Александрийская война (неизвестного автора), гл. 60-69

60. В негодовании на эти безобразия легионы, выбравшие себе вождем Маркелла, сбежались к нему с просьбой вести их в бой и дать им возможность сразиться прежде, чем прекрасное и славное достояние кордубцев будет на их глазах столь возмутительно уничтожено грабежами, огнем и мечом. Маркелл считал военное столкновение великим несчастием, так как Кесарь одинаково пострадал бы и в случае его победы, и в случае его поражения; кроме того, подобный шаг не соответствовал бы его полномочиям. Как бы то ни было, он перевел легионы через Бетис и выстроил их в боевую линию. Но он видел, что Кассий построил войско перед своим лагерем на высоком месте, и под предлогом, что тот не желает спускаться на равнину, убедил солдат вернуться в лагерь. И вот, когда он начал отводить свои войска назад, Кассий напал на него со своей сильной конницей (в чем, как ему было известно, Маркелл был слаб) и во время его отсутствия перебил нескольких человек из его арьергарда на берегах реки. Так как эти потери показали, с какими неудобствами и затруднениями связан переход через реку, то Маркелл перенес свой лагерь на другой берег Бетиса, и оба они стали часто выводить свои войска в боевом порядке. Однако вследствие топографических трудностей дело пока не дошло до боя.

[60] Cuius rei deformitate atque indignitate legiones quae Marcellum sibi ducem ceperant ad eum concurrerunt, ut in aciem educerentur orant, priusque confligendi sibi potestas fieret quam cum tanta contumelia nobilissimae carissimaeque possessiones Cordubensium in conspectu suo rapinis, ferro flammaque consumerentur. Marcellus cum confligere miserrimum putaret, quod et victoris et victi detrimentum ad eundem Caesarem esset redundaturum neque suae potestatis esset, legiones Baetim traducit aciemque instruit. Cum Cassium contra pro suis castris aciem instruxisse loco superiore videret, causa interposita, quod is in aequum non descenderet, Marcellus militibus persuadet ut se recipiant in castra. Itaque copias reducere coepit. Cassius, quo bono valebat Marcellumque infirmum esse sciebat, aggressus equitatu legionarios se recipientis compluris novissimos in fluminis ripis interfecit. Cum hoc detrimento quid transitus fluminis viti difficultatisque haberet cognitum esset, Marcellus castra Baetim transfert, crebroque uterque legiones in aciem educit; neque tamen confligitur propter locorum difficultates.

61. Маркелл был гораздо сильнее своею пехотою, так как его легионы состояли из ветеранов, приобретших во многих сражениях большую боевую опытность. Наоборот, Кассий полагался больше на преданность, чем на доблесть своих легионов. И вот, так как лагеря были разбиты поблизости один от другого и Маркелл занял удобную позицию форта, с которого можно было отрезать Кассиевых солдат от воды, то Лонгин, из боязни попасть в своего рода блокаду в чужих и враждебных ему местах, выступил ночью в полной тишине из лагеря и поспешил к городу Улии, который считал верным себе. Там он разбил свой лагерь так близко от стен, что и самое местоположение (Улия лежит на высокой горе), и укрепления города делали его со всех сторон безопасным от осады. Маркелл пошел следом за ним и постарался придвинуть свой лагерь по возможности к самой Улии и к лагерю врага. Познакомившись с характером местности, он увидал себя вынужденным к тому, чего и сам всячески желал: именно сражение оказалось невозможным (если бы случай к нему представился, то он не был бы в состоянии противиться своим раздраженным солдатам), но зато он пресекал далекие набеги Кассия и таким образом предохранял кордубцев от участи, постигшей другие общины. Он поставил на удобных пунктах форты и, проведя вокруг города непрерывную линию шанцев, изолировал своими укреплениями Улию и Кассия. Но еще до окончания этих работ Лонгин выпустил из города всю свою конницу: он ждал от нее много пользы, если она будет мешать Маркеллу в добывании фуража и провианта; но она же была для него очень стеснительной в случае, если бы оказалась из-за блокады бесполезной и только переводила бы нужные для войска хлебные запасы.

