Транскрипция греческих и римских собственных имен в нашей исторической и художественной литературе, как известно, имеет довольно хаотический вид и не регулируется никакими твердыми нормами. Научным работникам и переводчикам, лекторам и педагогам, редакторам и типографским сотрудникам приходится здесь на каждом шагу сталкиваться с немалыми затруднениями, самостоятельно разрешать вопросы о том, как транскрибируется то или иное имя или исторический термин, применительно чуть ли не к каждому отдельному случаю. Неурегулированность нашей транскрипции чрезвычайно затрудняет и замедляет работу при пользовании библиографическими справочниками, каталогами, указателями, энциклопедиями, историческими картами и т. д.
К сожалению, вопросы транскрипции у нас нередко разрешаются без всяких научных оснований, а иногда и просто предоставляются усмотрению корректора.
Вопрос о греческих и римских собственных именах может получить свое окончательное разрешение лишь в масштабе общего плана транскрипции иностранных имен, что должно быть целью Академии наук или другой какой-либо высокоавторитетной научной инстанции.
Однако это не значит, что советские историки античного мира могут устраниться от постановки этого вопроса, сияв с себя всякую за него ответственность, в ожидании, что он будет когда-то и кем-то, наконец, разрешен.
Историки ни в коей мере не могут устраниться от участия в работе над созданием терминологии своей собственной науки, их в первую очередь и ближе всего касается водворение порядка в своем собственном хозяйстве. Само собой понятно, что дело не в декретировании той или иной общеобязательной системы транскрибирования, а в научной разработке тех принципов, которые должны быть положены в основу будущей системы.
В настоящей статье автор имеет в виду не разрешение, а лишь постановку вопроса о транскрипции, в надежде на то, что такая постановка может заложить первый камень в фундаменте предстоящей её реконструкции.
Хаотическая, неряшливая, разнородная и случайная транскрипция осталась нам в наследие от той стадии историографии, когда в исторической науке царили хаос и неряшливость в отношении констатации фактов, их передачи, равно как и в оперировании историческими понятиями. Колебания и непоследовательность в транскрипции были результатом недостаточных исторических знаний, с одной стороны, и чрезвычайно низкого уровня языковой культуры дореволюционной России — с другой. Наука о языке была наиболее отсталой из всех наук, и ее значение в массах интеллигенции недооценивалось.
Теперь перед исторической наукой открылись новые горизонты, она выходит на новые пути развития и перестраивается, превращаясь в точную дисциплину. Реконструкция транскрипции собственных имен — это необходимая составная часть той культурной революции, которая происходит в исторической науке, равно как и во всех областях знания.
В борьбе за культуру научного языка историческая наука должна играть ведущую роль, а не плестись оппортунистически в хвосте, подчиняясь традиции.
Эта традиция, будучи порочной в отношении научном, неприемлема для нас и в социальном аспекте: она носила ярко выраженный классовый характер, отражая идеологию и культуру двух прослоек господствовавших классов — дворянства с его галломанией, элементы которой оно вносило в транскрипцию античных имен, и духовенства, вносившего в эту транскрипцию дурные традиции семинарской схоластики. В результате не получилось и не могло получиться ничего иного, как «смесь французского с нижегородским», которую так зло высмеял в свое время Ленин («Об очистке русского языка», т. XXIV, стр. 662).
Историческая наука не должна более мириться с кустарничеством и произволом в этой области. Единая транскрипция, унифицированная в согласии с научными данными, необходима в интересах упорядочения и усовершенствования средств научно-исследовательской работы. Реконструкция ее становится проблемой, требующей безотлагательного решения.
Правильная транскрипция чрезвычайно важна и в методологическом отношении. Собственные имена нередко являются ключом к разрешению исторических проблем (например, помогают установить этническую принадлежность, указывают пути миграции).
Особенно же следует подчеркнуть всю важность правильной транскрипции для учащихся, не знающих древних языков и в своей работе базирующихся только на русской передаче имен.

