Нельзя не удивляться, что по сие время оставались во мраке неведения любопытные подвиги соотечественников наших в достопамятную морскую Экспедицию в Архипелаге 1769—1775 годов. Экспедицию, увенчавшую величайшею славою Россию и доставившую ей перевес в политике Европы. Хотя сие пятидесятилетнее так сказать, небрежение, весьма затруднило Историка при собирании материалов, рассеянных по разным местам и портам и до половины сгнивших или сделавшихся почти неразбираемыми; хотя из нескольких сот свидетелей, участников в сей знаменитой кампании, от коих можно было бы получишь многие сведения и изустные подтверждения, едва известны пятеро: Князь Юрий Владимирович Долгорукий, бывший в то время Генерал-мaйором и привезший в Петербург известие о сожжении Турецкого флота, Адмирал и Член Государственного Совета Вилим Петрович фон-Дезин, Адмирал и Ревельский Военный Губернатор Алексей Григорьевич Спиридов — Генерал-адъютант Графа Орлова-Чесменского; Адмирал и первоприсутствующий в Адмиралтейстк-Коллегии Петр Кондратьевич Карцов, Генерал-Лейтенант и Член той же Коллегии Яков Андреевич Жохов и главный Командир Астраханского порта Александр Андреевич Жохов — бывшие в сию кампании Лейтенантами; хотя, говорю, все могло ужасать Историка к предприятию теперь описания сей славной Экспедиции: но никакие труды, никакие пожертвования не устрашили Александра Яковлевича Глотова. Он с ревностью патриота приступил к сему смелому предприятию и хладнокровным терпением и совершенным знанием морского дела, необходимым в подобном труде, победил самую невозможность и составил достовернейшее и подробное описание достопамятной Экспедиции в Архипелаге под начальством Графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского, доселе описанной. одним только предубежденным пером иностранца — Рюльера, имевшего даже способов знать её подробности. От наблюдательности Г. Глотова ничто не укрылось: искусные маневры, эволюции, достохвальные подвиги и ошибки его соотечественников изображены им со всем Историческим беспристрастием, к чему немало содействовала отдаленность эпохи. Он знакомит нас с дипломатическою перепискою, с деяниями совершенно неизвестными, каковы например: сожжение Капитаном Каняевым при Патрасе 14 неприятельских фрегатов, отражение и победа Мичмана Ушакова и армейского Капитана Костина над неприятелем, в пять раз сильнейшим — деяния Капитана Баркова и проч., кои во всякой другой нации были бы не только известны каждому и превознесены повсюду; но заслужили бы монументы. Хвала и общая благодарность почтенному Александру Яковлевичу за сей истинно патриотической труд, и особенная признательность Издателя Отечественных Записок за позволение украсить их любопытнейшею из оного статьею — Чесменский бой!

К сожалению, мы не можем присоединить карт, видов, эволюций сражений и портретов отличных мужей, участвовавших в сей кампании, кои придают сугубый интерес и важность сему творению, а приискание коих частному человеку стоило больших трудов и пожертвований.

Желая в самой выписке представить нашим читателям нечто целое, мы помещаем здесь краткую историю составления сей Экспедиции, плавания её в Архипелаг и полное повествование о сражении в Хийском канале, которое было предтечею разрушения Турецкого флота при Чесме:

Александр Яковлевич Глотов известен уже публике и по другим полезным трудам своим. Он издал в 1816 году книгу под названием: Изъяснение принадлежностей к вооружению корабля — единственное произведение в своем роде на Российском языке. Книга сия, признанная Начальством отменно полезною, употребляется как классическая в морском ведомств и по определению Директора Морского Кадетского Корпуса дается в награду отличившимся при экзамене воспитанникам, при выпуске их в Офицеры. — Неусыпными трудами и глубокими по части морской знаниями Г. Глотова Адмиралтейский Музеум доведен до той степени совершенства, коим оправдал он доверие к нему попечительного Правительства и коим радуется и гордится каждый его соотечественник — Главный предмет настоящих его занятий есть — Морской словарь, над коим трудится он уже 17 лет и который привел почти к концу, обработав более 10 тысяч слов. Каждое слово означено в нем в собственном своем названии на десяти "Европейских языках", а значение его выражено по-Русски. В оный входят все науки, относящиеся до морского искусства: теория, практика эволюции, построение кораблей со всею экономическою и производною их частью, все касающееся до Адмиралтейских работ, и проч. и проч. Пожелаем ему счастливого окончания и успеха в сём не менее трудном, как и важном предприятии.

Александр Яковлевич собирает ещё все знаменитые морские баталии, со времени Петра Великого, о коих, надеемся, узнает Почтенная Публика через наши Отечественные Записки.

Издатель.

ЧЕСМЕНСКОЙ БОЙ

ГЛОТОВ А. Я.

В царствование Императрицы Екатерины II, при начатии войны с Оттоманскою Портою в 1769 году, отправлена была из Кронштата в Средиземное море значительная эскадра под командою Адмирала Спиридова, которая в последствии; войдя в Средиземное море, поступила под непосредственное начальство Графа Алексея Григорьевича Орлова, при коем находился родной его брат Граф Федор Григорьевич Орлов.

Эскадра состояла из нижеследующих судов:

Сверх сих судов взято и помещено на кораблях 5 разобранных полугалер и два плашкоута.

(17 июля) эскадра была уже совершенно готова к отплытию и стояла в Кронштатской средней гавани. — Государыня не оставила без воззрения кораблей, отправлявшихся в столь отдаленный край по мудрому её начертанию; она изволила прибыть сего числа из Ораниенбаума в 5 часов по полудни на шлюпке прямо на корабль Евстафий, где находился Командующий эскадрою со всеми Капитанами кораблей и старшими Офицерами, и встречена была ими. Великая Монархиня удостоила каждого своим вниманием и разговором, и тут же на Адмирала Спиридова Сама изволила возложить орден Святого Александра Невского, пожелав ему, подражать на водах Эгейских слав и храбрости сего угодника — "Капитанов же Барта и Грейга произвела Бригадирами, а прочих Штаб и Обер Офицеров изволила жаловать к руке" В 6 часов Государыня изволила отбыть с корабля Евстафий, и как нежная мать отечества, прощалась с верными сынами поборниками Её славы, умоляя Небо ниспослать им благополучие и успех в сем предприятии. Присутствие Екатерины оживотворило каждого духом предприимчивости, и тысячи сердец, горящих любовью к слав своей Монархини, поспешили от берегов Невских к пределам Негропонта.

