обыкновенные учтивости, князь Репнин в произнесенной речи объявил визирю причину своего посольства; удостоверил, что "Императрица желает твердо и ненарушимо содержать блаженный мир, заключенный между обеими империями, и возобновленную дружбу; не сомневается в похвальных и миролюбивых его чувствованиях", и в заключение просил исходатайствовать ему скорее аудиенцию у султана. Драгоман Порты перевел эту речь. Визирь отвечал, что "он с своей стороны, желая утвердить и сохранить блаженный мир, приложит к достижению этой цели совершенное попечение и труд; ощущает истинное удовольствие в том, что выбор посольства пал на особу, в коей обитают способность и прилежание к общим интересам обеих сторон." После сего поднесли визирю и послу конфеты, кофе, шербет, розовую воду и куренье, чем угощали и чиновников свиты посольской, исключая умыванья и куренья; подали послу соболью шубу с парчовым верхом, которую он надел на себя, не вставая с кресел; надели шубы на поверенных в делах, г. Петерсона, на маршала посольства, г. Булгакова, и на двух секретарей лапчатые собольи, покрытые сукном и опушенные пластинчатым собольим же мехом, на десять кавалеров посольства - горностаевые, покрытые камлотом; свите посольской роздано сто кафтанов.

29 ноября князь Репнин отправил подарки к визирю с маршалом посольства, к эфенди и к рейс-эфенди с секретарями. 30 числа отнесены подарки в сераль к султану. Посол имел у него аудиенцию 1 декабря: доехав до вторых ворот сераля, он слез слошади у правого рундука и встречен тут переводчиком Порты. Вместо того, чтобы дожидаться на лавке в этих воротах до приглашения его в диван, как обыкновенно делали послы, князь Репнин введен был в комнату, на этот случай нарочно убранную софами. Здесь Чауш-баши и переводчик Порты угощали его и находились при нем безотлучно. Вступив в диван в разные двери, но в одно время с визирем, посол сел на табурете, поставленном против визирского места, и так как последний медлил с приглашением его в Нисанджинскую лавку, князь Репнин через переводчика Порты объявил визирю, что "он сам туда перейдет, если не будет тотчас приглашен." Воля посла российского немедленно исполнена: он сел посреди лавки, на правой стороне Нисанджия. Начался суд, полчаса продолжавшийся; по окончании оного, визирь отправил рейс-эфенди с письменным докладом к султану о допущении посла. С визирем обедал в тот день один только князь Репнин; с капитан-пашою: маршал, два секретаря и дюк де Браганс, находившийся в числе кавалеров посольства. Во время обеда Высочайшая грамота держана попеременно дворянами. На половине дороги от дивана до последних ворот серальских, надета на посла соболья шуба, покрытая парчою; на маршала и секретарей горностаевые; свите роздано сто кафтанов. Пробыв в этом месте, в лавке, с четверть часа, между тем как визирь был у султана, посол введен потом в тронную двумя капиджи-башиями, в сопровождении шестнадцати чиновников, с ним прибывших, и в предшествовании переводчика порты. Сделав три поклона, он произнес речь и поднес грамоту, которую принял капитан-паша, вручивший оную визирю, а последний положил ее возле султана. Драгоман Порты перевел речь и султан Абдул Гамид сказал громким голосом несколько слов визирю, который отвечал послу: "Его Императорское Величество, Всемилостивейший Государь Император, Прибежище Света, повелел мне известить вам, что есть Его Императорская воля, дабы мирный трактат, заключенный между его империею и империею Российскою был навсегда сохраняем и исполняем." Драгоман Порты перевел эти слова, и посол, поклонясь султану, вышел из аудиенц-камеры со всею свитою. У вторых ворот дожидался он снова в караульной капиджи-башиев, между тем как мелкие чины, янычар-ага, капиджи-баши и прочие выезжали из сераля.