II
В обзоре современного состояния транскрипции собственных греческих и римских имен в настоящей статье используются, главным образом, исторические труды, обычно рекомендуемые в вузах при изучении древней истории: Моммзеновская история Рима в русском переводе, в изд. 1937 г., «Очерки по истории древнего Рима», проф. Сергеева, изд. 1938 г. и «История древней Греции» того же автора; в отдельных случаях привлекается материал и из других оригинальных и переводных пособий, учебников, греческо-русских и латинско-русских словарей, энциклопедий, словарей иностранных слов и т. п.
Что можно сказать об этой транскрипции в целом, суммарно? Какое общее впечатление создается у нас при просмотре нашей исторической, справочной и художественной литературы с точки зрения применяемой в ней транскрипции античных имен?
1. Прежде всего, ее в буквальном смысле слова следует назвать «беспризорной». Мы напрасно стали бы искать в ней какого-либо единства и согласованности; каждый автор, каждый переводчик устанавливает ее по своему произволу и разумению, нередко противореча самому себе и допуская на разных страницах книги различные написания одних и тех же имен. Наша транскрипция — это какое-то вавилонское столпотворение: она неряшлива, алогична и научно не обоснована. В ней отсутствуют твердые установки даже в отношении основных наименований, с которыми имеют дело историки древнего мира. Так, говоря о древней Греции, мы именуем ее, независимо от эпохи, то Грецией, то Элладой, а народ — эллинами и греками, древних галлов мы называем и галлами и кельтами, причем от последнего наименования иногда производится дериват в форме «цельтический». Географическим объектам даются и древние и современные названия без всякого на то основания. Собственные имена и исторические термины у одних авторов оставляются без перевода, у других даются в переводе на русский язык, нередко неправильном или спорном. Так, например, римская sella curulis встречается в трех вариантах: «курульное кресло», «колесничное кресло» (у Моммзена) и «должностное кресло» (у проф. Сергеева). Римский политико-юридический термин pomoerium, происшедший, как известно, из предлога post (после) и murus или moerus (стена) и обозначающий в действительности место за пределами городской стены, у Моммзена передается как «стена», у проф. Сергеева, на стр. 14, как «часть земли, примыкающей к храму»(?), а на стр. 30, как «борозда, проводимая плугом»; другие авторы употребляют слово «померий», сохраняя этот термин без перевода.
Даже те немногие собственные имена, по отношению к которым создалась привычная, прочно установившаяся, хотя и не всегда правильная, традиция, допускают варианты если не в научной, то в художественной литературе:
Цезарь — Кесарь, Зевс — Зевес, Бакх — Вакх, Гермес — Эрмий и т. п.
Обращаясь к именам менее традиционным, мы встречаем, конечно, еще большую неустойчивость и пестроту транскрипций: Сцилла — Скилла, Цирцея — Кирка и т. п. Название реки в Испании Tagus (соврем. Тахо) передается в пяти вариантах: Таг, Таго, Тахо, Тагос и Тагус; сицилийский город Solus встречается в шести вариантах: Солус, Солюс, Сол, Солос, Солунт и Солонт; мифологическое имя сына Атланта Hyas передается как Гиас, Гиант и Гиад; город Tomi — место ссылки Овидия — встречается с латинским окончанием — Томи и с русской флексией — Томы; коллегия шести афинских архонтов известна в трех разновидностях: тесмотеты, фесмотеты и фесмофеты; слово «центурион» иногда оставляется без перевода, иногда передается русским словом «сотник», у проф. Сергеева — словом «фельдфебель», хотя сходство между античным центурионом и современным фельдфебелем весьма сомнительно.
Подобного рода примеры можно продолжать до бесконечности.
2. Другой чертой, характеризующей порочность нашей транскрипции, является ее немотивированность: она не имеет под собой не только научной, но и вообще никакой базы, она строилась от случая к случаю, без языковедческих теоретических основ.
