“ПОТЕШНЫЕ” ИДУТ НА ВОЙНУ...

Олег Леонов

“Потешные” войска наследника российского престола великого князя Павла Петровича, больше известные под названием “гатчинских”, в исторических исследованиях почти неизменно получают дурную характеристику. Еще современники признавали их олицетворением плац-парадной муштры, палочной дисциплины, когда шагистика подменяла боевую выучку, а слепое повиновение внедрялось посредством рукоприкладства. Считается, что с гатчинских войск началось опруссачивание русской армии в конце XVIII века, что именно они стояли у истоков многих явлений, отрицательно сказавшихся на армейской действительности не только при Павле I, но и в последующие царствования. Даже с милитаристской точки зрения гатчинские экзерциции могут показаться неполноценными. Пока “екатерининские орлы” одерживали блестящие победы в настоящих сражениях, игрушечная армия в Гатчине с “воинственной живостью” занималась своими парадами, миниатюрными “маневрами” и “баталиями” на фоне садово-парковых ландшафтов. Все это верно, но справедливость требует упомянуть, что однажды “потешным” все же довелось нюхнуть пороха не понарошку. Этот достопамятный эпизод (первый и единственный в их истории) произошел в годы русско-шведской войны 1788-1790. Тогда же свое боевое крещение принял и создатель гатчинских войск - цесаревич Павел Петрович.

Начало Гатчинской команде было положено в 1782 г., когда по указу Павла Петровича формируются два караула, подчиненные ему лично. По праву генерал-адмирала и президента Адмиралтейской коллегии он отобрал солдат из восьми флотских батальонов для несения караулов в своей резиденции на Каменном острове и в Павловске. В состав каждого караула входили: 2 фурьера, 2 капрала, 18 гренадеров, 14 мушкетеров и 1 барабанщик, итого 34 человека. До весны 1791 г. эти команды официально именовались Павловским и Каменноостровским гарнизонами; затем были переименованы в 1-й флотский гренадерский батальон, но в просторечии их чаще всего называли Гатчинской командой или гарнизоном - по названию нового владения Павла Петровича - мызы (села) Гатчина, подаренного ему Екатериной в 1784 г.

Подобные знаки внимания со стороны императрицы не могли существенно повлиять на отношения между матерью и сыном. С юности у наследника зародилось стойкое неприятие всего екатерининского. Окончательную роль в формировании его взглядов сыграло близкое окружение, состоявшее частью из тайных или явных противников Екатерины II. В противовес существующим порядкам Павел выбрал за образец для подражания прусскую военную и хозяйственную систему, став одновременно продолжателем дела своего отца - императора Петра III - страстного поклонника прусского короля Фридриха Великого.

Получив в свое распоряжение небольшие отряды, наследник постарался придать своим солдатам максимальное сходство с фридриховским воинством. Но постоянные ограничения со стороны матери и ее фаворитов, а также недостаток средств мешали проявлению его фантазий. Не смотря на это, караульные команды непрерывно растут в числе: к 1784 г. в них уже по 80 солдат, а к 1788 г. пешее войско наследника разрастается до 360 человек, организованных в три роты и артиллерийскую команду (1 унтер-офицер и 8 бомбардиров). С 1788 г. численность рот увеличивается до пяти, и они сводятся в батальон, который современники называли батальоном Его Императорского Высочества или “Павловским”. Солдаты этой импровизированной части набраны в равномерной пропорции из восьми флотских и двух адмиралтейских батальонов и числятся временно откомандированными в распоряжение генерал-адмирала.