Вслед за Императрицею эскадра начала выходить из гавани и прямо вступала под паруса. Она останавливалась только для взятия десанта у Красной горки, в 30 верстах от Кронштата лежащей, и посадив оный на корабли, и именно: 8 рот Кексгольмского полка и две роты артиллерии со всеми её принадлежностями, 25 июля снялась с якоря и отправилась в путь.

Августа 30 эскадра пришла благополучно в Копенгаген, где нашла стоявшую на якоре Российскую же эскадру, идущую в Кронштадте от города Архангельска; сим случаем воспользовался Адмирал Спиридов взять из сей эскадры, вместо оставшегося на пути за повреждением корабля Святослава, корабль Ростислав, и пополнить прочие недостатки своей эскадры. — Сентября 10 из Копенгагена отправилась она по назначению в Средиземное море; на случай разлучения кораблей назначено было сборное место на острове Минорке в Порт-Магоне, куда первый прибыл 18 Ноября на корабле Евстафий Адмирал Спиридов, а потом и прочие эскадру его составлявшие корабли и суда собрались в сей порт.

(23 Ноября) прибыл в Порт-Магон на Английском бриге Граф Федор Орлов и привез от Главнокомандующего, Графа Алексея Григорьевича Орлова, Адмиралу Спиридову повеление, в коем значилось, что он по Высочайшему повелению назначен Главнокомандующим со стоящих в Архипелаге войск на сухом пути и на море; но по некоторым обстоятельствам удержан будучи в Ливорне — посылает своего брата, коему даны все нужные приказания, дабы по оные, до прибытия Главнокомандующего, начать против неприятеля военные действия, требующие великой поспешности,— которые тогда же и были открыты.

В 1770 в начале января послана была небольшая отдельная эскадра под командою Бригадира Грейга в Ливорну, для привезения Главнокомандующего на флот; Адмирал же Спиридов со всеми своими кораблями отправился к полуострову Морее, где и начал военные действия высадкою десанта под крепостями: Корон и Навариным, из коих последняя взята была нашими войсками и в последствии взорвана на воздух —

22-го Мая эскадра Адмирала Спиридова при острове Чериго соединилась с эскадрою Контр-Адмирала Эльфинстона, состоявшею из 3-х кораблей, 2 фрегатов и транспортных судов; эскадра сия отправлена была из Кронштата в 1769 году в Октябре месяце. По соединению, Адмирал узнал, что Эльфинстон с Турецким флотом в Наполи-Ди-Романи сражение, после коего Турки не взирая на превосходные свои в несколько раз силы, удалились во внутренность залива под самую крепость; почему видя их расположенными под укреплениями Наполи-Ди-Романи в выгодной позиции и не имея при себе брандеров, Эльфинстон с эскадрою своею вышел из залива и отправился для соединения с Адмиралом Спиридовым. — 24-го Мая показался Турецкий флот близ острова Специи, но от сражения, по причине маловетрия, мог уклониться, имея намерение пройти к Дарданеллам. — 2-го июня в порте Равти Адмирал Спиридов получил известие, что Главнокомандующий Граф Алексей Григорьевич Орлов прибыл ко взятому нами городу Наварину, и по причине усилившегося при оном неприятеля взорвал его на воздух, и забрав все войска и суда, отправился из оного для соединения со всем флотом с которым встретясь 11-го июня у острова Идры и М. Термии, благополучно соединился и принял под главное свое начальство весь флот, подняв Кейзер-флаг на корабле 3-х Иерархов.

(23 июня) флот пришел к островам Ипсаро и Xиo, где в полдень сделан сигнал: Бригадиру Грейгу на корабле Ростислав идти в Хиосский канал, для точного осмотра неприятельского флота; и ежели усмотрит оный, то учинить опознательный сигнал между тем всему флоту остаться под малыми парусами у островов Хио и Мителина. — По полудни в 4 часа Бригадир Грейг дал знать, что он видел 9 линейных кораблей и что весь неприятельский флот, в 17 судах состоящий лавирует под парусами перед устьем Хиосского канала; посему весь наш флот подошел к устью сего канала и за наступлением ночи остался под малыми парусами.

Всю ночь Российские корабли бдительнее Аргуса наблюдали неприятеля и берегли предстоящую свою славу! — При рассвете понеслись они на всех парусах в Хиосский канал, где увидели Турецкий флот, стоявший на якоре под Анатольским берегом в виду крепости.

Сражение в Хиосском канале и прогнание Турецкого флота в Чесменский залив.

(июня 24) с восходом солнца, при благоприятном Северо-восточном ветре, влетели Российские корабли на всех парусах в Хиосский канал. В 9 часов утра подошли они к Турецкому флоту и по сделанному от Главнокомандующего сигналу построились в линию баталии; а для поджидания некоторых назади оставшихся кораблей легли в дрейф; между тем Главнокомандующий Граф Орлов поехал к Адмиралу Спиридову, куда собрались и прочие флагманы. Осмотрев с корабля Евстафия позицию неприятельского флота, составили военный совет, в котором положили: не взирая на превосходное число неприятеля, с помощью Всевышнего 9-ю нашими кораблями атаковать его. Судя по положению стоящих на якоре неприятельских кораблей, и смотря по ветру, атака расположена была сначала на корабли, к Северу лежащие, следующим образом: Адмиралу Спиридову, составляющему авангард, атаковать передовые неприятельские корабли, и именно: переднему кораблю его эскадры напасть на передний, стоящий на ветре неприятельский корабль, (который был под флагом Капитан-Паши) второму второй и так далее по порядку следовать всем прочим, флот Российский составляющим кораблям и занять своею линиею таковое же число неприятельских кораблей; о чём снабдили наставлением всех командующих, дабы при атаке каждому сохранять свое место, линию и порядок; ежели Бог поможет сбить передовые надветренные неприятельские корабли, то напасть на другие и стараться произвести во всем их флоте замешательство. — Сделав таковой план, Граф Алексей Григорьевич и прочие флагманы возвратились (от Адмирала) на свои корабли; но как флот стоял уже в боевом порядке, то в 11 часов Главнокомандующий сделал сигнал: всему флоту сняться с дрейфа и атаковать неприятеля.