Одни и те же звуки и сочетания греческих или латинских букв передаются в ней различными способами. Название острова Κρητη; мы транскрибируем как Крит, а Λημνος: как Лемнос (а не «Лимн»). В слове Афины ('Αθηναι) греческая «эта» (η) звучит в нашей передаче, как «и», а в аналогичном случае в слове Микены (Μικηναι) — как «е». Двойное написание принято у нас и для греческих дифтонгов: ει как «эй» и «и», αι как «ай» и «э», οι как «ой» и «э». Греческий бог Ποσειδων так и остается у нас Посейдоном, а имя Χειρων наставника Ахиллеса превратилось у нас в Хирон. Греческие мифологические и литературные имена Αισχυλος, Αισοπος, Οιδιπους, Οινευς транскрибируются: Эсхил, Эзоп, Эдип, Эней, а острова Οινουσσαι. как Ойнусские острова. В учебной литературе мы встречаем двоякую транскрипцию терминов περιοιχος, μετοιχος, δημος (в значении «участок земли»): периэки и периойки, метэки и метойки, демы и димы.
Еще большая пестрота транскрипции наблюдается в передаче греческих консонантов.
Тета (θ) транскрибируется как «т» и как «ф» (фита в дореформенной орфографии), бета (β) — «б» и «в», дзета (ζ) — «дз» и «з», сигма (σ) — «з» и «с», каппа (χ) в сочетании с «е» и «и» — как «к» и как «ц». Вот несколько характерных примеров:
Мы пишем Фалес (гр. Θαλης), Феопомп (гр. Θεοπομπος), Фетида (Θετις), Феспис (Θεσπις), Фермопилы (Θερμοπυλαι), но Терсит (Θερσιτης), Тезей (Θεσευς), Тразибул (Θρασυβουλος), Итака ('Ιθαχη). От одного и того же греческого слова παρθενος (девственница) мы производим название афинского храма с «ф» — Парфенон, а название греческого города в Италии — Партенопея с «т».
Βακχος транскрибируется как Бакх и Вакх, 'Оλβια — Ольвия и Ольбия, Λυβιη — Ливия и Либия, Вакхилид — Бакхилид и т. п.
Колебания в произношении греческой беты (β) по аналогии передались и некоторым латинским именам: Тиберий — Тиверий (лат. Tiberius).
Греческая сигма (σ) в интервокальном положении, а также перед «м» чаше транскрибируется через «з»: Агезилай ('Αγεσιλαος), Сизиф (Σισυφος), пелазги (οι Πελασγοι), синойкизм (συνοικισμος), однако в некоторых именах и терминах сохраняется «с»: Навсикая (Ναυσικαα), Исократ, Лисий, Паррасий, пентакосиомедимны (πεντακοσιομεδιμνοι).
Совершенно еще не установилось написание в именах: Терезий —Тересий, Пизистрат — Писистрат, Павзаний — Павсаний; в двойном написании встречается также название мистерий — Элевзины —Элевсины.
Латинское «с» перед гласными переднего ряда и сочетание «ti » перед гласными в нашем традиционном, хотя и неправильном, латинском произношении, как известно, звучит как «це» и «ци». Поэтому мы имеем вполне установившуюся транскрипцию в латинских именах: Цицерон (Cicero), Целий (Caelius), Цетег (Cethegus), Цинна (Cinna), Гораций (Horatius), Домициан (Domitianus) и др. Однако и здесь не наблюдается единообразия. Из общепринятых отклонений от указанной нормы можно привести имена Понтий (лат., вернее, самнитское Pontius), Диоклетиан (лат. Diocletianus).
У проф. Сергеева «Актий» (лат. Actium) вместо обычного «Акциум», Арретий (лат. Arretium), Плацентия (лат. Placentia); с другой стороны, у него же название Ancium транскрибируется нормально как Анций, у Моммзена же, наоборот, оно передается как Антий.
Псевдолатинское произношение буквы «с» по аналогии переносится и на греческие имена, и тут уже царит полная неразбериха. С одной стороны, мы имеем: Кекропс (Κεκροψ), Киликия (Κιλικια), Кинокефалы (Κυνος κεφαλαι), с другой — Корцира (Κερκυρα), Циклады (αι Κικλαδες), Цербер (Κερβερος), центавры (κενταυρος). Имя греческого философа с о-ва Родоса Панайтий (Παναιτιος) проф. Сергеев транскрибирует как Панэций.
