«...самые постыдные части нашего войска...»

Олег Леонов

Современники были на удивление единодушны в оценке возможностей русской артиллерии екатерининских времен:

Граф Семен Романович Воронцов (1744-1832):

“Остается поговорить о нашей артиллерии и инженерах. Это самые постыдные части нашего войска <...> в этом отношении мы, пожалуй, не выше турок <...> Правда, полевая наша артиллерия действует быстрее, но это зависит от пушкарей, которые выбираются из людей самых здоровых и ловких и которых учат проворно стрелять; но все, что относится до обучения офицеров, — в жалком состоянии. Я встречал между ними таких, которые не умели определить, на какую высоту следует поднять пушку, чтобы выстрел последовал рикошетом. О высших математических знаниях, необходимых в артиллерии, о вычислении параболических линий, описывающих полет бомбы, у них нет и помину”.

Граф Александр Луи Андре де Ланжерон (1763-1831):

“...где та русская батарея, которая не была бы сбита при втором залпе французскою батареею?”

Тадеуш Костюшко (1746-1817):

“Корпус русской артиллерии обыкновенно многочислен. Атаке армейского корпуса предшествуют беспрерывные залпы этой артиллерии. Артиллеристы стреляют довольно быстро, но их огнем плохо управляют, а из орудий они плохо прицеливаются”.

Барон Владимир Иванович Левенштерн (1777-1858):

“Наша артиллерия, столь прекрасная в настоящее время, была тогда в самом жалком состоянии; лошади были плохи, у них не было достаточно корма, и уход за ними был плохой. Они редко имели силы ввезти орудия даже на небольшую гору, и людям приходилось помогать им”.

1. МУНДИРЫ ПОЛЕВОЙ АРТИЛЛЕРИИ

Обер-офицер Бомбардирского полка. Конец 1760-х гг. Неизв. художник. (Мемориальный музей А.В. Суворова. С.-Петербург). Подробнее » Обер-офицер Бомбардирского полка. Конец 1760-х гг. Неизв. художник. (Мемориальный музей А.В. Суворова. С.-Петербург). Этот многострадальный портрет с легкой руки ряда авторов долго скитался в пространстве и времени. Если составители альбома «Русский военный костюм XVIII - начала XX веков» (Л., 1988) отнесли его просто к елизаветинской артиллерии, то в относительно новом издании «Геральдика России XVIII - начала XX века» (СПб., 2003) предложена другая версия: это офицер артиллерийского кадетского корпуса, опять-таки периода царствования Елизаветы Петровны. Из комментария к портрету мы узнаем сенсационные подробности: «На шее офицера виден знак с вензелем императрицы Елизаветы Петровны, который давался армейским офицерам, воевавшим в Пруссии...; на левом плече эполет». Однако совсем несложно разглядеть на знаке вензель Екатерины II, а такая общеизвестная деталь как плетеный эполет у офицеров русской армии была введена в 1763 г., как раз в начале екатерининского царствования. Не будем подробно останавливаться на мундире, лишь упомянем, что покрой артиллерийского кафтана в конце царствования Елизаветы отличался от того, что был введен при Екатерине. Стоит ли говорить, что к прусской, да и вообще к любой кампании нагрудные знаки не имели отношения. В екатерининской артиллерии их носили только офицеры Бомбардирского полка. Изображения на знаке повторяли символику полкового знамени. Закрыть x

