Долгоруков Крымский, князь, Василий Михайлович (1722 - 1782), генерал-аншеф, в конце жизни главнокомандующий в Москве, сын действ. тайн. сов. и сенатора князя Михаила Владимировича Долгорукова, родился 1 июля 1722 г., тринадцати лет был записан в драгуны и в 1735 г. произведен в капралы и вахмистры. Опала, постигшая Долгоруковых при Анне Иоанновне, коснулась и князя Василия Михайловича. Запрещено было и его производить в офицеры. Однако доблесть, проявленная им в 1736 г. при штурме Перекопской крепости, заставила Миниха на собственный страх нарушить повелите Императрицы и поздравить князя прапорщиком. Вслед затем Долгоруков участвовал в штурме Очакова (1737), где потерял убитого тут же родного брата, под Хотиным (1738) и в Шведской войне, где отличился главным образом в деле при Вилаюках (1740). Воцарение Императрицы Елисаветы Петровны, вернув Долгоруковых из ссылки, создало ряд быстрых повышений и для Василия Михайловича.

В 1741 году он производен в капитаны, въ1742 г.—в секунд-майоры, в 1743 г.—в премьер-майоры, в 1745 г. в чине подполковника назначен генерал - адыотантом к своему родному дяде, президенту военной коллегии, генерал-фельдмаршалу князю Василию Владимировичу, а в 1747 г. произведен в полковники с назначением командиром Тобольскаго пехотного полка. В новой роли кн. Василий Михайлович повидимому резко выдвинулся из числа остальных командиров. Об этом, например, говорит в своих записках кн. Як. Петрович Шаховской: “Сии вышеименованные четыре господина полковника (Захар Чернышев, Вилбоа, Мельгунов и князь Василий Михайлович Долгорукой), тогда уже славившиеся отличным достоинством и своим знатным поведением, от своего генералитета с отменными благосклонностями принимаемы были и почасту с ними в компаниях и в разсуждениях бывали”. Следовательно, молодого князя и тогда уже ценили как опытного начальника. Тот же отзыв дан и Императрицею Екатериною II: “во время Апраксина, пишет она, отличались пять или шесть полковников порядком их полков, а именно: граф П. А. Румянцев, граф Захарий Григорьевич Чернышев, П. И. Панин, Николай Михайлович Леонтьев. кн. Василий Михайлович Долгорукий; в кавалерии кн. Михаил Никитыч Волконский”. Таким образом. в обоих отзывах повторяются только Чернышев и Долгоруков.

В 1748 г. вместе с тобольцами князь принял участие в походе на Рейн, в 1755 г. быль произведен в генерал-майоры, а вслед затем пошел в составе армии, двинутой против Пруссии. Участие в Семилетней войне доставило Долгорукову чин генерал-поручика (1758), за бой под Кюстрином, и орден св. Александра Невского. Нельзя сказать однако, чтобы в самих боях князь был счастлив: при Цорндорфе он ранен картечью в левую ногу, а 8 сентября 1761 г. снова ранен, но уже тяжело, при штурме неприятельских батарей у Кольберга. Императрица Екатерина II, видимо знавшая Долгорукова еще раньше, быстро отличила будущего покорителя Крыма и в день своего коронования (22 сент. 1762 г.) произвела его в генерал-аншефы, а в 1767 г. возложила на него и орден св. Андрея Первозванного.

С началом войны с Турцией Долгорукову вверили охранение наших границ с Крымом, а в 1771 г. под его же начальством была двинута 38 тыс. армия для самого покорения этого полуострова. “Таким образом, говорит одно жизнеописание Долгорукова, он прославил имя свое в тех местах, где за 35 лет начал только знакомиться со славою”.

Убедясь в невозможности покончить с крымцами путем простых переговоров, кн. Долгорукий решил действовать силою. 25 мая его армия собралась на речке Маячки и 14-го июня овладела укрепленною линиею у Перекопа, которую защищали 50.000 татар и 7.000 турок; вслед за тем кн. Василий Михайлович с 27.000 чел. одержал при Кафе решительную победу над 95 тыс. татаро-турецкою армией и одним этим успехом принудил к сдаче города Арабат, Козлов, Еникале, Керчь и Балаклаву. “Все сие служит следствием, писала ему Императрица, не только неустрашимости войск наших, но и разумного, доброго и искусного вашего предводительства, за что премного вам благодарствую”. Хан Крыма, Селим Гирей, бежал вскоре в Константинополь, и на его место был возведен сторонник русского правительства, Саиб-Гирей. Дни Крыма были сочтены. Окончательное закрепление его за нами состоялось однако лишь после второй турецкой войны. В лестном рескрипте к Долгорукову Императрица благодарила его за победы, пожаловала ему орден св. Георгия 1 степени и 60.000 рублей и произвела его сына, кн. Василия Васильевича, в полковники. “Портрета моего в Крыму нет, писала она самому кн. Василию Михайловичу, но вы его найдете в табакерке, кою при сем к вам посылаю. Прошу ее носить, ибо я ее к вам посылаю на память от доброго сердца”.