Произношение «с» как «ц» переносится и на кельтские, германские и иные имена, где оно, казалось бы, не должно иметь места: Цингеториг (Cingetorix), Дивициак (Divitiacus), Цинга (у Цезаря: Cinca — река в Испании), Цирта (лат. Cirta — столица нумидийских царей) и др.
Такие же разногласия наблюдаются и в передаче греческой ламбды (λ) и латинского l, которые в одних словах транскрибируются через веларное (твердое) «л», в других же аналогичных случаях через палатальное (мягкое) «ль». Слоги la, lu чаще передаются через «ла», «лу», но в некоторой группе имен и слов установились написания «ля», «лю».
Мягкое «л» мы находим в именах: Мильтиад, Эфиальт, Аристотель.
Твердое «л» в именах: Алкивиад, Ювенал, Волтурий. Проф. Сергеев имя Люций транскрибирует Луций, но у него же название римской крепости Люцерия, у него же имя Калпурний Бестия с твердым «л», а Кальпурний Пизон — с мягким.
Из других колебаний в передаче греческих и латинских звуков следует еще отметить варианты в транскрибировании греческой хи (χ) посредством «х» и «к» (Телемак — Телемах), смешение «п» и «ф» как в греческих, так и в латинских словах: Босфор— Боспор (греч. Βοσπορος), Сафо — Сапфо, и, наконец, в передаче латинской буквы «h» и греческого spiritus asper (густого придыхания). В большинстве имен они передаются, хотя и не совсем удачно, взрывной консонантой «г». Это «г» мы пишем в именах: Гомер, Гермес, Гиерон, Геродот, Газдрубал и т. п., но встречается ряд имен, где это «г» отсутствует: Ипполит ('Ιππολιτης), Эллада ('Ελλας), Энна (лат. Henna — город в Сицилии).
Из вариантов можно указать: гелоты — илоты (греч. ειλωτες), Агенобарб — Аэнобарб (лат. Ahenobarbus), Ганнибал — Аннибал (в выражении «Аннибалова клятва»),
3. Самый способ образования собственных имен в их русской передаче не регулируется единым принципом; почти в равном количестве случаев используются два различных способа:
а) собственные имена производятся от nominativ'a, причем, вопреки законам русской грамматики, сохраняют в отдельных случаях греческие и латинские флексии ος, ον, us, um, is;
б) или же собственное имя производится от основы с присоединением к ней русского окончания, чаще всего с нулевой флексией.
Вот два ряда наиболее типичных случаев: географические имена с греческими окончаниями: Делос (Δηλος), Самос (Σαμος), Родос ('Ροδος), Лесбос (Λεσβος), Илион (Ιλιον), Амфиполис ('Αμφιπολις), Мегалополис (Μεγαλοπολις), но Акрополь, а не Акрополис ('Ακροπολις), Неаполь, а не Неаполис (Νεαπολις); с латинскими окончаниями: Лациум (Latium), Самниум (Samnium), Тускулум (Tusculum), Геркуланум (Herculanum), Региум (Regium).
В труде проф. Сергеева в общей картине невыдержанности его транскрипции встречаются оба способа, причем даже в передаче одного и того же имени: на стр. 28 мы находим имя «Ян» (Ianus), а на стр. 34 имя того же бога — в обычной форме «Янус»; имя вождя наемников, воевавших с Карфагеном, — Мато (Matho), хорошо известное и привычное нам по роману Флобера «Саламбо», у проф. Сергеева транскрибируется Мафон. В географических именах pluralia tantum в одних случаях мы находим у него русскую флексию: Канны (Canni), Путеолы (Puteoli), Томы (Tomi), в других — сохраняется латинское окончание «i»: Арпи (Arpi), Кориоли (Corioli).
В переводе Моммзена в этом отношении полная неразбериха: Путеоли, но Рузеллы; Антиум, Корфиниум, Лавициум, но Барий (Barium), Бриндизий (Brundisium); город Минтурнь (Minturnae) почему-то с русской флексией «ь»; реки Синарус, Арнус везде сохраняют латинское окончание «us»; названия городов в женском роде даются с обычным русским окончанием «я»: Генуя, Капуя, Цирцея, но Ардеа (Ardea) почему-то сохраняет латинское окончание «а».
