2/18 - Документы - 1787 г. декабря 13. - Письмо П. А. Румянцева Г. А. Потемкину

1787 г. декабря 13.— Письмо П. А. Румянцева Г. А. Потемкину с поздравлением по поводу успехов и с соображениями относительно реорганизации кавалерии

Я жалею от всего моего сердца о припадках, что вы потерпели от невыгодной дороги и дурной погоды уверительно и желаю, чтобы ваше здоровье навсегда было наилучшее и вы бы, мой милостивый князь и благодетель, сопровождаемы были благополучием всякого рода и удовольствием самопомысльным во всех ваших путях и предприятиях, и я повторяю от всего моего сердца сделать поздравление с успехами, что имели ваши отряды под господином Текеллием. Что лежит до перемены или обращения из карабинер в гусары, то желательно бы было, конечно, если бы с их нарядом можно было им дать вдруг и деятельность к сему роду службы потребную, но сие всегда скоро сделать трудно, а в сем положении дел почти невозможно, а и прибавка жалованья послужила бы иным такой же причиной к ропотам и неудовольствию, какое же прежде гусары имели, то как вербованым и пограничным, а теперешние одни как другие суть единонародные. Все что подлинно кажется теперь и ужель и едва ль не одним средством удобным к поправлению службы было бы разве усиление полков, в их числе вооруженных, и тем более, что они как в кавалерии, так и в пехоте единообразно устроены во всех частях и следственно употребление их остается на разборе командующим. Один недостаток чувствительный теперь ощутителен в той части войск, каковой употреблялся прежде к закрытию границ, сообщений, магазинов, почты и проч. Я разумею казаков, которых службу по многим резонам исправлять было предосудительно, то они отправляли сей род службы довольно хорошо и не стоили почти ничего в рассуждении иных войск. Я исповедываюсь вам, моему благодетелю, что я ничего так не боюсь, как перемены им новых заведений всяких и может быть по чувству моих малых лет к искусству и худых удач, что я в том имел. Одно худо, и которое дурнее всех, есть непозволенная корысть, которой некоторые полковые командиры, вовсе позабыв сей страх, себя предали, и те непорядки, кои как обыкновенные того следствия умножились до крайности и сделались уже гласными, К сему уважению принадлежит и цена, лошадям полагаемая, она не обращена по своей цели в доброту лошади, но в одну корысть продавца и купца во всех обществ. Сие мое заключение подтверждают, к сожалению, все происходящие распри и расчеты при переменах командиров в полках. А сия исповедь должна вас, мой милостивый князь и благодетель, уверить в чистосердечной искренности того, который к вам привязан почтением и усердием, равномерно и пребудет до конца непоколебимо.

Я бы не упустил уже сам вам мой долг отдать и удовлетворить моему желанию, вам видней, побожусь вам что свято, что я нахожусь в самом дурном положении со стороны моего здоровья и я не знаю как перенесу предбудущее служение.

Граф Румянцов-Задунайский.

ГВИА, ф. 52, оп. 1/194, д. 409, лл. 87—88. подлинник, автограф.