17 апреля 1763 г. Екатерина II утвердила штаты Бомбардирского, двух канонирских и двух фузелерных полков и мундирные табели к ним. В отличие от ныне привычного деления артиллерийской прислуги на расчеты и батареи, в правление Екатерины сохранялась старая елизаветинская система организации артиллерийских частей по аналогии с пехотными полками. Все пять артиллерийских полков по утвержденным штатам имели десятиротную организацию (два батальона по пять рот). Каждая из рот делилась на два взвода. Артиллеристы по петровской традиции сохранили кафтаны, камзолы и штаны красного цвета, сходные по покрою с пехотными образцами. На отделку воротников и обшлагов шел черный трип. В Бомбардирском и двух канонирских полках триповыми были и кафтанные лацканы. В фузелерных полках кафтаны шились без лацканов. Соответственно различалось и количество пуговиц. Бомбардирам и канонирам полагалось по 23 медных литых пуговицы, фузелерам же — по 18. На подбой кафтанов опускалась черная каразея, а в рукава, фалды и карманы черная крашенина. Мастеровые унтер-офицерского звания и церковники всех частей носили кафтаны по образцу фузелерных полков. На камзолы шло по 18 малых камзольных пуговиц, на штаны по 8 камзольных и 2 мундирных пуговицы. Всем нижним чинам полагалась епанча из красного сукна с каразейным подбоем и двумя кафтанными пуговицами. Всем строевым чинам кроме красных суконных штанов полагалось также по паре белых холстинных штанов в год.

Самым заметным отличием бомбардиров от остальных чинов артиллерийского корпуса являлись их головные уборы. По утвержденной табели всем унтер-офицерам, капралам, бомбардирам, капельмейстеру, литаврщику, габоистам, “флейщикам”, полковому и ротным барабанщикам полагались особого фасона кожаные каски, похожие на те, что были у гвардейских гренадер. На вертикальном латунном налобнике чеканился вензель Екатерины II, а на макушке крепился султан из перьев черного, красного и белого цветов. Срок таким шапкам определялся в 12 лет. При выбывании по каким-либо причинам чинов Бомбардирского полка шапки передавались вновь принятым на службу. Но это были парадные головные уборы, а ежедневно и в походе бомбардиры носили красные суконные колпаки с черным триповым козырьком и холстинным подбоем. На козырьке крепился небольшой медный герб ценой в 15 копеек. Канониры и фузелеры носили черные шерстяные шляпы с галунной обшивкой, по образцу мушкетеров. Каждому из артиллеристов в отличие от пехотинцев и кавалеристов полагалось по две шляпы в год.

Еще одним отличием артиллеристов от пехоты было отсутствие штиблет. По табелям для бомбардиров, канониров и фузелеров в год отпускалось по 1 руб. только на сапоги и башмаки.

Количество и рисунок галуна для украшения мундиров капельмейстра, габоистов, “флейщиков” и барабанщиков артиллерийских полков официально не утверждался. Все эти детали мундира предполагалось отпускать “по усмотрению” артиллерийского департамента. Только литаврщику Бомбардирского полка полагалось отпускать на “особой строевой парадной мундир” 100 рублей в 10 лет, по 10 рублей в год соответственно. Кроме богатого мундира литаврщик носил шпагу ценой в целых 3 рубля.

Артиллерийские полки, организованные по пехотному образцу, имели и пехотное вооружение. В Бомбардирском полку фузеи с медным прибором и штыками полагались всем унтер-офицерам (кроме фурьеров), капралам и рядовым, всего 2130 человекам; в двух фузелерных полках на 4260 человек и столько же в двух канонирских полках. Фурьеры, как и в пехоте и в кавалерии, вооружались парой пистолетов. Тесаками с медными эфесами пехотного образца вооружались все строевые чины, а так же писари, полковые квартирмейстеры, каптенармусы, цирюльники, барабанщики, профосы, “фейферы” (те же флейщики) и литаврщик. Амуниция артиллеристов не отличалась от пехотной: поясная портупея “на лосиное дело” с лопастью для ношения тесака, и перевязь через левое плечо, на которой, однако, носилась не патронная сума, а меньшая по размеру лядунка, имевшая жестяной каркас. Кожаных ранцев и фляг полагалось на бомбардиров 2211, на канониров 4496 и столько же на фузелеров.

