Эней поплывшы сынимъ моремъ,
На Карфагену оглядавсь;
Боровсь съ своимъ сердега горемъ,
Слизьмы бидняжка облывавсь.
Хоть одъ Дидоны плывъ поспишно,
Та плакавъ гирько, не утишно.
Почувшыжъ, що въ огни спеклась,
Сказавъ:» нехай йiй вичне царство,
«Мини же довголитне панство,
«И щобъ друга вдова найшлась!»

Якъ-ось и море стало граты,
Велыки хвыли пиднялысь,
И витры зачалы бурхаты,
Ажъ човны на мори тряслысь.
Водою чортъ зна якъ крутыло,
Що трохы всихъ не потопыло,
Вертилысь човны мовъ дурни.
Трояньци зъ страху задрыжалы,
И що робыты вси не зналы,
Стоялы мовчкы вси смутни.

Одынъ зъ Трояньскои ватагы,
По ихъ винь звався Палинуръ;
Сей билше мавъ другыхъ одвагы,
Смиленькiй бувъ и балагуръ;
Що-на-передъ сей схаменувся
И до Нептуна оклыкнувся:
«А що ты робышъ панъ Нептунъ!
«Чи се и ты пустывсь въ ледащо,
«Що хочешъ насъ звесты ни на що?
«Хиба пивкопы и забувъ?»

А дали писля сеи мовы
Трояньцямъ винъ такъ всимъ сказавъ:
«Бувайте, братця, вы здоровы!
«Отъ-це Нептунъ замудровавъ.
«Куды теперъ мы, братця, пiйдемъ?
«Въ Италiю мы не дойидемъ,
«Бо море дуже щось шпуе.
«Италiя видсиль не блызько,
«А моремъ въ бурю йихать слызько,
«Човнивъ ни хто не пидкуе.

«Отъ-тутъ земелька есть хлопьята ,
«Видсиль вона не вдалеку,
«Сыцылiя земля багата,
«Вона мыни щось познаку.
«Дмухнимъ лышъ, братця, мы до неи,
«Збуваты горесты своеи,
«Тамъ добрый царь жыве Ацестъ.
«Мы тамъ, якъ дома, очуняемъ
«И якъ у себе загуляемъ,
«Всього у нього вдоволь есть.»

Троянци разомъ прынялыся
И сталы весламы гребты,
Якъ стрилкы човныкы неслыся,
Мовъ зъ заду пхалы ихъ чорты.
Ихъ Сыцылiйци якъ уздрилы,
То зъ города, мовъ подурилы,
До моря биглы вси встричать.
Тутъ мижъ собою роспыталысь,
Чоломкалысь и обнималысь;
Пишлы до короля гулять.

Ацестъ Энею якъ бы брату,
Велыку ласку показавъ,
И-заразъ попросывшы въ хату
Горилкою почастовавъ;
На закуску наклалы сала,
Лежала ковбаса чимала
И хлиба повне решето.
Троянцямъ всимъ далы тетери
И видпустылы на кватери:
Щобъ йшлы, куды потрапытъ хто.

Тутъ заразъ пиднялы бенькеты,
Замурмоталы якь коты,
И въ кахляхъ понеслы пашкеты
И кисилю имъ до сыты;
Гарячую, мьяку бухинку,
Зразову до рижкивъ печинку,
Гречаныхъ съ часныкомъ панпухъ.
Эней съ дорогы налыгався
И пиннои такъ нахлыстався,
Трохы не выперсь зъ його духъ.

Эней хоть трохы бувъ пидпылый,
Та зъ розумомъ не потерявсь;
Винъ сынь бувъ богобоязлывый,
По смерты батька не цуравсь.
Въ сей день його отець опрягся,
Якъ чыкылдыхы обижрався, —
Анхызъ зъ горилочкы умеръ.
Эней схотивъ обидъ справляты
И тутъ старцивъ нагодоваты, —
Щобъ бигъ души свiй рай одперъ.