[61] Erat copiis pedestribus multo firmior Marcellus; habebat enim veteranas nultisque proeliis expertas legiones. Cassius fidei magis quam virtuti legionum confidebat. Itaque, cum castra castris collata essent et Marcellus locum idoneum castello cepisset quo prohibere aqua Cassianos posset, Longinus, veritus ne genere quodam obsidionis clauderetur in regionibus alienis sibique infestis, noctu silentio ex castris proficiscitur celerique itinere Uliam contendit, quod sibi fidele esse oppidum credebat. Ibi adeo coniuncta ponit moenibus castra ut et loci natura--namque Ulia in edito monte posita est--et ipsa munitione urbis undique ab oppugnatione tutus esset. Hunc Marcellus insequitur et quam proxime potest Uliam castra castris confert locorumque cognita natura, quo maxime rem deducere volebat, necessitate est deductus ut neque confligeret--cuius si rei facultas esset, resistere incitatis militibus non poterat--neque vagari Cassium latius pateretur, ne plures civitates ea paterentur quae passi erant Cordubenses. Castellis idoneis locis collocatis operibusque in circuitu oppidi continuatis Uliam Cassiumque munitionibus clausit. Quae prius quam perficerentur, Longinus omnem suum equitatum emisit; quem magno sibi usu fore credebat, si pabulari frumentarique Marcellum non pateretur, magno autem fore impedimento, si clausus obsidione et inutilis necessarium consumeret frumentum.

62. Через несколько дней после получения письма от Кв. Кассия прибыл с подкреплениями царь Богуд и присоединил к тому легиону, который привел с собой, несколько вспомогательных испанских кохорт. Ибо, как вообще бывает в гражданских раздорах, так и в те времена, некоторые испанские общины поддерживали Кассия, но большая часть сочувствовала Маркеллу. Богуд подступил со своими войсками к внешним укреплениям Маркелла. Обе стороны сражались горячо, и эти схватки происходили неоднократно, причем судьба давала победу то той, то другой стороне, но ни разу не удавалось выбить Маркелла из его укреплений.

[62] Paucis diebus Q. Cassi litteris acceptis rex Bogus cum copiis venit adiungitque ei legioni quam secum adduxerat compluris cohortis auxiliarias Hispanorum. Namque ut in civilibus dissensionibus accidere consuevit, ita temporibus illis in Hispania non nullae civitates rebus Cassi studebant, plures Marcellum fovebant. Accedit cum copiis Bogus ad exteriores Marcelli munitiones. Pugnatur utrimque acriter, crebroque id accidit fortuna saepe ad utrumque victoriam transferente; nec tamen umquam ab operibus depellitur Marcellus.

63. Между тем из ближайшей провинции прибыл к Улии Лепид с 35 легионными кохортами, с большим количеством конницы и со значительными иными вспомогательными отрядами, для того чтобы вполне беспристрастно уладить распри между Кассием и Маркеллом. Маркелл без всяких колебаний немедленно вверился Лепиду и предложил свои услуги; наоборот. Кассий продолжал держаться в своих укреплениях: может быть, он полагал, что у него более прав, чем у Маркелла, а может быть, боялся, что его противник своей покорностью уже привлек на свою сторону Лепида. Лепид разбил лагерь под Улией и постоянно поддерживал связь с Маркеллом. Сражения были им запрещены: Кассия он просил оставить укрепления, с уверением, что ему обеспечена будет полная безопасность. Кассий долго колебался, что ему делать и насколько можно довериться Лепиду, но, не будучи в состоянии уяснить себе, к чему приведет его упорство, потребовал уничтожения укреплений и предоставления ему свободного выхода. Тогда было не только заключено перемирие, но, в сущности, был установлен почти полный мир: укрепления сравнивались, караулы с укреплений были уже отведены. Вдруг вспомогательные войска царя напали на ближайший к царскому лагерю форт Маркелла (этого никто не ожидал, если, впрочем, в числе не ожидавших был и Кассий, ибо относительно его соучастия было сомнение) и там перебили врасплох нескольких солдат. И если бы возмущенный Лепид не поспешил подать помощь и прервать сражение, то дело кончилось бы еще большей бедой.

[63] Interim Lepidus ex citeriore provincia cum cohortibus legionariis XXXV magnoque numero equitum et reliquorum auxiliorum venit ea mente Uliam, ut sine ullo studio contentiones Cassi Marcellique componeret. Huic venienti sine dubitatione Marcellus se credit atque offert; Cassius contra suis se tenet praesidiis, sive eo quod plus sibi iuris deberi quam Marcello existimabat, sive eo quod ne praeoccupatus animus Lepidi esset obsequio adversarii verebatur. Ponit ad Uliam castra Lepidus neque habet a Marcello quicquam divisi. Ne pugnetur interdicit; ad exeundum Cassium invitat fidemque suam in re omni interponit. Cum diu dubitasset Cassius quid sibi faciendum quidve Lepido esset credendum, neque ullum exitum consili sui reperiret si permaneret in sententia, postulat uti munitiones disicerentur sibique liber exitus daretur. Non tantum indutiis factis sed prope iam [pace] constituta opera [cum] complanarent custodiaeque munitionum essent deductae, auxilia regis in id castellum Marcelli quod proximum erat regis castris, neque opinantibus omnibus--si tamen in omnibus fuit Cassius: nam de huius conscientia dubitabatur --, impetum fecerunt complurisque ibi milites oppresserunt. Quod nisi celeriter indignatione et auxilio Lepidi proelium esset diremptum, maior calamitas esset accepta.