Если Императрица и ценила службу Долгорукова, то зато некоторые современники относились к этой службе же весьма неодобрительно. Лорд Каткарт, английский посол при русском двор, в своих донесениях британскому правительству, прямо называл Долгорукова неспособнейшим человеком и объяснял состоявшееся назначение его главнокомандующим Крымскою армиею только тем, что Чернышев, креатурой которого якобы был кн. Василий Михайлович, хотел поставить эту армию в такую же зависимость от себя, в какой находилась порвал армия, когда была под начальством князя Голицына. Другой неодобрительный отзыв о Долгоруковом дал и немец Густав, фон-Штрандман. “Одно счастие, а не искусство, пишет он в своих записках, руководило князя Долгорукова в эту кампанию. Во всей армии не было генерала, который бы хуже его знал военное дело; его закоренелое упрямство доходило до того, что он не принимал ничьих и никаких советов, и делал еще больше затруднений в командовании.... Ни один из отрядных начальников не был им доволен”. Суровый отзыв Штрандмана, быть может, легко объясняется тем, что автор записок получил от князя “порядочную реприманду” (строгий выговор), за слишком спешный проезд чрез карантин от Перекопа до Полтавы. Несомненно, что князь Долгорукий не принадлежал к числу выдающихся полководцев. Но во всяком случае порученное ему дело он всегда выполнял толково, с усердием и с успехом. В день торжественного празднования мира с Турциею (10 июля 1775 г.) Долгоруков получил от Императрицы шпагу с алмазами, алмазы к ордену св. Андрея Первозванного и титул Крымского. Обманувшись в надежде получить в этот день жезл фельдмаршала, князь обиделся и вышел в отставку.

По свидетельству некоторых, он был сам виноват в том, что его обошли. По возвращении из Крыма, князь, приглашенный Императрицею к обеду, сидел за столом рядом с фельдмаршалом князем Александром Михайловичем Голицыным. Екатерина налив рюмку вина и отдавая ее пажу, сказала вполголоса: “князю Долгорукому” и громко прибавила: “подайте господину фельдмаршалу”. Когда паж поднес рюмку князю Василию Михайловичу, последний указал ему на Голицына: “вот фельдмаршал!” По выходе из-за стола присутствовавшие поздравляли Долгорукова, но он отклонил все поздравления.

За два года до своей кончины вновь приглашенный Императрицею на службу Долгоруков был назначен (11 апреля 1780 г). главнокомяндующим в Москву и приобрел здесь общие симпатии. “Слушай, Попов, сказал он своему правителю канцелярии, вступая в новую должность, — я человек военный, в чернилах неокупан; если принял настоящую должность — единственно из повиновения к Всемилостивейшей Государыни. Итак смотри, чтобы никто на меня не жаловался; я тотчас тебя выдам. Императрица меня знает. Старайся, чтоб и тебя узнала с хорошей стороны”. Только два года стоял Долгоруков во главе Первопрестольной столицы. Давно уже страдая мучительной подагрой, 30 января 1782 года он перешел наконец в вечность. Записки современников отчетливо рисуют всю печаль Москвы, по видимому, искренно полюбившей своего недолгого правителя. Появилась и эпитафия Нелединского-Мелецкого, в своих заключительных строфах подчеркнувшая это горе столичного населения:

„Прохожий! не дивись, что пышный мавзолей

Не зришь над прахом ты его,

Бывают оною покрыты и злодеи.

Для добродетелей нет славы от того,

Пусть гордость тленныя гробницы созидает.

По Долгорукову—Москва рыдает".

Долгоруков погребен в своем подмосковном селе Полуектове, в 90 верстах от столицы, в сооруженной им церкви Трех Святителей. Памятник ему воздвигнуть в 1842 г. в Симферополе его внуком, князем Василием Васильевичем.

Василий Михайлович был женат на Анастасии Васильевне Волынской и имел от нее двух сыновей (Михаила и Василия) и трех дочерей (Прасковью, Варвару и Феодосью).

Кн. П. Долгоруков в своих “Сказаниях”, давая характеристику Крымского, говорит о последнем, как о муже “с дарованиями великого полководца и с мужеством беззаветным”, имевшем “рассудок здравый и ясный, душу пылкую и возвышенную”; по словам автора “Сказаний”, князь Василий Михайлович “пламенно любил свое отечество, отличался бескорыстием, сердоболием, рвением на всякий подвиг добра и пользы, как общественной, так и частной, одним словом, был истинным русским боярином”.

Если эта характеристика, быт может, и довольно близка к истине в отношении нравственного облика покорителя Крыма, то она грешит большим преувеличением в смысле оценки кн. Долгорукова, как якобы великого полководца. В действительности в сфере военного дала это был лишь средний талант, человек, лучше командовавший полком и небольшим отрядом, чем корпусом или армией.

П. Симанский

Источники: Моск. отдел. Арх. Гл. Штаба. Дела Армейской Экспедищи. оп. 10, св. 566.—II. Долгоруков: “Сказания о роде кн. Долгоруковых”. Спб. 1840.—Тыртов, Е.: “История о князе Я. Ф. Долгорукове с прибавлением сведений о других знаменитых мужах славной фамилии князей Долгоруких.” М. 1807 г. - Бантыш-Каменский: “Словарь достопамятных людей русской земли.” Спб. 1847 г. — “Записки кн. Я. П. Шаховского, писанные им самим”, изд 2-ое, Спб. 1821 г.; Русск. Ст. 1872, V, стр. 138 и 772; Р. Ст. 1878, XXII, стр. 46,47 и 51 (записки Пикара). Русск. Ст. 1884, ХLIII, стр. 67, 70 и 71 (записки Густава фон Штрапдмаyа); Русск. Арх. 1865 г., стр. 482,—Соловьев: „История России," т. XXVIII: Масловский Д. “Русская армия в Семилетнюю войну”. М.1888 г. —Бокк: “Воспоминания о князе Василии Михайловиче Долгоруков-Крымском.” Москва, 1853 г.

Русский Биографический Словарь А.А.Половцова.