При легком брамсельном северо-восточном ветре весь Российский флот двинулся и подошел в устройстве к Турецкому флоту. В половине 12 часа открыта была с сего последнего сильная пушечная пальба, которую однако ж передовой наш корабль Европа презрел и пришел против переднего надветренного неприятельского корабля, вступил с ним в жестокой бой; после сего и Адмиральский корабль Евстафий, следуя за кораблем Европою и войдя в свое место, открыл по неприятелю ужасный батальный огонь (сражаясь в одно и тоже время с 3-мя; кораблями и одною шебекой); и так один за другим по порядку вступили в сильное сражение корабля: Европа, Евстафий, 3-х Святителей, Св. Яннуарий, 3-х Иерархов и Ростислав; эскадра же Контр-Адмирала Эльфинстона, по положению же была несколько удалена; по приближении же опустилась вдруг на пистолетный выстрел и производила по неприятелю сильную картечную пальбу, которую однако же скоро прекратила, ибо корабль Святослав под командою Капитана Роксбурга, (на коем имел свой флаг Контр-Адмирал Эльфинстон) в половине сражения поворотил овер-штаг, чему и вся его эскадра последовала и таким образом более в сражение вступить уже за тихим ветром не могла. — Передовой корабль Европа, сражавшийся с кораблем Капитан-Паши, (по уверению лоцмана, что оный приближается к каменистой банке) должен был, чтобы не стать на мель, поворотить на другой галс и через то уступить свое место кораблю Евстафию. Не смотря на сие, отважный Капитан корабля Европы Клокачев, прибавя сколько возможно парусов, отошел от мели, не потеряв ни мало времени поворотил на прежнюю линию и вступил опять в сражение между авангардом и кордебаталиею.

Упорный бой продолжался с четверть часа; корабль Главнокомандующего, сражаясь против двух Турецких кораблей, лег на якорь на шпрынге, чем навел ужас неприятелю, В самом жесточайшем огне были корабли 3-х Иерархов, Ростислав, Св. Яннуарий, 3-х Святителей (сей последний едва не сцепился с одним Турецким кораблем на абордаже) и Евстафий, на котором находился Адмирал Спиридов и Граф Федор Орлов; Адмирал неустрашимостью и действием своего корабля служил примером для всех — корабль его был под командою отважного Капитана Круза, с коим никто не мог сравнятся в храбрости; сражаясь с 3-я кораблями, при повороте корабля Европы спустился он тотчас на ближнюю дистанцию к кораблю Капитан-Паши, стреляя по нему так, что ядра пролетали сквозь оба неприятельских борта. Между тем мачты и реи, снасти и паруса у Евстафия были уже расстреляны; ветер стих и течение моря стало наносить его на турецкий корабль; Тогда, по общему совету, приблизясь на ружейный выстрел, решились (по предложению Капитана зажечь бранскугелями турецкий корабль— что тотчас и было исполнено — надеясь устрашить сим неприятеля, который и действительно поражен был изумлением, пришел в замешательство и прекратил пальбу. Вместе с сим старались корабль Евстафий, буксируя гребными судами, поворотить на другую сторону и таким образом удалить от зажженного неприятельского корабля; но течение сделать сего не позволило. Видя сильное действие и крайнее положение корабля Евстафия, потерпевшего весьма много от неприятеля, Граф Алексей Григорьевич Орлов будучи на корабле 3-х Иерархов (лежащем на шпрынге) в сражении с двумя Турецкими кораблями, вознамерился подать Евстафию помощь и приказал отрубишь свой якорь, приготовиться к абордажу и спуститься к нему; но по приближении увидел, что корабль Евстафий сцепился уже на абордаже с неприятельским кораблем и Турки спасали себя на гребных судах, а некоторые от страха бросались в воду. Сие подало причину полагать наверное, что неприятельский корабль взят. Граф приказал кораблю своему остановиться, а для вспоможения Евстафию послал со всего флота вооруженные гребные суда, которые тотчас к нему последовали. Все усилия отбуксировать корабль Евстафий остались тщетны; течение принесло его боком к неприятельскому кораблю так что бушприт его очутился в средине между грот и бизань мачты Евстафия, и он должен был свалиться и вступить в абордаж. Сражение сделалось отчаянное— ужасное! Неприятель продолжал безумолчную сильную пальбу; Евстафий стрелял вдоль неприятельского корабля из пушек картечью и ядрами, а со шкафутов и баку осыпал его пулями из ружей, так что в самое короткое время привел неприятеля в трепет, согнал всех его людей с верху и заставил прекратить сражение. После сего Турецкий корабль был взят: храбрые люди наши, взбежав на оный, перебили остальных Турок и всеми способами старались погасить на взятом корабле разлившийся пламень; неустрашимый же Капитан Круз вывел свой корабль из под бушприта пылающего Турецкого корабля, но отойти от него не было возможности, и так близ него должен был стать на якорь, в чаянии удержаться от течения или отшвартоваться. Между тем решился он тотчас залить свою крюйт-камеру, (дабы избегнуть скорого взорвания корабля на воздухе, буде бы он загорелся) и таким образом иметь средство спасти людей; но как крюйт-камера во время сражения для действия была отворена: то подгоревшая и пылающая грот-мачта неприятельского корабля упав на корабль Евстафий, разлила по всему кораблю искры и пламя, которые мгновенно проникли в растворенную крюйт-камеру — и Евстафий взорван! — Часть его взлетела на воздух, а другая поглощена морем. По взорвании корабля (в начале второго часа) Турецкий корабль более загорелся и через 10 минут также взлетел на воздух. Но еще прежде взорвания неприятельские корабли от жестокого сражения и беспрерывного огня с нашей стороны потерпели великий вред и урон в людях и пришли в совершенное замешательство; некоторые из них, отрубя свои якоря, спасались бегством под Чесменскую крепость; когда же увидели, что корабль их Главнокомандующего загорелся и взлетел после Евстафия на воздух, то весь Турецкий флот, в страхе и трепете, отрубив якорные канаты и подняв паруса, побежали в величайшем смятении для спасения себя в Чесменский залив, под защиту крепости. Граф Алексей Григорьевич Орлов поражен был взорванием на воздух корабля Евстафия, где находились родной брат и друг его и храбрый Адмирал Спиридов, с коими вместе несколько сот его соотечественников сделались жертвою сего ужасного случая; — Какое зрелище для патриота, героя, друга, брата!... В иступлении хотел он броситься на шлюпку, чтобы спасти Евстафий, восклицая: брат мой погиб!.. и казался лишенным чувств; но пришед в себя, как разъяренный лев пустился со своим кораблем на всех парусах за бегущим, ужасающимся мщения неприятелем. За ним с равною яростью полетел весь победоносный Российский флот, производя жесточайшую по Турецким кораблям пальбу, от которой скоро закрылись они дымом так, что в самом близком расстоянии нельзя было их видеть; сия мгла остановила мщение за Евстафий и на короткое время прекратила бой, продолжавшийся около двух часов.