28 января (1776 г.) посол обедал у визиря в приемных комнатах султана. Визирь предоставлял ему выбрать любое место; софу или кресла. Посол сел на софу, сказав, что предпочитает оную, желая быть ближе к нему. Они сели оба в одно время. Визирь просил посла располагать у него, как в собственном доме, приказывать что угодно; желал знать, не хочет ли он полюбоваться играми и забавами, приготовленными для его увеселения? Около одиннадцатого часа визирь спросил, когда обыкновенно обедает посол, чтобы он к тому времени приказал изготовить стол; ибо определя этот день на угощение столь приятного гостя, не желает отяготить его никакою переменою в ежедневных обыкновениях. Посол отвечал, что, чувствуя крайнее удовольствие быть угощаемым столь почтенным и приветливым хозяином, отлагает все свои привычки и просит его ни в чем не принуждать себя; но определить время обеда по собственному желанию. В половине первого часа принесен к софе стол, за которым, кроме их двух, обедал еще рейс-эфенди. Перед послом положен был золотой прибор, осыпанный алмазами; тарелки, ему подаваемые, были также золотые. После обеда он вымыл руки свои в одно время с визирем; разные игры и увеселения возобновились. Не желая беспокоить хозяина долговременным пребыванием и зная, что настал час, посвящаемый молитвам, что визирь страдал подагрою, посол изъяснил ему причины, побуждающие его возвратиться в свой дом и благодарил за оказанные почести. Визирь отвечал, что присутствие посла никогда ему в тягость быть не может и что оно, напротив, вылечило его от подагры; но при сем том, опасаясь причинить ему беспокойство, он не желает более удерживать своего гостя. Тогда принесли визирю и послу шербет и окуривание; надели на посла соболью шубу, крытую сукном, и положили ему в карман три платка, в которых были завернуты золотые часы с алмазами. Вслед за тем угощали посла обеденными столами капитан-паша, визирский кегай, янычар-ага, тефтердарь и, 3 марта, рейс-эфенди. На этом последнем был инкогнито визирь в поставленной для него палатке, из которой любовался играми, и изъявил послу сожаление свое, что церемониал препятствовал ему видеться с ним и дружески беседовать. 29 марта посол имел аудиенцию у султана, 31 числа простился с визирем, а 13 апреля выехал из Перы.

Возвратясь в отечество, князь Репнин не остался без дела: определен генерал-губернатором в Смоленск (1777 г.) и, в следующем году, также в Орел, наместничество, им тогда открытое. Занятия его по гражданской части были прерваны подчинением ему тридцатитысячного корпуса, с которым он вступил в Бреславль, 9-го декабря.

На Тешенском конгрессе (1779 г.) дипломатические способности и твердость князя Репнина склонили австрийский двор к миру; возвращены Баварии большая часть захваченных у нее земель; удовлетворены понесенные убытки Саксонией, Цвейбрикским герцогством и другими немецкими князьями. Восстановитель тишины в половине Европы не остался без награды: Императрица пожаловала ему орден Св. Апостола Андрея Первозванного и три тысячи крестьян в Белоруссии; Иосиф II прислал трость, украшенную бриллиантами, и серебряный столовый сервиз; Фридрих Великий: орден Черного Орла, шпагу и портрет свой, осыпанные бриллиантами, саксонский сервиз, двадцать тысяч ефимков на путевые издержки и десять тысяч на канцелярию. Монарх Пруссии находился в откровенной переписке с князем Репниным и признавался ему, что он был однажды обманут австрийским министерством; но в другой раз не позволит обмануть себя.

В 1780 году заложены в Смоленске каменные строения для судебных мест и, при проезде Екатерины II через это наместничество, она изъявила князю Репнину особенное свое удовольствие и благоволение "за виденное Ею повсюду благое устройство и следы точного исполнения Ея установлении" . Он командовал в том же году наблюдательным корпусом в Умани, а в следующем пожалован генерал-адъютантом, генерал-губернатором псковским, оставаясь в Смоленске; предводительствовал резервным корпусом в Польше (1782 и 1783 г.); получил орден Св. Владимира первой степени в день учреждения оного (1782 г.); бриллиантовые знаки ордена Св. Апостола Андрея Первозванного, в 1784 году. Тогда во второй раз предпринято им путешествие в чужие края, как бы для отдохновения от трудов; Императрица оставила при нем носимые звания.