Дополнительно в амуничный комплект входили: 500 медных затравок на 500 бомбардиров 1-го класса, по паре (медная и железная) затравок на 1000 канониров 1-го класса и на 4000 фузелеров кожаных лямок с железными крюками.

Погонщики по примеру пехоты одевались в епанчи, кафтаны и картузы из синего сукна.

В 1765 г. для маневров под Красным Селом в окрестностях С.-Петербурга для артиллерийского Бомбардирского полка были изготовлены 4 знамени — белое полковое и 3 цветных батальонных. Изображение на белом полковом знамени повторяло герб артиллерийского полка времени Елизаветы Петровны с добавлением по углам красных овалов с вензелями Екатерины. У цветных знамен поле шилось из черного шелка с золотой бахромой по краю. Полотнище составляло квадрат по 2 аршина в длину и ширину. В центре в золотом овале с красным полем помещался вензель Екатерины Алексеевны. Под вензелем краской наносились пушка с лафетом, стреляющая мортира на станке и пылающая одноогневая граната. Канонирские и фузелерные полки знамен не получили. Без знамен оставались и бомбардирские батальоны, сформированные в период 1788-1794 гг.

15 января 1765 г. императрица утвердила доклад генерал-фельдцейхмейстера А.Н. Вильбоа “О общем положении для гарнизонных артиллерийских чинов с назначением числа их на каждую крепость порознь”. По крепостям в разной пропорции распределялось 942 бомбардира, 225 барабанщиков, 4872 канонира, 81 барабанщик, не считая штаб- и обер-офицеров гарнизонной артиллерии. В докладе Вильбоа упоминалось, что “о жаловании, провианте, мундире, амму-ниции и прочем; подобные штаты сочиняются, кои от меня поданы будут к разсмотрению”. Чины гарнизонной артиллерии позднее получили мундиры, аналогичные фузелерным артиллерийским полкам. В этом можно убедиться, сравнив изображения из альбома “Описании мундиров и строевого убранства ...” 1774 г.

10 апреля 1786 г. радикально меняются штаты и мундирные табели пехотных и кавалерийских полков полевой армии. Исключение составляли гвардия, флот и артиллерия. Гвардия всегда стояло особняком от остальной армии, являясь скорее инструментом политической борьбы. Реформированию флотского мундира препятствовал великий князь Павел Петрович — ярый противник нововведений князя Г.А. Потемкина. Но вот почему при общей глобальной реформе осталась в стороне артиллерия? Дело здесь в традициях, заложенных еще при Петре Великом. С момента сформирования артиллерийского полка в начале XVIII в. мундиры артиллеристов строились отдельно от остальной полевой армии, через артиллерийский департамент. По этой причине мундирные нововведения артиллерийское начальство принимало самостоятельно, естественно с высочайшего дозволения. Сохранив после апреля 1786 г. прежнюю численность и штатное положение 1763 г., артиллерийские полки все же были переодеты в форму “потемкинского” образца. С уверенностью можно сказать, что это коснулось всех чинов пяти старых артиллерийских полков и трех новых бомбардирских батальонов, сформированных в 1788 г. Как отмечал в своих записках будущий национальный герой Венесуэлы Франсиско де Миранда в ноябре 1786 г.: “Господин Корсаков показал солдата в артиллерийской форме, которая мне очень понравилась: каска или шапка в греческом стиле, изготовленная из латуни, дабы выдержать сабельный удар, а так же взрыватели на плече. Короткая шпага с широким лезвием и острием, каковые служат солдату для разных целей. В общем эти войска обмундированы с большим вкусом, воинским изяществом и сообразно климату (на английский манер)”. Сочетания же внешних элементов и цветовой отделки на мундирах встречались различные. Отсутствие единообразия в форме полевых артиллеристов, да еще в “потемкинский” период всеобщей унификации объяснялось несколькими причинами, из которых нужно выделить две основных. Первая — отсутствие утвержденного мундирного регламента и вторая — нарушение централизованной системы снабжения артиллерийских полков. Артиллерийские полки, раскассированные на роты, располагались от Финского залива до Черного моря. Роты организационно придавались каждой из дивизий, но замыкались непосредственно на командующих корпусами и армиями.