Когда воздух очистился от дыму, то увидели, что неприятель остановился в совершенном беспорядке в Чесменском заливе под крепостью и большая часть кораблей его находилась на мели. Тут от Главнокомандующего сделан был сигнал, чтоб всему нашему флоту запереть выход неприятелю из залива и лечь на якорь.

Едва корабль 3-х Иерархов успел прийти в свое место для положения якоря, как пристало к нему гребное судно, на коем Лейтенант Андрей Крусанов привез известие Графу Алексею Григорьевичу Орлову, что брат его Федор Григорьевич и Адмирал Спиридов промыслом Всевышнего спасены.

Они были до последнего времени в сражении на корабле Евстафии но когда неприятельский корабль занялся сильным огнем и Евстафию не было возможности отойти от оного; то единодушною любовью и ревностью подчиненных убеждены они были сесть на шлюпку и отъехать на ближайшее судно бот Почтальон.

Главнокомандующий, вне себя от радости и изумления, заставлял повторять несколько раз ему сказанное и тронут будучи до слез, обнял посланного, воображая видеть в нем своего брата.

Он верит, и себе в нем брата представляет;

Слезами облившись объемлет он его,

И все его друзья объемлют самаго.

Его веселие героев утешало,

Как будто бы у всех по брату воскресало.

Сокровища свои он вестнику вручил,

Вещая: от тебя я больше получил.

Херас. Чесм бой, песнь IV.

В след за сим вестником прибыли на корабль Главнокомандующего Адмирал Спиридов и Генерал-Майор Федор Григорьевич Орлов; они с восторгом встречены были всем экипажем; братья бросились друг к другу в объятья и долго не могли сказать ни слова. Зрелище сие тронуло всех и произвело всеобщую радость, — Тут же донесено было Графу Алексею Григорьевичу, что для спасения корабля Евстафия остались Капитаны Плещеев и Круз, из коих последний чудесным образом по взорвании корабля спасся на обломке мачты и плавающий на нем взят нашими гребными судами.

Принеся Господу Богу, Подателю всех благ и побед, благодарственное молебствие, приступили тотчас к новым распоряжениям. — По приказанию Главнокомандующего того ж числа по полудни в 5-м часу велено было бомбардирскому судну Грому оставить свое место и стать между обоими флотами для бомбардирования, что вскоре и исполнено и исполнено, и он начал действовать. Между тем Граф Алексей Григорьевич позвал к себе на корабль всех флагманов и корабельных Капитанов, составил с ними военной совет, в котором положено — употребить все средства, чтобы запертый в Чесменском заливе Турецкий флот, не выпуская из оного сжечь. В следствие сего велено было втайне приготовить немедленно 4 брандера, для коих Греки из усердия пожертвовали небольшими судами. Снаряженние их поручено было Цейгмейстеру Ганнибалу. Для обеспокоения неприятеля во всю ночь с бомбардирского судна Грома в неприятельский флот бомбардировали, который на обороте как по нем, так и по стоявшему для прикрытия его кораблю Святославу производил из пушек стрельбу ядрами.

На рассвете, увидели, что 4 неприятельские большие корабля, один за другим, расположились поперек Чесменского залива, и сверх того поставлены были два корабля к северной стороне. Сия позиция взята была ими для защиты себя в заливе; прочие же корабли стояли в беспорядке и свозили свою артиллерию на правой мысе залива, где устроена была большая батарея из 21 пушки состоявшая, с которой во всю ночь действовали по бомбардирскому судну и по кораблю Святославу, не причинив им однако ж ни какого вреда.

Турки со своей стороны принимали все меры к обороне. Капитан-Паша надеялся отразить Русских; но Гассан-Бей был противного мнения, предвидя пагубные последствия заключения Турецкого флота в тесноте залива. Гассан убеждал Капитан-Пашу, не теряя ни мало времени, воспользоваться подувшим тогда благоприятным ветром и построясь в две колонны, выйти из Чесменского залива; но благоразумный совет его был отринут. Турецкий вождь надеялся на свою позицию и на устроенную на северном и начатую на южном мысу батареи. — Между тем Русские, не упуская времени, приводили втайне к окончанию свои приготовления.

Весь день 25 июня производили бомбардировку по неприятельскому флоту, а с кораблей Святослава и 3-х Иерархов стреляли по устроенной неприятелем батарее, чем весьма много его занимали. Турки спешили и на левом мысу окончить батарею, — По сооружения в самое короткое время Г. Цейгмейстером Ганнибалом четырех брандеров, созван был по полудни в 6 часов военный совет, в котором положено: в самую полночь атаковать неприятельский флот; но как по узкости залива, в коем неприятель расположился, всем флотом атаковать его невозможно, то произвести атаку 4 кораблями и 2 фрегатами, под выстрелами коих пустить в неприятельский флот брандеры; прочим же кораблям быть к сражению во всякой готовности, а в случае замещению места посланных для атаки, в которую (особенно) назначены были корабли: Европа, Ростислав, Не тронь меня, Саратов, фрегаты Надежда и Африка, бомбардирской: Гром и 4 брандера; на сие последние определены Командирами, по собственному их желанию: Капитан Лейтенант Дугдал, Лейтенанты Макензин, Ильин и Мичман Князь Василий Гагарин. Сия эскадра поручена была в команду Бригадиру Грейгу, который с своего корабля 3-х Иерархов переехал на корабль Ростислав, подняв брейд-вымпел и по данной ему инструкции сделал немедленно свои распоряжения; (б) снабдил командующих вверенных ему судов наставлениями, определял кому за кем следовать, соблюдая старого при атаке каждому свое место, при чем дал им от себя дополнительные сигналы; а к буксированию брандеров определил каждому по одной вооруженной

Сражение в Чесменском заливе и сожжение турецкого флота.