Война с Турцией отвлекла князя Репнина от управляемых им губерний: он участвовал в осаде и взятии Очакова (1788 г.), являя подчиненным своим, в опасных местах, пример неустрашимости; командовал украинской армией в Молдавии (1789 г.), до прибытия Потемкина; разбил 7 сентября на реке Салче сераскира Гассан-пашу, бывшего капитан-пашою; овладел его лагерем, тремя пушками, девятью знаменами и часть обоза; вогнал в Измаил, запер в этой крепости. К сожалению, зависть воспрепятствовала храброму полководцу довершить победу над оттоманами: опасаясь, чтобы Репнин не получил фельдмаршальского жезла за взятие Измаила, Потемкин приказал ему отступить за двадцать верст. В 1790 году князь Репнин продолжал командовать расположенными войсками в Молдавии, под предводительством Таврического, жертвуя оскорбленным самолюбием, собственною славой для того только, чтобы служить отечеству. Терпение его вознаградилось. Главнокомандовавший отправился в С. Петербург (1791 г.), вверив ему начальство над соединенною армией. Пользуясь его отсутствием верховный визирь Юсуф-паша собирал войска при Мачине, намеревался нанести россиянам чувствительный удар, но князь Репнин решился уничтожить покушение врагов нападением на них. Он велел окружным войскам собираться к Галацу; предписал генерал-поручику Голенищеву-Кутузову прибыть туда из Измаила с Бугским егерским корпусом и с пятьюстами донских казаков; поручил генерал-майору Рибасу готовить перевозные суда.

Сражение при Мачине. Верховный визирь имел разных войск турецких до ста тысяч; под командою его находились пять пашей, два бея анатолийские и два султана татарские. Армия князя Репнина была в половину менее; из семидесяти двух орудий оставил он восемь в резерве на берегу Дуная, для отражения неприятельских судов. 25 июня генерал-аншеф осмотрел турецкий лагерь. 28 числа, в шестом часу по утру, генерал-поручик князь Голицын первый пришел с вверенными ему войском к пункту своей атаки и открыл канонаду. В то же самое время конница генерал-поручика князя Волконского, предводимая генерал-майором Рибасом, ударила на неприятеля, очистила занимаемое оным место и связала сообщение с войсками князя Голицына, между тем как князь Волконский, следовавший с своею пехотой за конницею, выстроясь в боевой порядок, достиг также своего пункта, и начал канонаду. Тогда Голенищев-Кутузов, обходя горы, чтобы зайти в правый край неприятелю, должен был с великим трудом пробиваться среди окружавших его турок, старавшихся разрезать сообщение между ним и армией. Эти покушения визиря были уничтожены князем Репниным: он приказал генерал-майору Рибасу атаковать неоднократно неприятеля, а князю Волконскому, вытянуть из двух линий три гренадерские полка с артиллериею в левую сторону и приблизиться к горам. Тщетно пехота турецкая, желая воспользоваться отделением войск, бросилась стремительно и в большом количестве на первое каре Екатеринославского гренадерского полка: храбрые воины опрокинули, обратили в бегство неприятеля. В то же самое время толпы турок напали на правый фланг наш, предводимый князем Голицыным; но были отбиты с значительным уроном и преследуемы конницею до первого их лагеря. Таким образом уничтожил князь Репнин и покушения турок на наш резерв со стороны Дуная, подкрепив оный высланными войсками. Вскоре пехота Кутузова показалась на горах во фланге неприятельском: князь Волконский поспешил переправить за крутой овраг, под горою находящийся, два гренадерских полка для открытия сообщения с Кутузовым. Тогда войска двинулись со всех сторон на неприятеля: князь Голицын пошел в его ретраншамент, князь Волконский в лагерь, а Голенищев-Кутузов во фланг, которое движение решило победу этого упорного сражения, шесть часов при сильном жаре продолжавшегося. Неприятель обратился в бегство к Гирсову; легкие войска преследовали его. Орудий медных отнято тридцать пять, в том числе две мортиры; более четырех тысяч турок пало на месте битвы, кроме умерщвленных на судах, из которых три были взорваны на воздух и столько же потоплены. В числе пленных находился двухбунчужный Мегмет-Арнаут-паша. Знамен взято пятнадцать.