В тот период чины всех флотских и адмиралтейских батальонов в униформе и амуниции продолжали следовать докладу “О мундире служащих во флоте и адмиралтействе”, утвержденному еще 2 марта 1764 г. Всеобщая реформа обмундирования, начатая в 1783 г. по инициативе вице-президента Военной коллегии князя Г.А. Потемкина, не затронула военно-морской флот. Павел отверг присланный ему доклад Потемкина о новой военной одежде и, пользуясь правами президента Адмиралтейской коллегии, оставил морским частям прежние мундиры, напоминавшие ему любимые прусские войска. В 1788 г. по его указу во всех флотских и адмиралтейских батальонах обычные малые воротники меняются на большие отложные прусского образца, “каковые имеют солдатские офицеры на Каменном острову” Сводный батальон Его Высочества еще по ряду признаков отличается от остальной морской пехоты. Гренадеры бреются на прусский манер, оставляя вместо сплошных бакенбардов и усов, уже ставших традиционными для русской армии, лишь небольшие усики со вздернутыми к верху кончиками. Конечно, не забыты напудренная прическа с буклями на висках и коса с вплетенным в нее металлическим прутом Фельдфебелям, сержантам и подпрапорщикам кремневые ружья заменяют на алебарды времен Петра III с лакированными древками; на руки им одевают замшевые перчатки с большими крагенами. Бомбардиры артиллерийской команды получают кафтаны темно-зеленого сукна с черными лацканами и отворотами фалд.

Опруссаченный облик солдат довершают строевые приемы, разучиваемые согласно рукописному “Великокняжескому Шлезвиг-Голштинскому Военному Уставу для инфантерии”.

Новые порядки в батальоне Его Высочества насаждались под неусыпным контролем его командира - бывшего офицера прусской службы капитана барона Штейнвера 1-го. Артиллерийская команда была вверена унтер-офицеру морской артиллерии Кристиану Гессе - бывшему сержанту саксонской армии. Екатерининские вельможи с удивлением смотрели на эти непривычные их взгляду войска; один из них записал в своем дневнике:

“В сие время содержала при дворе Павловском караул рота гренадер из батальона морского. Одежда и прочий прибор сих солдат суть точъ так, как будто оные нарочно сюда из Пруссии выписаны, были. ... Живучи в Пруссии долгое время, я. весьма довольно на тамошние войска нагляделся, и посему смело могу сказать, что помянутый батальон совершенная копия прусских солдат”

Помимо пешего батальона, в подчинении у Павла Петровича с 1785 г. состоял кирасирский полк его имени, размещенный в Павловске. Этот полк также обучался на прусский манер и сохранял униформу старого допотемкинского образца, право на ношение которой официально закреплял указ Военной коллегии 1787 г., гласивший, что “Его Императорского Высочества кирасирский полк мундирные, амуничные и ремонтные суммы принимает по старому штату” 

Кирасиры Наследника носили одностворчатые стальные кирасы, окрашенные в черный цвет. В 1792 г. выбранными из этого полка людьми были укомплектованы конные полки гатчинских войск - драгунский и Жандармский.

Павел Петрович, вдохновленный первыми наглядными результатами своих военных теорий, желал бы подтвердить их на практике. Однако испытать новые формирования в бою пока не представлялось возможности. Но вот летом 1788 г. началась русско-шведская война, причем в очень неблагоприятных для России условиях. Лучшие полки воевали на юге империи против турок, а для защиты Северной столицы от нападения неприятеля хорошо обученных войск явно не хватало. Казалось бы, обстоятельства складывались в пользу наследника. Но искреннее желание Павла Петровича участвовать в войне во главе созданных им отрядов наталкивалось на сопротивление императрицы, опасавшейся распространения в армии “прусской заразы”. Все же из-за недостатка войск на границе с Финляндией Екатерина разрешает Павлу отправиться в армию генерала графа В.П. Мусина-Пушкина, но только с одним кирасирским полком своего имени. Гренадерский батальон Его Высочества отправляют отдельно на галерную флотилию под начало капитана Слейзава. Несколько позже, 19 июля 1788 г., “павловские” гренадеры были свезены на берег вместе с 500 солдат адмиралтейских батальонов и постоянно находились в районе Выборга.

