содержание

В cиe время, Граф Алексей Григорьевич Орлов, находясь для лечения болезни в Италии, разговаривая с Славянами, Венецианскими подданными и нашими единоверцами, уверился, что они недовольны своим правлением; также их соседи Черногорцы, Турецкие подданные, и все Греки в Архипелаге преданы Двору Российскому. По сему Граф Орлов писал ко Двору, дабы на сии народы и обстоятельства делать свое внимание, и он представляет свои услуги, если прислан будет флот и войско, но что он начальства не примет, если меня к нему на помощь не пришлют. Cиe мне предложено. Хотя мое желание было быть употреблену к известному в военном звании, славному начальнику Графу Румянцеву, но сего способа не имея, единственно чтоб быть в войне, согласился.

В рассуждении критических обстоятельств в католических державах, а наипаче в Италии, отправили меня под названием купца Барышникова и вместе со мною, таким же образом, артиллерии подполковника Лецкого, Николая Ивановича Маслова и Федора Васильевича Обухова. Пред отъездом откланивался я Императрице в Её кабинете, и весьма милостиво отпущен. По выходе из кабинета, Граф Иван Григорьевич Орлов поднес мне Аннинскую ленту, объявя, что воля Императрицы, чтоб я ее надел, когда заблагоразсужу, и притом двадцать тысяч рублей; я и то и другое отказал, не успев еще заслужить никакой награды.

Таким образом, под именем Русских купцов отправились мы в Италию. Доехав в Пизу, я вручил бумаги Графу Орлову, и притом записку, что весьма скоро к нему придут девять линейных кораблей, нисколько фрегатов и пять тысяч десантного войска. Мы ожидали скорого прибытия сего флота, но с одной стороны неопытность наших морских начальников, и с другой были причиною их медленности. Флот наш зашел в Английский порт, где простоял семь месяцев, будто бы за починкою кораблей. . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . .По сей причине мы в недействии весьма скучно время проводили.

. . . . . . . . . . . . . . возьми сию экспедицию на себя, говорил Граф Алексей Григорьевич, и коль скоро

. . . . . . . . . . . . . . флот придет, я со всеми силами к тебе на помощь поспешу . . . . . . . . . . . . . ."

Я согласился, и в несколько дней собрался. Мне должно было спешить в Синигаглию на ярманку, куда век корабли свободно приходят и отходят. У нас было двадцать шесть Славян, живущих по разным местам в Италии, коим я приказал идти в Синигаглию явиться к Драшковичу, с коим я был в переписке; к Греку Протопсалтию, с коим я также был в переписке; приказал заготовить два судна для моего переезда, о сам поехал в Венецию для получения от Маркиза Маруцци денег. Со мною поехали полковник Лецкий, Герсдорф, Maйop Розенберг, секретарь Миловский, бывший в нашей службе Черногорец, капитан Пламениц, да весьма для меня нужный человек, Венецианский подданный Граф Войнович (уроженец Кастель-Нова, на самой граница Черногорской; человек очень верный, проворный, и свою родину и язык знающий, так как и Италиянский) ; еще два унтер-офицера гвардии: Акиншин и Сыромятников (оных я с собою привез из Петербурга); еще мой каммердинер, да слуга Лукезици (весьма проворный, но и большой плут). Вот и вся моя армия, с которой я отправился в Синигаглийскую ярманку.

Остановясь в Анконе, дожидался сведения, что готово Греческое судно (кое возвращалось в Афины) и. . . . . . . . . . . . . .

Славянская требакула, Потом я поехал в Синигаглию, и вскоре анбаркировался. Грек, капитан корабля, был в жестоком страхе, но принужден меня вести в пустой порт между границ Турецкой и Венецианской. Тут мы вышли на берег, где меня дожидался по предварительному от меня уведомлению, Славянин, Венецианский подданный Марко, из деревни Майна. Он нас повел в гору. В жизнь мою не имел я более трудности. Мы несли на себе деньги, медали, порох, свинец, и прочее; будучи так нагружены, по каменным горам, ухвачиваясь за терновые кусты, где мы ободрали руки и даже подошвы все изодрали, в девять часов мы дошли до земли Черногорской, и сделалось жарко. По порошествии короткого времени привели мне осла, на коем я продолжал путь до селения Черногорского, называемого Черница. Из оного послал известить, чтобы Черногорцы сбирались в Цетине. Cиe место главное; тут живут Apxиерей и губернатор. В назначенное время я прибыл в Цетинский монастырь; в cию ночь и на другой день Черногорцы собрались. Тут им прочли, на их языке, Манифест, и они приведены были к присяге нашей Императрице. Потом я их накормил и распустил по домам, объявив, что впредь они получать будут мои повеления. — Черногорцев подробно описать невозможно, но то известно, что сей Славянский народ очень давно известен. Положение их по высоким, каменистым горам, делало их всегда дикими и независимыми от прочих держав. Когда Венецианцы взяли начальство Адриатического моря, Боко-ди-Каттаро или Каттарский залив, со всеми около оного лежащими селениями от Черногорцев отрезали. Прочие попали под державу Турецкую, но Турки в разсуждении положения места никогда вовсе покорить не могли. Черногорцы, по их единому с Россиянами происхождению, всегда были привержены к России, и во время войны Петра I с Турками, они против Турок восстали и, выбегая из гор, делали большие набеги, но как сия война несчастливо для Русских окончилась, то Турки предали Черногорцев огню и мечу, и перерезав Черногорскую землю, построили между ими три крепости, что совершенно препятствует сему народу иметь сообщениe между собою; и они должны платить Туркам подать. Сие весьма не в порядке производится, и когда они долго не платят, то Паша Скутарский, у коего они под начальством, посылает повеление захватить всех приходящих для закупок в города. Тут обоего, пола людей, приходящих для продажи своей краденой добычи и для покупки разных припасов, хватают, и сажают в тюрьмы, где они содержатся, пока сродники их выкупят. Весь их промысел в воровстве есть. Малая часть их имеет малость земли, способной к изделию, а большая часть кормится воровством. Во время зимы их так снегом заносит, что несколько месяцев не выходят из своей, из камня складенной горницы. На это время должны они себе заготовить необходимое пропитание. Но вообще вся нация живет разбоем и воровством, и не только Черногорец невооруженный из дома не выходить, но даже священник, входя в церковь для служения, ружье ставит подле себя. Жажда мщения в них столь сильна, что целыми днями прячутся за камни, чтобы застрелить кого-нибудь из родных того, кто убил его родню! Сия разбойничья жизнь довела всю землю до крайности.

содержание

Опубликованы: П.В. Долгоруков "Сказания о роде Князей Долгоруковых", СПб 1840.