Зибравъ Трояньску всю громаду,
И самъ пишовъ на двиръ до ныхъ,
Просыть у ихъ соби пораду,
Сказавъ имъ ричь въ словахъ такыхъ:
«Панове, знаете , Трояне
«И вси хрещеныи мыряне,
«Що мiй отець бувавъ Анхызъ,
«Його сывуха запалыла,
«И жывота укоротыла
«И винъ, якъ муха въ зиму, слызъ.

«Зробыты помынкы я хочу,
«Поставыты обидъ старцямъ —
«И завтражъ — дали не одсрочу.
«Скажите: якъ здается вамъ?»
Сього Трояньци и бажалы
И вси у голосъ закрычалы:
«Энею Боже поможы;
«Колы же хочешъ, пане , знаты,
«И самы будемъ помагаты,
«Бо мы тоби не ворогы.»

И заразъ мытью вси пустылысь
Горилку, мьясо куповать,
Хлибъ, бублыкы, кныши вродылысь,
Пiйшлы посуды добувать;
И колыво съ кути зробылы,
Сыты изъ меду насытылы,
Договорылы и попа;
Хазяинивъ своихъ сзывалы,
Старцивъ по улыцямъ шукалы,
Пишла на дзвинь дякамъ копа.

На другiй день раненько всталы,
Огонь на двори розвелы
И мьяса вь казаны наклалы,
Варылы страву и пеклы.
Пьять казанивъ стояло юшкы,
А вь чотырьохъ булы галушкы,
Борщу трохы було не съ шисть;
Баранивъ тьма була вареныхъ,
Курей, гусей, качокъ печеныхъ,
До сыта щобъ було всимъ йисть

Цебры сывушкы тамъ стоялы
И брагы повнiи дижкы;
Всю страву въ ваганы влывалы
И роздавалы всимъ ложкы.
Якъ проспивалы со святымы,
Эней облывсь слизьмы гирькымы
И прынялыся вси трепать;
Найилыся и нахлысталысь,
Що де-яки ажъ повалялысь,
Тогди и годи помынать.

Эней и самъ со старшыною
Анхыза добре помынавъ;
Не здривъ ничого предъ собою,
А ще зъ застолу не встававъ;
А дали трошкы проходывся,
Прочумався, протверезывся,
Пишовъ къ народу, хоть поблидъ. —
Съ кишени вынявшы пивкипкы,
Шпурнувъ въ народъ дрибныхъ, якъ рипкы.
Щобъ тямылы його обидъ.

Энея заболилы ногы,
Не чувъ ни рукъ, ни головы;
Напалы съ хмелю перелогы,
Опухлы очи, якъ въ совы,
И ввесь обдувся, якъ барыло,
Було на свити все немыло,
Мислите по земли пысавъ.
Зъ нудьгы охлявъ и изнемигся,
Въ одежи лигъ и не роздигся,
Пидъ лавкою до свита спавъ.

Прокынувшыся ввесь трусывся,
За серце сцало мовъ глысты;
Перевертався и нудывся,
Не здужавъ головы звесты,
Покы не выпывъ пивквартивкы
Зъ имберомъ пиннои горилкы,
И кухля сиривцю не втеръ.
Съ пидъ лавкы вылизъ и струхнувся,
Закашлявъ, чхнувъ и стрепенувся,
«Давайте, крыкнувъ, пыть теперъ.»

Зибравшыся вси паненята,
Изновъ кружаты началы,
Пылы, якъ брагу поросята,
Горилку такъ воны тяглы;
Тяглы тутъ пинненьку Трояньци,
Не вомпылы Сыцылiяньци,
Черкалы добре назахватъ.
Хто пывъ тутъ билшъ одъ всихъ сывухы,
И хто пывъ разомъ тры осьмухы,
То той Энееви бувъ братъ.

Эней нашъ роздоброхотався,
Игрыща вздумавъ завесты
И пьяный заразъ розкрычався,
Щобъ перебiйцивъ прывесты. —
У виконъ школяри спивалы,
Халяндры цыганкы скакалы,
Игралы въ кобзы и слипци;
Булы тутъ разни чуты крыкы,
Водылы въ городи музыкы,
Моторни, пьяни молодци.