Принеся благодарение Всевышнему с пушечною пальбой за одержанную победу, князь Репнин переправился 2 июля обратно через Дунай и потом велел снять мосты, расположив армию в прежних лагерях. Между тем вступил он в сношения с визирем, который первый заговорил о мире, и желая воспользоваться благоприятною минутой, чтобы даровать оный отечеству, подписал с турецким полномочными в Галаце, 31 июля, предварительные условия: Кайнарджийский договор и последовавшие за оным подтверждены в полном и точном их разуме; река Днестр назначена границею обеих империй; земли, лежащие между Бугом и Днестром, уступлены России. 1-го августа Потемкин, надеявшийся похитить у Репнина двойную славу победителя и миротворца, прибыл в Галац, когда он совершил уже свой важный подвиг: взбешенный этою неудачей, фельдмаршал осыпал заслуженного полководца страшными упреками, присоединил к оным угрозы: "Я исполнил долг свой, - отвечал с гордостию князь Репнин, - и готов дать ответ Государыне и отечеству." Екатерина II наградила его (15 июля) орденом Св. Георгия первой степени; повелела ему быть наместником рижским и ревельским (1792 г.) и, 2 сентября 1793 года, по случаю мирного торжества, пожаловала князю Репнину похвальную грамоту; во второй раз алмазные знаки ордена Св. Апостола Андрея в знак Монаршего благоволения и шестьдесят тысяч рублей на поправление домашних дел.

В 1794 году возникло в Польше безначалие: российские войска, находившиеся в Лифляндии и в Минской губернии, были подчинены князю Репнину. Он вступил в Литву и ревностными, неусыпными стараниями своими восстановил в оной тишину. Императрица наградила его (1 января 1795 года) деревнями, домом в С. Петербурге, похвальною грамотой и вверила ему управление того края с оставлением генерал-губернатором эстляндским и лифляндским. В этом звании князь Репнин находился по кончину Екатерины II.

Император Павел I, по вступлении на престол, произвел князя Николая Васильевича генерал-фельдмаршалом (8 ноября 1796 г.) и, вслед за тем, командиром литовской дивизии, военным губернатором в Ригу, присутствующим в Совете Общества благородных девиц; пожаловал ему шесть тысяч душ в день своего коронования (1797 г.); повелел потом быть орденским канцлером, инспектором инфантерии литовской и лифляндской дивизий; отправил (1798 г.) в Берлин и в Вену, чтобы отвлечь Пруссию от союза с Францией, пригласить австрийский двор к совместному действию против последней державы и предложить великую княжну Александру Павловну в супружество эрцгерцогу Палатину. Посольство это не было увенчано желаемым успехом; ибо король Фридрих Вильгельм III решительно отказался прервать нейтралитет; князь Репнин уволен от службы с позволением носить общий армейский мундир. Тогда удалился он в Москву и, в кругу семейства своего, друзей, оканчивал вечер славной жизни, услаждая оный христианскими размышлениями. В изгнании никогда ропот не исходил из уст благочестивого старца: он чтил волю Царя своего и с благоговением покорялся оной; никто в присутствии его не дерзал осуждать распоряжений тогдашнего правительства.