В полночь, при полном сете луны и легком Северном ветре, с 25-го на 26 число июня, согласно с положенным в Совете намерением , на корабле Ростислав тремя фонарями, поднятыми на кормовом флагштоке, учинен сигнал, чтоб назначенные к бою корабли и прочие суда снялись с якоря и следовали атаковать неприятельский флот. В следствие сего распоряжения корабль Европа, стоя подле корабля 3-х Иepapxoв, на коем находился Главнокомандующий, заблаговременно перед сигналом поднял свой якорь и держался на кабельтовом, поданном с кормы сего корабля, ожидая по диспозиции своего места; но по особенному приказанию Адмирала Спиридова, отдав кабельтов, пошел первый к атаке, где встречен был сильным пушечным огнем как с неприятельского флота; так и с батареи на южном мысу, которая была еще не окончена. Презирая все опасности, корабль Европа прежде прочих пришел на определенное ему место (сражаясь на пути столь удачно с батареею, что заставил ее утихнуть), положил якорь, стал на шпрынге и открыл жестокий, беспрерывный по неприятелю огонь и будучи один около получаса в сражении со многими окружавшими его неприятельскими кораблями. В след за ним пришли в свои места и вступили в бой корабли Ростислав и Не тронь Меня, и фрегаты Надежда и Африка. Каждый становился в своем месте на якорь на шпрынге и производил сильную картечью и бранскугелями по неприятелю пальбу; равным образом и бомбардирский корабль Гром стал по правую сторону линии наших кораблей и бомбардировал в неприятеля. При сем действии каждой из них имел к Северной стороне завезенный верп с 4 кабельтовами, да и на всей вдали стоявшей эскадре приготовляемы были баркасы с верпами и кабельтовами на случай чтобы оными вскоре можно было подать помощь действующим кораблям или вывести оные из опасности. В короткое время от удачного действия орудий с корабля Ростислава (в начале 2 часа) зажжен был в середине неприятельского флота у Главнокомандующего на корабле грот-марсель, от коего вскоре огонь распространился до самого низу, обнял весь верх и через несколько минут замечено было, что подгоревший его грота-рей упал на низ, от чего весь корабль обнялся пламенем. Между тем усилившаяся пальба с кораблей осыпала картечью неприятеля и через это отнимала у него всю возможность погасить разливающийся пламень. — Грейг, видя столь удачное действие наших орудий и пользуясь сим ужасным для Турок случаем, в половине 2-го часа сделал тремя пушечными ракетами сигнал : "Не теряя момента пустить все брандеры в неприятельский флот;" —а дабы не повредить им своими выстрелами, то со всей эскадры пальба была прекращена. — Брандеры тотчас пустились в неприятельский флот, будучи освещены двумя горящими Турецкими кораблями (Адмиральским и другим подле него загоревшимся). На первом брандере в самую средину шел Капитан-Лейтенант Дугдал. Сей отважный и предприимчивый Офицер желал зажечь корабль стоявший выше двух уже объятых пламенем кораблей, но по приближении к ним, ужасный огонь, во все стороны разливавшийся, привел в страх его команду, и она бросилась тотчас в шлюпку и отплыла, оставив своего Командира, Дугдал, заботясь о направлении своего брандера, едва заметил, что он остался один! Отчаяние решило все. Дав последнее направление своему брандеру, берет он фитиль и зажигает его. Пepвою спышкой опалил он себе лицо; потом, будучи в разных местах обожжен , кидается за борт брандера, стараясь доплыть до своей шлюпки, недалеко на веслах стоявшей, которая, увидя своего Командира плавающего, приблизилась к нему, взяла его и привезла больного на корабль к Главнокомандующему. На втором брандере находился отважный Лейтенант Дмитрий Ильин. Он пошел с надветру, по левую сторону залива, и приблизясь к большому Турецкому кораблю, имевшему полный экипаж, не смотря на все угрожавшие ему опасности, сцепился с ним, зажег брандер и своими руками воткнул бранскугель в неприятельский корабль; потом сев на шлюпку, в полном присутствии духа отъехал от своего брандера. Неустрашимый Ильин не был еще доволен своим смелым и отважным поступком. Отъехав несколько, приказал он шлюпке на ближней дистанции остановиться и смотрел на действие своего брандера. Но когда увидел, что от оного обнялся вдруг сильным пламенем неприятельский корабль, от коего и другие близ него стоявшие начали загораться, тогда уверясь в счастливом выполнении своего предприятия,— с геройским духом и невредимый, Ильин возвратился с своею командою на флагманский корабль, для получения новых приказаний.

Как будто нес главу Горгоны к ним в руках,
Окамененье им нанес Ильин и страх.
Он бросил молнию в их плавающи домы,
Ударили со всех сторон от Россов громы;
Там бомба на корабль упав разорвалась -
И смерть, которая внутри ее неслась,
Покрыта искрами из оной вылетает;
Рукою корабли, другой людей хватает;
К чему ни коснется, все гибненет и горит,
Огонь небесну твердь, пучину кровь багрит;
Подъемлют якоря, от смерти убегают —
Но, кроясь от огня, друг друга зажигают.
(Херасков)

На третьем брандере находился Лейтенант Макензи. Он шел к неприятелю также с надветренной стороны; но придерживаясь слишком близко левого берега, против устроенной на северном мысу Турецкой батареи, стал на мель (на риф, идущий от мыса при входе в залив), с которой сойти в скорости было невозможно, не смотря на сие, Макензи зажег свой брандер и тем навел страх неприятельской батарее вместе с сим осветил ее и боком своим заслонил оную так, что фрегат Надежда, пришед на самую лучшую дистанцию, под прикрытием сего горящего на мели брандера, действовал изо всех своих орудий не будучи нимало вредим от выстрелов с батареи. Макензи, отъехав на шлюпке с брандера, неудачное свое предприятие вознаградил тем что пробрался далее но левому берегу к Турецким галерам, вывел некоторые из оных из пламени и привел к флоту пленными. — На четвертом брандере находился Мичман Князь Василий Гагарин. Он пошел с надветренной стороны выше Турецких линейных кораблей, и не приставая ни к одному судну, зажег свой брандер и пустил оный по ветру наудачу, что, вероятно, судя по стесненным один от другого неприятельским кораблям, причинило им также вред; но, по множеству загоревшихся вдруг Турецких кораблей, приметить сего было невозможно. Впрочем поступок Гагарина найден несоответствующим распоряжению и повелению высшего начальства. — Таким образом действие брандеров было совершено, и когда Командиры оных с командою на гребных судах уклонились от опасности, то началась снова сильная пушечная пальба с эскадры Бригадира Грейга, а вместе с тем и со всего прикрывавшего ее флота открыл изо всех орудий беглый огонь, без ядер, который беспрестанно тревожил — приводил неприятеля в страх и лишал его всех способов к погашению разливавшегося пламени, ибо каждый думал, что со всех сторон происходит сильное сражение и что гибель уже неизбежна. — Тут увидели, что от загоревшегося корабля занялся стоявший и подле него другой корабль. В тоже время замечено было, что с Турецких кораблей и с батарей пальба вовсе прекратилась. Тогда по сделанному сигналу от Бригадира Грейга велено: посланным к атаке кораблям отойти на безопасную дистанцию и стать на якорь. По взорвании же первого неприятельского корабля, от сильно горевших его частей, кои неслись в воздухе с огнем и падали на стесненно-стоящие прочие неприятельские корабли, почти в ту же минуту увидели еще загоревшиеся два корабля; сверх того сильным действием орудий с корабля Европы зажжен надветренный Турецкий корабль, равно и от пущенных брандеров, как выше сказано, некоторые загорались; после чего в ужаснейшем сметении один от другого все прочие объяты были пламенем и взрывались беспрерывно на воздух. В 4 1/2 часа по нолуночи свирепствующий пламень разлился по всему Чесменскому заливу; взрывы кораблей потрясали воду и воздух. Заряженные пушки, объятые огнем, беспрестанно стреляли и ядрами своими поражали и убивали людей, даже тех, кои достигали уже берега. Нигде не было спасения! — Неприятель объят был страхом и трепетом; клубящийся столпами пламень сливался с черными облаками; полная луна бледнела. Пораженные Турки, видя неизбежную свою гибель, не помышляли уже о спасении кораблей и прочих судов, но от Начальника до последнего подчиненного каждый стремился спасти себя; бросались на гребные суда, на плавающие обломки, иные отваживались вплавь достичь берега, но большею частью потопляемы были падавшими сверху обгорелыми частями и трупами людей, взлетавших от взорванных кораблей на воздух. — Cиe ужаснейшее зрелище, где огонь, вода и воздух, казалось, соединились вместе, при страшном треске и сильном потрясении от взрывов, купно с воплем, стоном и необычайным криком несогласных голосов, представляло глазам неимоверное явление, поражающее сердце каждого