Въ прысинкахъ вси паны сидилы,
На двори жъ вкругъ стоявъ народъ,
У викна де-яки глядилы,
А ынчiй бувъ наверхъ воротъ;
Ажъ-ось прыйшовъ и перебiецъ,
Убраный такъ, якъ компанiець,
И звався молодець Даресъ;
На кулакы ставъ выклыкаты
И перебiйця вызываты,
Крычавъ опареный мовъ песъ:

«Гей, хто зо мною выйде бытысь,
«Покуштоваты стусанивъ ?
«Мазкою хоче хто умытысь?
«Кому не жаль своихъ зубивъ?
«А нуте, нуте йдите швыдче,
«Сюды на кулакы лышъ блыжче!
«Я бебехивъ вамъ надсажу;
«На очи вставлю окуляры,
«Сюды поганци бакаляры!
«Я всякому лобъ розмижжу.»

Даресъ довгенько дожыдався,
Мовчалы вси, нихто не йшовъ;
Зъ нымъ всякiй бытыся боявся,
Собою страху всимъ задавъ:
«Такъ вы, бачу, вси легкодухы,
«Передо мною такъ, якъ мухы
«И пудофеты на-голо.»
Даресъ тутъ дуже насмихався,
Собою чванывсь велычався,
Ажъ слухать соромъ всимъ було.

Абсестъ Троянець бувъ сердытый,
Згадавь Ентелла козака,
Зробывся мовъ несамовытый,
Чимъ дужъ давъ видтиль дропака.
Ентелла скризь пишовъ шукаты,
Щобь все, що бачывъ, росказаты
И щобъ Дареса пидцьковать.
Ентеллъ бувъ тяжко смилый, дужiй,
Мужыкъ плечыстый и невклюжiй,
Тогди винъ пьяный вклався спать.

Знайшлы Ентелла сиромаху,
Що винъ пидъ тыномъ гарно спавъ;
Сього сердешного тимаху
Будыты сталы, щобъ уставъ.
Вси голосно надъ нымъ крычалы,
Ногамы всылу роскачалы,
Очыма винъ на ныхъ лупнувъ:
«Чого вы? що за вража маты
«Зибралысь не даваты спаты;»
Сказавшы се, опьять заснувъ.

«Та встань, будь ласкавъ, пане свату!»
Абсестъ Ентеллови сказавъ: —
«Пiйдитъ лышъ вы соби и къ кату.»
Ентеллъ на ихъ такъ закрычавъ.
А посли баче, що не шутка,
Абсестъ сказавъ, яка погудка,
Проворно скочывшы, здрыгнувсь:
«Хто, якъ, Даресъ ? — ну, стiйте наши!
«Зварю пану Даресу каши,
«Горилкы дайте лышъ напьюсь.»

Прымчалы съ казанокъ сывухы,
Ентеллъ Ъи разкомъ дмухнувъ,
И одъ сiеи винъ мокрухы
Скрывывсь, наморщывсь и зивнувъ,
Сказавъ:» Теперъ ходимо, братця,
«До хвастуна Дареса ланця!
«Йому я ребра поличу,
«Зимну всього я на кабаку,
«На смерть зъувичу мовъ собаку,
«Якъ бытыся я научу.»

Прыйшовъ Ентеллъ передъ Дареса,
Сказавъ йому на смихъ:» гай - гай!
«Ховайсь проклята неотеса,
«3арання видсиль утикай;
«Я роздавлю тебе якъ жабу,
«Зитру, зимну, морозъ якъ бабу,
«Що тутъ и зубы ты зитнешъ.
«Тебе дiяволъ не пизнае,
«Съ кисткамы чортъ тебе злыгае,
«Уже видъ мене не влызнешъ.»

На землю шапку положывшы,
По локоть рукы засукавъ,
И цупко кулакы стулывшы,
Дареса бытысь вызывавъ.
Изъ серця скрыготавь зубамы,
Объ землю тупотавъ ногамы
И на Дареса нализавъ.
Дарссъ не радъ своiй лыхоти,
Ентеллъ потягъ не по охоти
Дареса, щобъ його винъ знавъ,

Въ се времья въ рай богы зибралысь
Къ Зевесу въ гости на обидъ;
Пылы тамъ, йилы, забавлялысь,
Забулы нашыхъ людськыхъ бидъ.
Тамъ лакомыны разни йилы,
Буханчыкы пшенышни билы,
Кыслыци, ягоды, коржи
И всяки разни вытребенькы, —
Уже лыбонь булы пьяненьки,
Понадувалысь, мовъ йоржи.

