содержание

После сей экспедиции мы все анбаркировались и вышли в море, где к нам пришёл контр-адмирал Эльфинстон с тремя кораблями, а прежде нас было шесть линейных и несколько фрегатов. Пришло к нам известие, что шестнадцать Турецких кораблей и множество разных судов находятся в море и вблизи от нас. Тотчас на адмиральском корабле созван был военный совет , куда главнокомандующий пригласил адмирала Спиридова, генерал-майора Графа Федора Орлова, контр-адмирала Эльфинстона, капитана нашего корабля, Грейга, и меня. Видя, что начали колебаться, мы с Грейгом решительно сказали, что должно искать Турецкого Флота и его атаковать, и на cиe мнение, хотя с трудностью, согласили главнокомандующего.

Счастье, что мы имели капитана Грейга, мореходца самого искусного, какого только желать можно. Он сделал диспозицию таким образом. В авангард, под начальством адмирала Спиридова, корабли: Европа, Евстафий , на коем были адмирал с Графом Федором Орловым, и Януарий ; кор-де-баталь: Три Святители, Три Иepapxa, где находились главнокомаyдующии и я, и Ростислав. В арьергарде контр-адмирал Эльфинстон с кораблями: Не тронь меня, осьмидесятипушечным Всеволодом и Саратовым. В предписании сказано, чтобы корабли между собою расстояния имели не более пол-кабельта; шедши один за другим, от неприятеля на пистолетный выстрел ложились в линию, и всею дистанциею шед мимо неприятеля производили пальбу. Накануне атаки Грейг ко мне подошел и просил, чтобы я взял команду над караблем Ростиславом. Я сперва засмеялся, что он меня находит способным к морской части, но он зачал меня убеждать и я переехал на Ростислав. Генерал Пален, подполковник Порет и многие другие просились со мной и переехали. На другой день мы увидели Турецкий флот в канале между островом Xиocoм и Азиатским берегом, на якоре.

По сигналу, вступили мы в атаку. Корабль Европа первый пришел в дистанцию, поворотил вдоль флота Турецкого и производил пальбу; за оным корабль Евсафий тоже, а потом и Януарий. Европа, пришед напротив корабля капудан-паши, увидела пред собою мель. Капитан, опасаясь потерять корабль, повернул назад. Евстафий думал тоже сделать, но его паруса были весьма повреждены; начал Евстафий дрейфировать на корабль капудана-паши, и думали, что будет ручный бой. Адмирал и Граф Федор сели в лодку и погребли на фрегат, стоящий в отдалении от флота. Адмирал забыл на корабле своего сына, а Граф Федор друга своего Князя Козловского. Евстафий, нанесенный на корабль капудана-паши, с ним сцепился. Капитан Крузе, видя турецкий корабль пустым, послал на последней при нем имеющейся шлюпке сына адмиральского к Графу Алексию Григорьевичу, с поздравлением о взятии турецкого корабля, но когда Крузе с своими взошел на корабль, увидали с низу дым, и перебежали на свое судно. Вскоре турецкий корабль был весь в огне, и наши люди в изумлении ожидали своего жребия, как вдруг мачта турецкого корабля упала на наш корабль: искры посыпались в кают-каммеру, которая была открыта по причине сражения. Мгновенно подняло Евстафий на воздух, Крузе, штурман, и еще человека четыре попали на обломки; прочие все, и в числе их Князь Козловский, погибли в волнах. Потом взлетел на воздух и турецкий корабль. Третий корабль нашего авангарду, Януарий, еще прежде поворотил из бою вон. Корабль Трех Святителей прошел сквозь турецкую линию, а Три Иepapxa и Ростислав с своей стороны повернулись против турецкого флота, и в весьма близком расстоянии открыли пальбу, которая недолго продолжалась. Турки обрубили якори, и в большом беспорядке вошли в глухой бассейн при Чесме. Об арьергарде не велика повесть: он убавлял парусов и пришел, когда мы уже обложили Чесменской бассейн, но еще из далека стрелял из пушек на воздух.

В cиe время, как корабль Евстафий взорвало, Граф Алексей Григорьевич бросил имевшую в руках бриллиантовую табакерку и только выговорил: Ах! брат! Вскоре потом приехал адмиральский сын, с известием, что отец его и Граф Федор Орлов уехали с корабля прежде. Граф Алексей Григорьевич, Грейг и я поехали их отыскивать. Нашли Графа Федора со шпагою в одной руке, а в другой ложка с яичницей; Адмирала с превеликим образом на груди, а в руке превеликая рюмка водки. Мы взяли их и перевезли к себе на корабль.

Чесменская бухта. Просмотреть карту полностью

Тут опять Грейг со мною посоветовался, как турецкий флот истребить. Велел Грейг сделать четыре брандера, и ночью, под прикрытием корабля Европа, капитан Клокачев вошел с брандерами и стал на самой ближней дистанции от врагов. На турецком флоте еще с первого сражения не опомнились, и такая была суматоха, что иной корабль стоял к нам кормою. С нескольких выстрелов брандскугелями, Клокачев предал огню весь турецкий флот. К этому, вдобавок, из четырех брандеров, один, Ильина, прицепил себя к фланговому турецкому кораблю, что пожар весьма усугубило. Мы с Грейгом, на шлюпке разъезжая, на рассвете увидели, что один только корабль Родос не сгорел; взяли и привели его в наш флот. Хотели вытащить еще один корабль, но на него, с другого, горевшего судна, упала мачта: он сам весь загорался, и мы принуждены были его оставить. Почти не можно себя вообразить сего ужасного зрелища, кое мы видели в Чесменском порте. Вода, смешанная с кровью и золою, получила прескверный вид. Трупы людей, обгорелые, плавали по волнам, и так ими порт наполнился, что с трудом можно было в шлюпки разъезжать.

содержание

Опубликованы: П.В. Долгоруков "Сказания о роде Князей Долгоруковых", СПб 1840.