Вопль жалостный и шум пронзает горизонт,

И кажется, горит кругом земля и понт;

Как будто целый мир пришел к своей кончине,

Там плавает пожар и дым в морской пучине.

(Херасков)

Единственный на земном шаре пожар сей виден был за 10 Немецких миль, а взрывы, на подобие сильных подземных ударов, слышны были с чувствительным потрясением в Смирне, отстоящей на 6 Немецких миль.

Весь Чесменский залив покрылся плавающими трупами, обломками, обгорелыми днищами; вода в нем казалась смешанною с человеческою кровью. Бригадир Грейг, видя неминуемую гибель неприятельских кораблей, объятые свирепеющим пламенем не сомневался более в истреблении всего Турецкого флота; но усмотрев, что некоторые суда, стоявшие в порте можно еще было спасти, послал несколько гребных судов с Лейтенантом Карташовым для вывода и спасения онных. Сей отличный Офицер, презрев все опасности, вывел стоявший по левую сторону залива 60 пушечный корабль Родосс из пожиравшего уже оный пламени. Грейг, усмотря сие, послал в помощь все остальные гребные суда под командою Капитан-Лейтенанта Булгакова, который по старшинству и принял команду над всеми сими судами, выведшими сверх корабля Родосса еще несколько галер.

Cиe сражение и последствия онаго продолжались с первого часу ночи по девятый час утра; с наших кораблей и фрегатов и бывших в сражении, с каждого произведено было от 500 до 700 пушечных выстрелов. Главнокомандующий Граф Орлов, был очевидным свидетелем сего знаменитого подвига, совершенного по предначертанному им плану Бригадиром Грейгом, всегда им отлично уважаемым, предупредил его при сем случае своим поздравлением с столь счастливым успехом. Перед окончанием догорения неприятельских кораблей послан был от него нарочный с особым поздравлением к Грейгу; в след за тем прибыл на его же корабль Князь Юрий Владимирович Долгоруков и от имени Глвнокомандующего поздравил его Контр-Адмиралом, с удостоверением сверх того за достославный подвиг в выполнении данного ему поручения сжечь Турецкий флот - в дальнейших к нему милостях Императрицы.

В 5 часу утра, когда уже догорал Турецкий флот, Бригадир Грейг при тихом северном ветре снялся с своим кораблем с якоря и пошел ко флоту, чему и вся его победоносная эскадра последовала. Шествие ее было самое торжественное. Построясь в линию, в середине коей шел под парусами взятый в плен Турецкий корабль Родосс, — сопровождаемый 5-ю пленными Турецкими галерами, кои буксировались многими гребными судами и за коими следовало несколько десятков больших и малых. Турецких десантных гребных и перевозных судов, корабль Ростислав, на котором находился Грейг, был предовым; как скоро приблизился он ко флоту, то в поздравление одержанной победы салютовал Главнокомандующему из 27 пушек; на что ответствование ему было 23 выстрелами; вместе с тем на всем флоте люди поставлены были по реям и вантам, музыка гремела и везде раздалось в честь победителям громогласное ура! — Так встречена была эскадра Бригадира Грейга. Проходя стоявшие на якоре корабли, ответствовала она равным образом каждому из них приличною честью. Радость и торжество было всеобщее. Каждый чувствовал важность сей победы, доставившей свободное плавание и владычество Российскому флоту на водах Архипелага. Когда корабль Родосс и взятые в плен галеры поравнялись противу корабля Главнокомандующего, то в честь всему победоносному Российскому флоту салютовано было из всех орудий; причем каждое судно, приходя на свое место, становилось на якорь. Самуил Карлович Грейг, по совершении сего достославного подвига, отправился со взятыми им трофеями на корабль 3-х Иерархов, где встречен был с особенною почестью, уважением и восторгом, начиная от последнего подчиненного до Главнокомандующего. Взойдя на корабль, при первом шаге подал он Графу Турецкие флаги, взятые с пленных судов, корабля Родосса и 5-и галер, сказав: "Вот беспримерный памятник досто-

... (пропущена страница)

войдя в залив, стал на якорь Полковник Обухов по прибытии на берег, не видя неприятеля, город и устроенную на берегу батарею занял, взял все медные орудия (которые тогда же перевезены на флот числом 25 пушек; чугунные же заклепал и покидал с валу в крепостной ров. По полудни сам Главнокомандующий с братом своим Федором Григорьевичем Орловым и Контр-Адмиралом Грейгом съехали на берег, где между прочим приказано было подать нужную помощь раненым неприятелям, и большему числу из них именем Её Императорского Величества дана свобода. Тут же узнал наверное, что огнем истреблено 15 линейных кораблей, а именно: от 80 до 90 пушек 6, от 70 до 60 пушек 9, фрегатов 6, несколько шебек, бригантин, множество полугалер и других мелких судов, всего около 100 судов; на коих находилось до 2000 пушек и 20,000 войска. Так Турецкий флот, стоивший многих миллионов и отправленный для славы и побед, погиб почти мгновенно.