Якъ-ось знечевья вбигъ Меркурiй,
Засапавшыся до богивъ;
Прыскочывъ мовъ котыще мурый
До сырныхъ въ масли пырогивъ!
«Ге, ге! отъ-тутъ-то загулялысь,
«Що и одъ свита одцуралысь;
«Дiяволъ ма вамъ и стыда. —
«Въ Сыцылiи таке творытся,
«Що вамъ бы треба подывыться,
«Тамъ крыкъ, мовъ пидступа Орда.»

Богы почувшы зашаталысь,
Изъ неба выткнулы носы,
Дывытысь на бiйцивъ хваталысь,
Якъ жабы литомъ изъ росы.
Ентеллъ тамъ сыльно храбровався,
Ажъ до сорочкы ввесь роздягся,
Совавъ Даресу въ нисъ кулакъ.
Даресъ извомпывъ сиромаха,
Бо бувъ Ентеллъ непевна птаха,
Якъ чорноморськiй злый козакъ.

Венеру за выскы хватыло,
Якъ глянула, що тамъ Даресъ;
Йiй дуже се було немыло,
Сказала:» батечку Зевесъ!
«Дай моему Даресу сылы,
«Йому хвоста щобъ не вкрутылы,
«Щобъ винъ Ентелла поборовъ.
«Мене тогди ввесь свитъ забуде,
«Колы Даресъ жывый не буде;
«3робы, щобъ бувъ Даресъ здоровъ»

Тутъ Бахусъ пьяный обизвався,
Венеру лаяты начавъ,
До неи съ кулакомъ совався
И такъ изъ-пьяна йiй сказавъ:
«Пiйды лышъ ты къ чортамъ плюгава,
«Не вирна, пакосна, халява!
«Нехай изслызне твiй Даресъ.
«Я за Ентелла самъ вступлюся,
«Якъ билшъ сывухы натягнуся,
«То не заступытъ и Зевесъ.

«Чи знаешъ винъ якый парныще ?
«На свити трохы есть такыхъ,
«Сывуху такъ, якъ брагу хлыще,
«Я въ парубкахъ кохаюсь сыхъ.
«Уже залье за шкуру сала,
«Ни неня въ брази не скупала,
«Якъ винъ Даресови задасть.
«Уже хоть якъ ты не вертыся,
«Зъ своимъ Даресомъ попростыся,
«Бо прыйдется йому пропасть.»

Зевесъ до речи сей дочувся,
Языкъ насылу повернувъ,
Винъ одъ горилкы ввесь обдувся,
И гримко такъ на ихъ гукнувъ:
«Мовчитъ!.... чого вы задрочылысь?
«Чи бачъ у мене росходылысь?
«Я дамъ вамъ заразъ трышiя!
«Нихто въ кулачкы не мишайтесь,
«Кинця одъ самыхъ дожыдайтесь,
«Побачымъ, — визьметь-то чiя?»

Венера облызня пiймавшы,
Слизкы пустыла изъ очей
И якъ собака хвистъ пиджавшы,
Пишла къ порогу до дверей
И зъ Марсомъ у куточку стала,
Зъ Зевеса добре глузовала;
А Бахусъ пинненьку лыгавъ.
Изъ Ганнимедова пуздерка
Утеръ трохы не зъ пиввидерка;
Напывсь—и тилько, що кректавъ.

Якъ мижъ собой богы сварылысь
Въ раю, попывшысь въ небесахъ;
Тогди въ Сыцылiи творылысь,
Велыки дуже чудеса.
Даресъ одъ страху оправлявся
И до Ентелла пидбирався,
Цыбулькы бъ дать йому пидъ нисъ.
Ентеллъ одъ ляпаса здрыгнувся,
Разивъ изъ-пьять перевернувся,
Трохы не попустывъ и слизъ.