Воцарился Император Александр I, и князь Николай Васильевич, любимый, уважаемый им, приветствовал внука Екатерины Великой, изъявившего желание шествовать по стопам ее; но не мог служить ему: апоплексический удар прекратил жизнь его, посвященную четырем Монархам, 12 мая 1801 года, на 68 году от рождения. Император дал следующий указ Правительствующему Сенату: "В ознаменование отличного Нашего уважения к воинским и гражданским подвигам генерал-фельдмаршала князя Репнина, в память добродетелей его и любви к Отечеству, коими и в мире и в войне, и на службе и в уединении, до самого конца жизни своей был он преисполнен, и во свидетельство, что истинные заслуги никогда не умирают, но живя в признательности всеобщей переходят из рода в род, согласно желанию его, ближних его родственников и Нам Самим известному, соизволяем, чтоб родной его внук, от дочери его рожденный, полковник князь Николай Волконский принял фамилию его, и отныне именовался князем Репниным. Да род князей Репниных, столь славно Отечеству послуживших, с кончиною последнего в оном не угаснет, но, обновясь, пребудет навсегда, с именем и примером его, в незабвенной памяти российского дворянства!"

Князь Николай Васильевич Репнин - как справедливо описывает его Иван Владимирович Лопухин - был один из тех великих мужей, истинных героев, любителей высочайшей добродетели, которых деяния читают в истории с восторгом удивления и коих величию не понимающие совершенства добродетели, не имеют силы верить. С видом величавым, гордою осанкой, возвышенным челом, глазами, и в маститой старости огненными, коим проведенные дугою брови придавали еще большую выразительность, соединял он веселый нрав, был обходителен, добр до крайности; удивлял всех своею начитанностью, редкою памятью; свободно изъяснялся и писал на российском, французском, немецком, итальянском и польском языках; в молодых летах имел сердце пламенное и был счастлив любовию прекрасного пола; умел поддерживать достоинство своей Монархини; казался иногда гордым по необходимости; был вспыльчив, но не знал мести, и одна только любовь к службе, к порядку увлекала его; неустрашим на ратном поле; предприимчив, дальновиден; смел в советах государственных; неизменен в дружбе; нежный отец семейства и, вместе, верный подданный, прямый сын церкви, друг человечества. Вот доказательства его необыкновенной щедрости и величия души.

Выиграв процесс у одного своего родственника, кн. Л. Р., простиравшийся на несколько тысяч душ, он уступил ему эти деревни, уважая многочисленное его семейство и бедное состояние.

Императрица Екатерина II пожаловала ему шесть тысяч крестьян в присоединенных к России польских областях: князь Репнин предоставил пользоваться доходом с этого имения, состоявшим из двадцати двух тысяч рублей серебром, прежнему владельцу, графу Огинскому по кончину его.

Один провиантский чиновник, кн. Коз., находившийся при нем, впал в глубокую задумчивость; заметив эту перемену, князь Репнин несколько раз спрашивал его: "От чего он так мрачен?" - и не мог узнать настоящей причины; наконец решился употребить последнее средство, пригласил его в свой кабинет и сказал ему: "Друг мой! Говори со мною откровенно, не как бы с начальником, но как бы с отцом духовным: что у тебя за печаль? Я знаю, что ты охотник до карт: не проигрался ли?" Тут чиновник, тронутый до слез благосклонным обращением фельдмаршала, повергся перед ним на колени и объявил, что имел несчастие проиграть шестьдесят тысяч рублей казенных денег. "Вставай, - сказал ему князь Репнин, - ты не один провинился: и я не менее виноват, что, зная страсть твою к играм, доселе оставлял тебя в настоящей должности; и так я обязан участвовать в этом проигрыше. К счастию твоему на днях продал я одну деревню: вот тебе шестьдесят тысяч рублей; но вместе предлагаю и условия: немедленно подай мне просьбу об увольнении из провиантского ведомства и чтоб этот разговор остался навсегда между нами двумя." Только при погребении великодушного вельможи облагодетельствованный им чиновник открыл тайну, тяготившую его.

Под руководством князя Репнина образовались многие государственные сановники: граф Никита Петрович Панин, Яков Иванович Булгаков, князь Дмитрий и князь Яков Иванович Лобановы-Ростовские, Дмитрий Прокофьевич Трощинский и Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий. Суворов, Потемкин-Таврический, Кутузов-Смоленский служили под его знаменами.

---

Дм. Бантыш-Каменский. "БИОГРАФИИ РОССИЙСКИХ ГЕНЕРАЛИССИМУСОВ И ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛОВ".
СПб 1840 г.