С подробным донесением о сей славной победе отправлен был от Главнокомандующего в Санктпетербург Гвардии Maйop Князь Юрий Владимирович Долгоруков. Но он задержан был в Ливорне в карантине, и депеши его немедленно посланы с особым курьером, который привез оные в С. Петербург 13 Сентября. Сие неожиданное известие преисполнило всех радостью и восторгом. При Дворе даны великолепнейшие празднества. — Государыня изволила наградить за сию победу Главнокомандующего орденом Свят. Великомученика Георгия I класса, дозволив вместе с тем внести в свой герб Кайзер-флаг, который, умел он столь славно употребить. Адмирал Спиридов награжден орденом Св. Андрея Первозванного и сверх того пожалованы ему значительные поместья в вечное и потомственное владение. Граф Федор Орлов произведен в Генерал-Порутчики и награжден орденом Св. Георгия 2 класса. Контр-Адмирал Грейг получил орден Св. Георгия 2 класса; Князь Долгоруков получил орден Св. Георгия 3 класса. Сверх того послано было несколько крестов Св. Георгия 4 класса для возложения на достойнейших и отличнейших Штаб и Обер-Офицеров, по ycмотрению самого Главнокомандующего и на особенно рекомендованного им флота Лейтенанта Ильина; притом всему флоту объявлено особенное Монаршее благоволение и предписано выдать следовавшие по уставу нaгpaждения: за флаги, за пушки, за взятые суда и за прочее. Кроме того пожаловано всем не в зачет годовое жалованье; а нижние чины награждены нарочно выбитою на сей случай серебряною медалью, с изображением на одной стороне: атаки нашими кораблями и горящего Турецкого флота, с надписью вверху : был, а внизу Чесьма 1770 года Июня 24 дня; а на другой с изображением портрета Императрицы. Медаль сию повелено было носить в петлице на голубой ленте.

Cиe поражение Турецких морских сил сделало флаг наш господствующим во всем Архипелаге. Все острова оного были покорены и платили дань. На острове Паросе назначен порт Ауза сборным местом Российского флота, где учреждено было достаточное Адмиралтейство, госпитали, разные запасные магазины, призовая Комиссия и прочее. В последствии более 100 судов под военным Российским флагом, плавали на водах Архипелага. Бдительностью крейсеров, по распоряжению начальства все пути к подвозу продовольствия в Дарданеллы и всякое сообщение и покушение неприятеля, где бы он ни предпринял, были прекращены. Всё покорилось там Россам. Победоносный флаг их развевался в самом преддверии Константинополя. Таковые успехи малой Российской эскадры не имеют примера в Истории.

Но они возбудили зависть во всех Европейских Державах. Вскоре Англия отправила в Средиземное море эскадру из одиннадцати 74-х пушечных кораблей под командою Вице-Адмирала Сандерса, Голландия 5 кораблей, Дания 3 корабля и 2 фрегата. Не смотря на то Российский флот все предположения Великой Екатерины приводил беспрепятственно в исполнение, и начиная с 1770 по 1775 Турки каждый год имели урон, как то: в 1770 году сражение в Хиосском канале и сожжение флота в Чесменском заливе, ознаменовавшие Россию вечною славою.

В 1771 кроме частных сражений, на острове Метелине сожжено на стапеле два недостроенные 70 пушеч. Турецкие корабля и две большие галеры, сверх того истреблено и взято все устроенное для сего Адмиралтейства. Cиe совершено отдельною эскадрою под командою Контр-Адмирала Грейга. В том же году отличился в сражении Мичман Василий Ушаков, бывший командиром на Трекатре (небольшом 3-х мачтовом судне). Он атакован был со всех сторон 5-ю турецкими галерами, с коими сражался столь мужественно и искусно, что разбил их совершенно, две галеры пущены им ко дну, а остальные разбитые спаслись от плену единственно за темнотою ночи. Отдельные наши эскадры при берегах Сирийских действовали также удачно. В 1772 году Турки потерпели сильное поражение у Египетских и Сирийских берегов от отдельной эскадры нашей под командою Генералс-Адъютанта Ризо, где у Каирской крепости действовал он совокупно с сухопутными войсками Египетского Паши Али-Бея, воевавшего против Порты и искавшего у нас покровительства. Следствием Каирского сражения было, что З0,000 Турок разбиты на голову: пушки, знамена и обоз достались победителям. Владения Али-Бея были очищены; благодарность его Главнокомандующему была безмерная; Ризо со всеми подчиненными одарен был с Азиатскою пышностью и благополучно возвратился ко флоту. Того же 1772 года Октября 28 отдельная Российская эскадра, состоявшая из 2-х кораблей, 2-х фрегатов и 3 шебек под командою отличного Капитана Коняева имела сражение при Патрасе с 25 Дульционитскими фрегатами и шебеками; произведенная Коняевым атака была самая отважная и решительная — Дульцинитские 8 фрегатов и 8 шебек сожжены, фрегат командовавшего Паши пущен ко дну; а остальные 8 судов спаслись бегством за крепость. В 1773 году отдельной эскадрой под командою Контр-Адмирала Элманова неприятели поражены при атаке крепостей Будрума и Станчоу, где сожжено несколько малых судов и истреблены все неприятельские запасные магазины. В начале 1774 года продолжалось кратковременное перемирие, по окончании коего в Мае месяце при Египетских и Сирийских берегах, имели удачную над неприятелем поверхность особенные эскадры: эскадрою Ризо взято множество коммерческих судов у коих груз простирался до 100 тысяч пиастров. Эскадрою Капитана Кожухова на Сирийском берегу с города Барцта взята контрибуция 250 тысяч пиастров, сверх того, овладел он 2-мя галерами, 1-м трекатром и несколькими коммерческими судами. Того же 1774 года Июля 25 при блокаде Дарданелл получено Вице-Адмиралом Элмановым от Главнокомандующего армиями Фельдмаршала Графа Румянцева-Задунайского уведомление о заключении при Каинарджи между Pocсией и Оттоманскою Портой вечного мира. В следствии сего все военные действия на Архипелагских водах были прекращены, и все наши крейсеры собрались в порте Аузе, где флот наш, запасшись всем нужным, разделился на три эскадры и отправился в Россию. В 1775 году в Мае месяце прибыли в Кронштадт эскадры 1-я под командою Контр-Адмирала Грейга и в след за ним 2-я под командою Контр-Адмирала Бакебала и наконец остальная часть флота, составлявшая эскадру Вице-Адмирала Элманова Октября 16 пришла благополучно в Кронштат .

Государыня, по прибытии наших эскадр из Архипелага в Кронштат изволила сама, оные осматривать, и как при отплытии оных в 1769 году так и при возвращении, ознаменовала присутствие свое Монаршими милостями; при том на корабле Ростиславе, который был под флагом Контр-Адмирал Грейга при собрании Генералитета, Штаб и Обер - Офицеров, Её Величество собственноручно написала указ следующего содержания:

Указ Нашей Адмиралстейст-Коллегии.