Розсердывся и розъярывся,
Ажъ пину зъ рота попустывъ,
И саме въ миру пидмостывся,
Въ высокъ Дареса затопывъ:
Зъ очей ажъ искры полетилы
И очи ясни соловилы,
Сердешный объ землю упавъ.
Чмеливъ довгенько дуже слухавъ
И землю носомъ рывъ и нюхавъ,
И дуже жалибно стогнавъ.

Тутъ вси Ентелла выхвалялы,
Эней съ панамы реготавсь,
Зъ Даресажъ дуже глузовалы,
Що сылою винъ велычавсь;
Звеливъ Эней його пидняты,
На витри щобъ поколыхаты
Одъ ляпаса и щобъ прочхавсь;
Энтелловижъ давъ на кабаку
Трохы не цилую грывняку
За те, що такъ винъ показавсь.

Эней же сымъ не вдоволнывшысь,
Ище гуляты захотивъ,
И цупко пиннои напывшысь,
Ведмедивъ прывесты звеливъ.
Лытва на трубы засурмыла,
Ведмедивъ заразъ зъупыныла,
Заставыла ихъ танцьовать.
Сердешный звирь перекыдався,
Плыгавъ, вертився и качався,
Забувъ и бджолы пиддерать.

Якъ панъ Эней такъ забавлявся,
То лыха винъ соби не ждавъ,
Не думавъ и не сподивався,
Щобъ хто зъ Олымпа кучму давъ.
Но те Юнона повернула
И въ голови такъ коверзнула,
Щобъ заразъ учыныть ярмизъ;
Набула безъ панчихъ патынкы,
Пишла въ Ирысыни будынкы,
Бо хытра ся була якъ бисъ.

Прыйшла, Ирыси пидморгнула,
Черкнулы разомъ въ хыжу въ двохъ,
И на ухо щось нiй шепнула,
Щобъ не пидслухавъ якый богъ;
И пальцемъ цупко прыкрутыла,
Щобъ заразъ все то изробыла
И йiй бы прынесла лепортъ;
Ирыся нызько поклонылась
И въ лижныкъ заразъ нарядылась,
Побигла зъ неба якъ бы хортъ.

Въ Сыцылiю якъ разъ спустыласъ,
Човны Трояньски де булы;
И мижъ Троянокъ помистылась,
Котори човнивъ стереглы.
Въ кружку сердешни си сидилы,
И кысло на море глядилы;
Бо ихъ не клыкалы гулять,
Де чоловикы ихъ гулялы,
Медокъ, сывушку попывалы
Безъ просыпу недиль изъ-пьять.

Дивчата зъ лыха горювалы,
Нудыло тяжко молодыць;
Лышъ слынку зъ голоду ковталы,
Якъ хочется кому кыслыць.
Своихъ Трояньцивъ проклыналы,
Що черезъ ихъ такъ горювалы;
Дивкы крычалы на ввесь ротъ:
«Щобъ имъ хотилось такъ гуляты,
«Якъ хочется намъ дивоваты,
«Колыбъ замордовавъ ихъ чорть.»

Трояньци волоклы съ собою
Старую бабу, якъ ягу,
Лукаву видьму, злу Берою,
Искорчывшуюся въ дугу.
Ирыся нею изробылась,
И якъ Бероя нарядылась
И пидступыла до дивокъ;
И щобъ къ нымъ лучше пидмостыться
И предъ Юноной заслужыться,
То пиднесла имъ пырижокъ.

Сказала:» помагай-Бигь, диты!
«Чого сумуете вы такъ?
«Чи не остыло тутъ сидиты?
«Отце гуляютъ наши якъ!
«Мовъ божевильныхъ насъ морочатъ,
«Симъ литъ якъ по морямъ волочать;
«Глузуютъ якъ хотятъ изъ васъ.
«Але съ другымы бахуруютъ,
«Своижъ жинкы нехай горюютъ,
«Колы водылось се у насъ?

«Послухайте лышъ молодыци,
«Я добрую вамъ раду дамъ;
«И вы дивчата билолыци,
«Зробимъ кинець своимъ бидамъ,
«3а горе мы заплатымъ горемъ —
«А докы намъ сидить надъ моремъ?
«Прыймимось, човны попалимъ.
«Тогди и мусятъ тутъ остаться;
«И нехотя до насъ прыжаться;
«Ось такъ на лидъ ихъ посадимъ.»