На основании ряда иконографических и документальных данных можно сделать предположение, что с 1786 по 1794 гг. при общем покрое мундира, характерного для этого периода, сочетание красного и черного цветов у артиллеристов могло встречаться в различных вариациях. Красные суконные куртки могли быть с черными лацканами, воротниками, обшлагами и выкладкой пол. В других вариантах черные лацканы могли отсутствовать. Шаровары были как красными, так и черными. Выкладка по швам желтая, белая или черная. Портупеи и белые, и черные. На касках лопасти красные, черные или желтые. Плюмажи белые или желтые. Особого упора на точное соблюдение цветов в мундире артиллеристов не делалось. Как дополнительный довод следует привести отрывок из ордера, данного 31 декабря 1787 г. Потемкиным артиллерийскому генералу Н.И. Меллеру-Закомельскому, о снабжении артиллеристов в подчиненной ему армии новыми кафтанами, в котором указывалось кригс-комиссару Андрееву “отпустить красного сукна сколько Вашему Превосходительству потребно” — т.е. решать, как строить артиллерийские мундиры, поручалось самому генералу. Исключение составляли бомбардиры, обязательно носившие на касках, по примеру элитных частей пехоты и кавалерии, широкие латунные налобники с вензелем Екатерины II. Вероятно в мундирах все-таки сохранилась прежняя традиция 1763 г.: бомбардиры и канониры имели черные лацканы, а у фузелеров черные они отсутствовали. Артиллерийским фурлейтам (обозным) в декабре 1787 г., находившимся в Екатеринославской армии, было отпущено палевое сукно на куртки и шаровары.

Возможно, в трех бомбардирских батальонах полевой армии, сформированных в 1788 г., нижние чины на касках носили вертикальные сурковые козырьки на манер гренадер или кирасир. Это предположение можно сделать на основании косвенных данных. Так при разработке в 1794 г. мундирной табели для артиллерийского батальона присоединенных польских войск (1 конная и 4 пеших артиллерийских роты) предлагалось выдавать: “в пехотных [артиллерийских] ротах касок таковых же, какия ныне по штату в Артиллерийских бомбардирских баталионах содержатся, ценой каждая по 1 рублю по 10 копеек”, и это без учета стоимости бляхи и арматуры. Для конной роты этого же батальона предлагались каски общей стоимостью без блях и арматуры в 86 ½ коп. Расход материалов на каску конного артиллериста полностью совпадал с табелью Черноморского бомбардирского батальона, за исключением стоимости шляпной тульи, 25 коп. против 18 коп. Возможно, разница в стоимости касок для конных и пеших артиллеристов приходилась именно на сурковый козырек.

Первая после 1763 г. утвержденная табель мундирных и амуничных вещей для полевой артиллерии была принята только 27 июля 1794 г., да и то лишь для формировавшегося бомбардирского батальона Черноморской гребной флотилии. По табели на куртки шло красное сукно, а на воротники, лацканы, обшлага и выкладку пол черный трип. Шаровары шились из красного сукна (1 аршин 6 вершков), с желтыми выкладками по швам (5 вершков), как в кавалерии. Каска по мушкетерскому образцу, но оторочка околыша не из красного сукна, а из черного трипа, и вместо узкого налобника — широкий с вензелем императрицы, по примеру кирасир и гренадер, но без вертикального мехового козырька. Расшивка мундиров барабанщиков и “флейщиков” совпадала с табелями 1786 г. для пехотных полков. Из оружия сохранялись только пехотные тесаки старого образца с медными эфесами.