Благословя Бога Мы видим благополучно и со славою возвратившийся весь флот наш в пристани Российской Империи, следственно и тот приятный час приспел, в который изъявить можем оному Наше Монаршее благоволение за понесенные труды и воздать похвалу за храбрость, искусство и усердные подвиги, которыми в прошедшую с Оттоманскою Портою войну приобрели вечную славу морские Российские силы. Не исчисляем побед, завоеваний и владычества в Архипелаге в море и при бepeгах Европы, Азии и Африки; свету оные столь же известны, как очевидные свидетелям.

Подвизавшиеся во всех сих деяниях, исторгнувшие на отдаленных морях, побеждая и истребляя до конца неприятельские морские силы, трофеи предположнику своему и основателю Poccийского флота в Бозе почивающему вечно достойный памяти Государю Императору Петру Великому, кои у гроба его простерты, во свидетельство действий соответствовавших Его великим намерениям, да примут от рук Наших им принадлежащее по Морскому Регламенту достояние за бой при Наполи ди Романи, за победу Чесменскую, за совершенное истребление Турецкого флота при Чесменском залив, за поражение при Патрасе Дульциниотского флота, за успехи на Черном море, как все то оглавлено в приложенной при сем росписи вместе с чинопроизводством, которым Мы сей день ознаменить соблаговолили. Похваляя и паки отменное мужество и искусство предводителя, под ним командовавших и всякого подчиненного, усердно подвизавшихся во флоте в войне прошедшей, обнадеживаем Мы каждого всегдашним нашим ко всем Монаршим благоволением.

Дан на корабле Ростислав Июля 7 числа 1776 года.

Подписано: ЕКАТЕРИНА.

(a)

(б)

По окончании военного совета отдан был по флоту следующий приказ:

"1770 Года июня 26, в 10 часов вечера.

"Всем видно расположение Турецкого флота, который по вчерашнем сражении пришел здесь в Анатолии к своему городу Эфесу, (или по Голландским картам именуемому Чесьме) и стоит у оного в бухте (заливе) от нас на ZO в тесном и беспорядочном положении, так что некоторые носами, к нам на ZW, а четыре корабля носами к N0, а к нам боками, прочие же все стоят в тесноте за оными к берегу всех же, как видно, считаем кораблей линейных 14, фрегатов 2, шебек 6, кроме большого числа стесненных малых судов. — Наше же дело должно быть решительное, чтоб оной флот победить и разорить, не продолжая времени, без чего здесь в Архипелаге не можем мы дальных побед и свободы иметь; для того по общему совету положено и определяется к наступающей ныне ночи приготовить (около полуночи) и вступить в точное ислолнение, а именно: четыре брандерные судна, на которых Командиры Г. Дудгал, Ильин, Макензин и Князь Гагарин, да корабли Европа, Ростислав, Не тронь меня, Саратов, фрегаты: Надежда и Амфитрида, на которых кто командиры, всем известно; вся же эскадра и бомбардирской корабль Гром вручается Г. Бригадиру и флота Капитану Грейгу, у которого и быть всем озмаченным кораблям, фрегатам и брандерным судам для нижеписанного исполнения в команде; а на котором корабле рассудит поднять он Г. Грейг бригадный вымпел, то остается в его соизволении; а исполнить надлежит нижеследующее. -

1-е, Г. Грейгу расположиться в наступающую ночь, как ветер и его благоусмотрение будет, под парусами; или для усыпления неприятеля на завозах, только бы времени не потерять, (и все конечно ко всему точному исполнению около полуночи) подойти к Турецкому флоту на такое расстояние, чтоб не только нижнего дека, но и верхние пушки могли быть действительны, стать на якорь, на шпрынге, соображая как ныне Турецкой флот стоит.

2-е, Брандерным судам назначаются места, только прежде времени чтобы они до настоящего дела были от неприятеля далее и безвредны; а дело оных состоит, ежели нам Господь Боге поможет в том, дабы они, пришед в неприятельский флот, оной зажгли, и для того вы, Господин Грейг, не должны оных посылать до того времени, пока усмотрите, что оные точно свое дело исполнить могут; и сие рассуждается таким образом, что буде теперешний ветер не отменится, то лучше от северной части берега подошед с неприятелем сцепиться, а ежели ветер переменится с другой стороны, то лучше от южной части. Брандерным Командирам назначить сегодня за светло, кому с которым кораблем сцепиться и зажечь, и всячески стараться не мешать один другому, и чтоб вместо большого корабля, не сцепиться и не зажечь шебеки или подобного тому судна, которое нам не может быть так полезно, как сожжение больших кораблей, в чем наша и победа быть может. —

3-е, Извольте приказать, когда брандерам в неприятельский флот идти, учредить им сигналы, а именно с бомбардирского корабля выпалить из обеих гаубиц, не мешкав единою за другою, тоже из обеих мортир бомбами не мешкав же; а пред тем самому пустить с корабля, где вы будете, три ракеты, которых; хотя и со излишеством, взять с корабля Святослава, ибо излишество вам может служить и для других учрежденных от вас сигналов.

4-е, На все четыре брандера командирам определены от вас назначенные, а к тому сие дополняется, что излишнее число людей на брандерах не только не нужно, но и не надлежит онаго иметь, и для того весьма довольно иметь с проворными людьми по одной весельной шлюпке, которые всю составляют при Командире команду, да по одному надежному, определенному от Цейгмейстера Ганнибала, артиллеристу, который бы по приказу брандерного Командира сцепясь с неприятельским Кораблем, мог зажечь брандер, и чтоб оной в точном действии загорался и неприятельский корабль, не отцепясь от него, точно сожег; а Командиру, артиллеристу и команде на шлюпке уехать к нам. Когда ж флот неприятельский сожгут, обещаем брандерным командирам и их команде Ея Императорского Величества милость, перемену чинов и награждение денежное.

5-е, Г. Грейгу сделать распоряжение, когда брандеры для сожжения неприятельского флота пойдут, чтоб оные сохранить от своих выстрелов и им в зажжении помешательства не сделать; а когда зажгут, то жестокою пальбою и прочим неприятельский флот привесть к тому беспорядку, дабы один от другого загорался и напоследок принужден бы был стать на мель и весь сгореть. Шлюпки же с гребцами на брандеры определяются с кораблей, к Дудгалу 3-х Иерархов, к Макензину Святослава, а другие Св. Яннуария и 3-х Святителей, куда которым вы назначите. —

---

Текст опубликован: Чесменской бой // Отечественные записки, Часть 3. №№ 5 и 6. 1820