«Спасетъ же Бигь тебе бабусю!»
Троянкы въ голосъ загулы:
«Такоибъ рады пайматусю,
«Мы изгадаты не моглы.»
И заразъ прыступылы къ флоту
И прынялыся за роботу,
Огонь кресаты и несты
Скипкы, трискы, солому, клочча;
Була тутъ всяка зъ ныхъ охоча,
Пожаръ щобъ швыдче розвесты.

Розжеврилось и загорилось,
Пишовъ дымокъ до самыхъ хмаръ,
Ажъ небо все зачервонилось,
Велыкый тяжко бувъ пожаръ.
Човны и байдакы палалы,
Соснови поромы трищалы,
Горилы дьоготь и смола.
Покы Трояньци оглядилысь,
Що добре ихъ Троянкы грилысь,
То часть мала човнивъ була.

Эней пожаръ такый уздрившы
Злякався, побиливъ якъ снигъ,
И бигты всимъ туды звелившы,
Чимъ дужъ до човнивъ самъ побигъ.
На гвалтъ у дзвоны задзвонылы,
По улыцямъ въ трещоткы былы,
Эней же на ввесь ротъ крычавъ:
«Хто въ Бога вируе, ратуйте!
«Рубай, тушы, гасы, лый, куйте!
«А хто жъ таку намъ кучму давъ?»

Эней одъ страху съ плыгу збывся,
Въ уми сердега помишавсь
И заразъ самъ не свiй зробывся,
Скакавъ, вертився и качавсь;
И изъ сього свого задору
Винъ голову пиднявшы въ гору,
Крычавъ, опареный мовъ песъ.
Олымпськыхъ шпетывъ на всю губу,
Свою и неню лаявъ любу,
Добувсь и въ ротъ и въ нисъ Зевесъ.

«Гей ты проклятый старыганю!
«На землю зъ неба не зыркнешъ,
«Не чуешъ, якъ тебе я ганю,
«Зевесъ! — ни усомъ не моргнешъ.
«На очихъ бильма поробылысь,
«Колыбъ до вику послипылысь,
«Що не поможешъ ты мини,
«Чи сежъ такы тоби не стыдно?
«Що пропаду, отъ-лышъ не выдно;
«Яжъ, кажутъ люды, внукъ тоби!

«А ты зъ сидою бородою,
«Пане добродiю Нептунъ!
«Сыдышъ, мовъ демонъ пидъ водою
«Изморщывшысь, старый шкарбунъ!
«Колыбъ струхнувъ хоть головою
«И сей пожаръ залывъ водою —
«Трызубець щобъ тоби зломывсь!
«Ты базарынку любышъ браты,
«А людимъ въ нужди помагаты,
«Не дуже, бачу, поспишывсь.

«И братикъ вашъ Плутонъ, поганець,
«И зъ Прозерпыною засивъ;
«Пекельный, гаспыдськiй коханець,
«Ище себе тамъ не нагривъ?
«Завивъ братерство зъ дьяволамы
«И въ свити нашымы бидамы
«Не погорюе ни на часъ.
«Не посылкуется ни мало,
«Щобъ такъ палаты перестало
«И щобъ оцей пожаръ погасъ.

«И ненечка моя ридненька
«У чорта десь теперъ гуля;
«А може спытъ уже пьяненька,
«Або съ хлопьятамы ганя.
«Теперъ йiй, бачу, не до солы,
«Уже пидтыкавшы десь полы
«Фурцюе добре нависна.
«Колы сама съ кымъ не ночуе,
«То для когось уже швашкуе,
«Для сього тяжко поспишна.

«Та врагъ беры васъ, що хотите,
«Про мене те соби робить;
«Мене на лидъ не посадите,
«Пожаръ лышъ тилько пагасить;
«Завередуйте по своему
«И будьте ласкавы, моему
«Зробите лыхови кинець.
«Пуститъ лышъ зъ неба веремiю
«И покажите чудасiю,
«А я вамъ пиднесу ралець.»