25 июня 1788 г. кирасирский Наследника полк проследовал через Царское Село в направлении финской границы. Цесаревич лично провел своих кирасир церемониальным маршем мимо балкона Царскосельского дворца, где стояла императрица с великими князьями Александром и Константином и частью своего двора. Полк прошел мимо высочайших особ в полной парадной форме; офицеры выделялись в строю яркими пунцовыми супервестами с накладными латунными государственными гербами, сверкавшими в лучах солнца. Спустя сутки после церемонии, Павел, опережая свой полк, уже спешил в Выборг в составе штаба армии Мусина-Пушкина. Эта поездка оставила в памяти будущего императора неизгладимые впечатления. Августовским днем 1788 г. близ крепости Фридрихсгам цесаревич приобрел первый и единственный в жизни боевой опыт. А.В. Храповицкий отметил в своих записках: “...21 числа. Цесаревич в первый раз видел неприятеля, и нюхал их порох, т.е. рекогносцировал их укрепления, и они, открыв свою батарею, убили у нас лошадь”

Вялость и нерешительность главнокомандующего шведскими войсками - короля Густава III, - сочеталась с похожими качествами русского командующего графа Валентина Платоновича Мусина-Пушкина, которого Екатерина называла “сущим болваном”. Во многом эти причины определили относительно спокойное течение летней кампании 1788 г. Пришедшему в армию вслед за цесаревичем кирасирскому полку так и не нашли достойного применения. Простояв почти без дела все лето, полк с наступлением осени возвратился в павловские казармы. В дальнейшем кирасиры использовались для патрулирования побережья финского залива на случай высадки вражеских десантов.

Зимой со шведской стороны, особенно в районе Нейшлота, наблюдатели стали замечать энергичные приготовления. Шведы накапливали провиант, фураж, зимнее снаряжение, включая лыжи. Русским, не имевшим достаточно сил, чтобы отразить зимнее наступление противника, оставалось лишь ждать. В столь напряженной обстановке императрица дала разрешение усилить войска на границе “потешным” батальоном, но с предписанием впоследствии раскассировать эту “батюшкину армию” по флотским экипажам. На санях большая часть батальона Его Высочества, одетого по-зимнему в овчинные полушубки, спешно перебрасывается из Выборга под Фридрихсгам. Но и здесь питомцам Павла Петровича не довелось показать свою хваленую прусскую выучку. Тревога оказалась ложной - зима и весна 1789 г. прошли в тишине и спокойствии.

В начале весны батальон цесаревича был отправлен обратно в Выборг, где стояли 100 судов русской гребной флотилии. Гренадеров присоединили к трем флотским галерным батальонам, а артиллерийскую команду назначили в экипаж линейного корабля “Мстислав”. Начальствовал флотилией контр-адмирал К.Г. Нассау-Зиген, годом раньше зарекомендовавший себя успешными действиями против турок на Черном море. Под его командованием “павловские” гренадеры участвовали в морском сражении при Роченсальме 13 августа 1789 г., в ходе которого совместными действиями парусного и гребного флотов было нанесено крупное поражение шведской шхерной эскадре адмирала Эверсверда. В этом походе солдатам великого князя пришлось на время забыть плац-парадную муштру и освежить в памяти навыки морских солдат: умение вести абордажный бой, владеть штыком, высаживаться с кораблей на берег и стойко переносить морскую качку.

В 1790 г., после подписания Верельского мира, боевые действия между Россией и Швецией прекращаются. Павел Петрович вновь получает возможность продолжить свои военные забавы. Ему удалось сохранить “потешных” от раскассирования и, благодаря доброжелателям, за короткий срок собрать разрозненные команды своего батальона в прежние пять рот. К нему вернулись закаленные в морских походах гренадеры. Все нижние чины без исключения носили восьмиугольные медали на владимирской ленте “На заключение мира со Швецией”, а многие за победу при Роченсальме получили круглые медали на георгиевской ленте с надписью “За храбрость на водах финских августа 13 1789 года” Так закончилась для гатчинских войск первая и единственная за время их существования боевая кампания. После 1791 г. гатчинская армия непрерывно растет в числе и в 1796 г., к моменту вступления Павла I на российский престол, состоит из двух гренадерских и четырех мушкетерских батальонов, одной егерской и двух артиллерийских рот, трех полков и одного эскадрона кавалерии.

Олег Леонов

В иллюстрациях к статье использованы раскрашенные гравюры Я. Фон Люде по рисункам Х.-Г.-Г. Гейслера из книги “Изображение мундиров Российско-императорского войска, состоящих из 88 лиц иллюминованных” (СПб., 1793).

Статья опубликована: ВОЕННАЯ ИЛЛЮСТРАЦИЯ 1/1998