Вопрос о создании для балтийского гребного флота постоянных артиллерийских частей стали рассматривать уже в самом конце русско-шведской войны. Как писал 26 июня 1790 г. адмирал И.Л. Голенищев-Кутузов: “Оные батальоны, будучи устроены вместо канонирской команды для гребного флота, начальствующий имеет свою артиллерию с ея принадлежностями в полном своем ведении к расписанию равно как генерал-цейгместер в корабельном флоте. Офицеры и унтер-офицеры определяются к содержанию в портах арсеналов или магазинов”. Новые батальоны должны были располагаться в Риге, Могилеве, Ревеле, Кронштадте, Роченсальме и Вильманстранде. Обучать бомбардиров планировалось: “из орудий разного калибра во флоте употребляемых на построенной для того нарочно здесь при главном порте учебной батарее”.

Указ о формировании двух бомбардирских батальонов гребного флота датируется 16 декабря 1790 г. Для их скорейшего сформирования 31 марта 1791 г. генерал А.В. Тучков требовал: “отослать в формируемые артиллерийские батальоны гребного флота саперной команды служителей; сержантов двух, фурьеров трех, капралов шесть, да саперов сорок девять человек, или есть ли необходимо в гребном флоте минеры и пионеры”. Если основываться на этом письме, то еще весной 1791 г. гребные бомбардирские батальоны находились в начальной стадии формирования. В связи с этим можно сделать предположение, что оба батальона достигли своей штатной численности и вооружения как раз к дате своего перевода из морского в сухопутное ведомство, 24 мая 1792 г.

Два балтийских бомбардирских батальона, формировавшиеся по указу 1790 г., окончательно обмундировались ко времени их перевода в сухопутное ведомство 24 мая 1792 г. Возможно из-за административной несогласованности балтийские бомбардиры носили мундиры нетрадиционного для артиллеристов зеленого цвета. Внешне они почти не отличались от пеших армейских егерей. 26 января 1796 г. Екатерина повелела генерал-фельцейхмейстеру П.А. Зубову исправить это несоответствие и изменить цвет курток и шаровар в батальонах с зеленого на красный и “во всем сообразный с употребляемыми в прочих полках и батальонах артиллерийского корпуса”. После внесенных изменений, балтийцы продолжали несколько отличаться касками от образцов, принятых в Черноморском бомбардирском батальоне. Среди сданных батальонами вещей в 1798 г. числилось старого образца “касок коженых с полюмажами волосяными белыми и лопастями суконными желтыми. К тем каскам блях медных из латуни с выбитым вензелем”.

В артиллерии цвет нестроевых картузов был, несомненно, красным. Это отчасти подтверждается табелью Черноморского бомбардирского батальона, где говорилось: “Картузов по образцу гарнизонному вместо касок нестроевым чинам, батальонным писарям, цирюльнику, мастеровым и профосам 37 из красного с таковым же снурком, фурлейтам 40 человек из синего сукна с белым снурком”. Такие же цвета картузов подтверждаются ведомостью одного из двух балтийских бомбардирских батальонов гребного флота, где в конце 1796 г. числилось: “Картузов по образцу гарнизонному сукна красного — 60, сукна синего — 45”. Синие картузы, куртки и шаровары носили фурштатские чины бомбардирских батальонов.

Остается сказать о вооружении артиллеристов после 1786 г. Им сохранили лишь тесаки. Так в арматурном списке 3-й роты 2-го канонирского полка за декабрь 1789 г. из оружия числились только тесаки “инфантерийские”, выданные в 1776 г. В 3-й роте Бомбардирского полка в тоже время числилось: лядунок патронных с ремнями — 30, тесаков “инфантерийских” — 222, пистолетов фурьерских с медным прибором — 2. В высочайше утвержденной табели бомбардирского батальона Черноморского гребного флота за 1794 г. так же среди личного оружия бомбардиров упоминаются только шпаги с тесачными клинками.

(окончание следует)

Олег Леонов

Статья опубликована в журнале "Цейхгауз" №24