Тутъ тилько що перемолывся
Эней и ротъ свiй затулывъ;
Якъ-ось изъ неба дощь полывся.
Въ годыну ввесь пожаръ залывъ.
Бурхнуло зъ неба мовъ изъ бочкы,
Що промочыло до сорочкы;
То драла вростычь вси далы.
Трояньци сталы вси якъ хлюща;
Имъ лучылася невсыпуща;
Не рады и дощу булы.

Не знавъ же на яку ступыты
Эней, и тяжко горювавъ,
Чи туть остатысь, чи поплыты?
Бо врагъ не вси човны забравъ;
И мытью кынувсь до громады
Просыть соби у ней порады;
Чого собою не вбагне.
Тутъ довго тяжко раховалы,
И скилько не коверзовалы,
Та все було, що не оне.

Одынъ зъ Трояньскои громады
Насупывшыся все мовчавъ,
И дослухавшысь до порады,
Ципкомъ все землю колупавъ.
Се бувъ пройдысвитъ и непевный
И всимъ видьмамъ бувъ родычъ кревный,
Упырь и знахурь ворожыть.
Умивъ и трясцю одшептаты
И кровъ Хрыстьянську замовляты
И добре знавъ гребли гатыть.

Бувавъ и въ Шльонському зъ воламы,
Не разъ ходывъ за силлю въ Крымъ,
Тарани торговавъ возамы,
Вси чумакы браталысь зъ нымъ.
Винъ такъ здавався и никчемный,
Та бувъ розумный, якъ пысьменный,
Слова такъ сыпавъ, якъ горохъ.
Уже въ чимъ, бачь, пораховаты,
Що росказать, — йому вже даты;
Ни въ чимъ не бувъ страхополохъ.

Невтесомъ вси його дражнылы,
По нашому жъ то звавсь Охримъ;
Мини такъ люды говорылы —
Самомужъ не знакомый винъ.
Побачывъ, що Эней гнивывся,
До його заразъ пидмостывся,
За билу рученьку и взявъ
И вывившы Энея въ сины ,
Самъ поклонывся, ажъ въ колины,
Таку Энею ричь сказавъ:

«Чого ты сыльно зажурывся
«И такъ надувся, якъ индыкъ?
«Зо всимъ охлявъ и занудывся,
«Мовъ по болотови кулыкъ?
«Чимъ билшъ журытыся — все гирше
«Заплутаешся въ лиси билше,
«Покынь лышъ горе и заплюй.
«Пиды, вкладыся гарно спаты,
«А посли будешъ и гадаты,
«Спочынь, та вже тогди мыркуй.»

Послухавшы Эней Охрима,
Укрывшысь на полу лигъ спать;
Но лупавъ тилько все очыма,
Не мигъ ни крыхты задримать.
На вси бокы перевертався,
До люлькы разивъ тры прыймався;
Знемигсяжъ, мовъ и задримавъ:
Якъ ось Анхызъ йому прыснывся,
Изъ пекла батечко явывся
И сынови таке сказавъ:

«Прокынься, мылее дытятко!
«Пробуркайся и проходысь.
«Се твiй прыйшовъ до тебе батько,
«То не сполохайсь, не жахнысь.
«Мене богы къ тоби послалы
«И такъ сказаты прыказалы,
«Щобъ ты ни трохы не журывсь,
«Пошлютъ тоби щастлыву долю,
«Щобъ учынывъ ты божу волю
«Й швыдче въ Рымъ переселывсь.

«Зберы вси човны, що осталысь
«И гарно заразъ ихъ оправъ,
«Прыдержъ своихъ, щобъ не впывалысь
«И сю Сыцылiю оставъ.
«Плывы и не журысь небоже!
«Уже тоби скризь буде гоже.
«Та ще послухай щось скажу:
«Щобъ въ пекло ты зайшовъ до мене,
«Бо дило есть мини до тебе,
«Я все тоби тамъ покажу.