Нередки также колебания в определении категорий рода и числа. Так, город Phaselis, idis в Ликии транскрибируется Фасель и употребляется и в мужском и женском роде. Город Фарсал (Pharsalos) обычно употребляется в мужском роде, но в переводе, например, книги Г. Буасье о Цицероне мы встречаем имя этого города в женском роде — Фарсала; город Цизальпинской Галлии, родина Т. Ливия, Patavium у Моммзена транскрибируется в женском роде —Патавия (вместо обычного Патавий); место битвы Ю. Цезаря с республиканцами в Испании — Мунда (лат. Munda, нын. Monda) транскрибируется также и в мужском роде — Мунд. Галльские города в области эдуев Bibracte и в области ремов Bibrax транскрибируются в словарях как Бибракт и Бибракта; города Preneste и Tergeste (нын. Триест) встречаются во всех трех родах. Тергест, Тергеста, Тергесте; имя испанского города Tarraco, onis передается Тарракон и Тарракона.
Колебания в числе мы находим в именах: Капреи и Капрея (лат. Capreae), Тарихеи — Тарихея (Taricheae — город в Галилее); Помпеи — Помпея (лат. Pompei).
4. В связи с двумя способами образования собственных имен наблюдается и чрезвычайная неустойчивость в постановке ударения. Ударение — это, пожалуй, самое слабое место в передаче не только собственных имен, но и вообще слов, заимствованных из древних языков. Можно даже прямо сказать, что оно у нас совершенно не установлено и основывается лишь на случайности. Разногласия в области ударений должны чрезвычайно затруднять процесс чтения лекций и вызывать недоуменные вопросы у нашего студенчества, слышащего одни и те же имена и термины с различной акцентировкой из уст различных лекторов.
5. Римские имена, состоявшие, как известно, из praenomen, nomen, cognomen, а иногда еще и agnomen (P. Cornelius Scipio Africanus), передаются на русский язык тремя способами:
а) Некоторых римских писателей, например, Вергилия (Р. Vergilius Maro), Горация (Q. Horatius Flaccus), Овидия (Р. Ovidius Naso) принято называть одним только nomen.
б) Другой ряд писателей и исторических деятелей мы называем одним cognomen: Плавт (Т. Maccius Plautus), Катулл (С. Valerius Catullus), Сенека (М. Annaeus Seneca), Варрон (Terentius Varro), Брут (М. Iunius Brutus). По отношению к некоторым из указанных лиц в древности и в позднейшее время были приняты как раз обратные наименования: так, например, Марциал, говоря о Вергилии, называет его не Вергилием, я Мароном («Ennius nunc lectus salvo tibi, Roma, Marone»). Цицерона в древности обычно называли Туллием (например, у Саллюстия в речи Ю. Цезаря в сенате: «ego haec non in M. Tullio neque his temporibus vereor»); Петрарка также называет его не Цицероном, а Туллием («questo e Mario Tullio, en cui si mostra chiaro, quanti ha eloquenza e frutti e fiori»).
в) Императора Тита (Т. Flavius Vespasianus) мы обозначаем одним только его praenomen, хотя это то же самое, что называть, например, Помпея просто Кнеем или Юлия Цезаря — Каем.
К чему приводит подобная неустойчивость в римских именах, можно видеть хотя бы из следующего примера: в книге проф. Сергеева М. Caelius Rufus — лицо, хорошо известное нам из знаменитой цицероновской речи «Pro Caelio» под именем Целия, в одном месте именуется Целий, в другом же, где говорится о его восстании против Цезаря, он называется Руфом, без добавления nomen. Легко можно подумать, что дело идет о двух различных исторических лицах, что друг Цицерона Целий никакого отношения не имеет к авантюрному Руфу эпохи гражданской войны.