«И по Олымпському закону,
«Уже ты пекла не мынешъ;
«Бо треба кланятысь Плутону,
«А то и въ Рымъ не доплывешъ.
«Якусь тоби винъ казань скаже;
«Дорогу добру въ Рымъ покаже,
«Побачышъ якъ жыву и я.
«А за дорогу не турбуйся,
«До пекла напростець прямуйся
«Пишкомъ, — не треба и коня.

«Прощай же сызый голубочокъ!
«Бо вже стае на двори свить;
«Прощай дытя! —прощай сыночокъ!...»
И въ землю провалывся дидъ.
Эней съ проссоння якъ схопывся,
Дрыжавъ одъ страху и трусывся,
Холодный лывся зъ його питъ;
И всихъ Трояньцивъ посклыкавшы,
И лагодытысь приказавшы,
Щобъ завтра поплысты, якъ свитъ.

Къ Ацесту заразъ самъ махнувшы,
За хлибъ подяковавъ, за силь;
И тамъ не довго щось побувшы,
Вернувся до своихъ видтиль.
Ввесь день збиралысь, та вкладалысь
И свита тилько що дождалысь,
То посидалы на човны.
Эней же йихавъ щось не смило,
Бо море дуже надойило,
Якъ чумакамъ дощъ въ осены.

Венера тилько що уздрила,
Що вже Трояньци на човнахъ,
Къ Нептуну на поклонъ побигла,
Щобъ не втопывъ ихъ у волнахъ.
Пойихала въ своимъ ридвани,
Мовъ Сотныка якого пани,
Баскымы конямы, якъ звирь.
И съ киннымы проводныкамы
Съ трьома на зади козакамы,
А кони правывъ машталиръ.

Була на йому била свыта
Изъ шаповальского сукна,
Тясомкою кругомъ обшыта,
Симъ кипъ стоялася вона,
Набакырь шапочка стримила,
Далеко дуже червонила,
Въ рукахъ же довгый бувъ батигъ;
Имъ гримко ляскавъ винъ изъ лыха,
Скакалы кони безъ отдыха;
Ридванъ мовъ выхоръ въ поли бигъ.

Прыйихала, загрымотила,
Кобыляча мовъ голова;
Къ Нептуну въ хату и влетила
Такъ, якъ изъ вырiю сова;
И не сказавшы ни пив-слова,
Нехай, каже, твоя здорова
Бува Нептуне, голова!
Якъ навиженна прыскакала,
Нептуна въ губы цилувала,
Говорячы таки слова:

«Колы Нептунъ мини ты дядько,
«А я племинныця тоби,
«Та тыжъ мини хрещеный батька,
«Спасы-би заробы соби.
«Моему поможы Энею,
«Щобъ винь зъ ватагою своею
«Щастлыво йиздывъ по води,
«Уже и такъ пополякалы,
«Насылу бабы одшепталы,
«Попався въ зубы бувъ биди.»

Нептунъ моргнувшы засмiявся;
Венеру систы попросывъ
И писля неи облызався,
Сывухы чарочку налывъ;
И такъ ЪИ почастовавшы,
Чого просыла, обищавшы,
И заразъ зъ нею попрощавсь.
Повiявъ витръ зъ рукы Энею,
Простывсь сердешненькiй зъ землею,
Якъ стрилочка по морю мчавсь.

Поромщыкъ ихъ що найглавнiйшiй,
Зъ Энеемъ йиздывъ всякiй разъ,
Йому слуга бувъ найвирнiйшiй —
По нашому винъ звавсь Тарасъ.
Сей сыдя на корми хытався,
По саме нильзя нахлыстався
Горилочкы, колы прощавсь.
Эней веливъ його прыняты,
Щобъ не пустывсь на дно ныряты,
И въ лучшимъ мисти бы проспавсь.

Но выдно що пану Тарасу
Напысано такъ на роду,
Щобъ тилько до сього винъ часу
Терпивь на свити симъ биду.
Бо розхытавшысь, брызнувъ въ воду,
Нырнувъ — и не спытавшы броду,
Наввырынкы пишла душа.
Эней хотивъ, щобъ окошылась
Бида и билшъ не продолжылась,
Щобъ не пропалы вси съ коша.

КОНЕЦЪ ВТОРОЙ ЧАСТИ.

◄ предыдущая

Сайт создан в системе uCoz