6. Пестрота, хаотичность и немотивированность транскрипции весьма характерны также для географической номенклатуры, особенно на исторических картах. Здесь мы наблюдаем смешение наименований разных эпох. Не только отдельным городам, рекам и т. п., но даже целым странам, областям и материкам даются разнородные названия. Остров Сицилия, например, на картах гомеровской эпохи именуется и Сицилией и Тринакрией. Греция на картах эпохи Римской империи называется Элладой, Грецией, Ахеей и Ахайей; Африка — Африкой и Либией; у проф. Сергеева (стр. 361) говорится даже о какой-то Либии, находящейся в Африке, хотя, как известно, Африкой в древности называлась одна из римских провинций, а Либией — весь африканский материк.
У Моммзена на картах Италии эпохи республики всем рекам даются древние названия: Арнус, Силарус и т. д., города же хаотически называются и древними и современными именами: Сульмо, Региум, Корфиниум и тут же Болонья, Милан, Палермо, Мессина. В особенно несчастном положении оказался город Brundusium, для которого мы встречаем наименования: Брундузий, Бриндизий, Брундузы и, наконец, современное Бриндизи. Встречаются даже и такие курьезы: в переводе книги Г. Буасье о Цицероне мы находим название Марсалия (Массилия). Очевидно, это попытка примирить древнюю Массилию с современным Марселем.
Такая же пестрота и в транскрипции имен, относящихся к античной топографии: Via Sacra у одних авторов сохраняется в античном наименовании, другими называется Священной улицей или Священной дорогой (проф. Сергеев), Via Salaria —Соляная улица, Салариева улица, Саларская улица.
7. Для полноты обзора следует остановиться еще на одном явлении, вносящем немалую путаницу в историческое изложение: имена исторических лиц и исторические термины иногда сохраняются без перевода, иногда же произвольно даются в русской, разнородной и не всегда удачной интерпретации.
Фабий Максим называется Кунктатором (Cunctator) и Медлителем; встречаются: Папирий Курсор (Cursor) и Папирий Бегун, Агенобарб и Меднобородый, Сципион Барбат и Сципион Бородатый, Юлиан Апостат и Отступник, Константин Порфироген, Порфирородный и Багрянородный.
У Моммзена римские праздники Lupercalii и Lucarii называются «волчьи праздники» и «праздники дубов». У проф. Сергеева оставляются без перевода такие термины, как: либертины (вольноотпущенники), сецессия (удаление плебса на Священную гору), манумиссия (отпуск раба на волю), ager publicus (общественная земля), magister equitum (начальник конницы); с другой стороны, у него мы находим в переводе ряд таких терминов, как «фельдфебель» (centurio), «междуцарь» (interrex), «право запрещения» (veto), «прутья» (fasces), «крючья» (corvi); цезаревские «Commentarii de bello Gallico» у него называются «Наброски о Галльской войне»; иногда на разных страницах даются различные переводы одного и того же термина: quaestiones perpetuae на стр. 131 называются «постоянные судебные комиссии», а на стр. 231 «суды присяжных»; латинские и русские названия даются иногда в смешении: comitia tributa называются «трибутные комиции», а comitia centuriata — «центуриатные собрания».
В терминах, относящихся к истории Греции, наблюдается такая же неустойчивость: агора — народное собрание (у проф. Зелинского — «вече»), гелиэя — суд присяжных; термин ξενια. Зелинский передает как «куначество»; без перевода, даже в учебниках, обычно оставляются такие термины, как синойкизм, айзимнеты (гр. αισυμνητης — помнящий о правде), феорикон, или теорикон (деньги, выдававшиеся в Афинах на приобретение театральных билетов), сейсахтия или сейсахфия (гр. σεισαχθεια — кассация долгов, букв. сложение бремени), латинские термины: ауспиции, эргастул, триарии, сальтус, публиканы, инсула и др.
На этом можно закончить общий обзор современного состояния транскрипции античных собственных имен и терминов, ограничившись этими немногими примерами, далеко, конечно, не исчерпывающими всех разноречий, неувязок и всякого рода ляпсусов, наблюдаемых в этой области и бросающихся в глаза не только специалисту, но и рядовому читателю. Дальнейшее их выуживание может представлять интерес лишь чисто в количественном отношении, по существу же картина совершенно ясна.