64. Когда Кассию был открыт путь, то Маркелл и Лепид соединили свои лагери и затем одновременно отправились со своими войсками в Кордубу, а Кассий отправился в Кармон. Около того же времени прибыл проконсул Требоний для управления провинцией. Как только Кассий узнал о его прибытии, он разместил бывшие с ним легионы и конницу по зимним квартирам, а сам поспешно захватил все свое имущество, поспешил в Малаку и там, несмотря на очень дурную для плавания погоду, сел на корабль. По его собственному заявлению, он будто бы не хотел довериться Лепиду, Требонию и Маркеллу; по словам его друзей, ему неудобно было путешествовать с пошатнувшимся авторитетом по провинции, значительная часть которой от него отпала; а по мнению всех остальных, он боялся, чтобы его отовсюду награбленные деньги не попали в руки кому-либо другому. Выехав в хорошую по зимнему времени погоду, он повернул в реку Ибер, чтобы не оставаться ночью в море. Хотя затем буря усилилась, он все-таки надеялся продолжать свое плавание без особой опасности и направился против бурных встречных волн у устья реки. Однако в самом устье, оказавшись не в состоянии ни поворачивать корабля, вследствие силы течения, ни держать его наперерез огромным волнам, он погиб вместе с своим затонувшим судном.

[64] Cum iter Cassio patefactum esset, castra Marcellus cum Lepido coniungit. Lepidus eodem tempore Marcellusque Cordubam cum suis, Cassius proficiscitur Carmonem. Sub idem tempus Trebonius proconsul ad provinciam obtinendam venit. De cuius adventu ut cognovit Cassius, legiones quas secum habuerat equitatumque in hiberna distribuit; ipse omnibus suis rebus celeriter correptis Malacam contendit ibique adverso tempore navigandi navis conscendit, ut ipse praedicabat, ne se Lepido et Trebonio et Marcello committeret, ut amici eius dictitabant, ne per eam provinciam minore cum dignitate iter faceret cuius magna pars ab eo defecerat, ut ceteri existimabant, ne pecunia illa ex infinitis rapinis confecta in potestatem cuiusquam veniret. Progressus secunda ut hiberna tempestate cum in Hiberum flumen noctis vitandae causa se contulisset, inde paulo vehementiore tempestate, nihilo periculosius se navigaturum credens, profectus, adversis fluctibus occurrentibus ostio fluminis, in ipsis faucibus, cum neque flectere navem propter vim fluminis neque directam tantis fluctibus tenere posset, demersa nave periit.

65. Итак, Кесарь прибыл из Египта в Сирию (42). Здесь отчасти сообщения приезжих из Рима, отчасти письма, приходившие оттуда же, убеждали его в том, что в Риме управление во многих отношениях неудовлетворительно и приносит делу только вред: ни одна отрасль администрации не поставлена целесообразно, так как от агитации народных трибунов возникают гибельные мятежи, а от интриг и нерачительности военных трибунов и командиров легионов многое делается вопреки военным нравам и обычаям и приводит к разложению строгой военной дисциплины (43). Он понимал, что все это требует его личного присутствия в Риме, но предпочел предварительно так устроить те провинции и местности, которые он имел в виду посетить, чтобы они освободились от внутренних раздоров, подчинились бы римским законам и управлению и перестали бы бояться внешних врагов. В Сирии, Киликии и Азии он надеялся осуществить это скоро, так как эти провинции совершенно не страдали от войн, но в Вифинии и Понте (44) предстояло, несомненно, больше хлопот. Он слышал, что Фарнак не очистил Понта, да и не думал очистить, так как чрезвычайно возгордился от удачного сражения с Домитием Кальвином. Побывав почти во всех более значительных городах, Кесарь определил людям, оказавшим ему услуги, награды от имени государства и от себя лично, произвел расследования и вынес приговоры по прежним местным тяжбам; соседним с провинцией царям, тиранам и династам, которые все поспешили к нему, он обещал свое покровительство, возложив на них обязанность охранять и защищать провинцию, и они простились с ним, полные дружественных к нему и к римскому народу чувств.

[65] Cum in Syriam Caesar ex Aegypto venisset atque ab eis qui Roma venerant ad eum cognosceret litterisque urbanis animadverteret multa Romae male et inutiliter administrari neque ullam partem rei publicae satis commode geri, quod et contentionibus tribuniciis perniciosae seditiones orirentur et ambitione atque indulgentia tribunorum militum et qui legionibus praeerant multa contra morem consuetudinemque militarem fierent, quae dissolvendae disciplinae severitatisque essent, eaque omnia flagitare adventum suum videret, tamen praeferendum existimabat, quas in provincias regionesque venisset, eas ita relinquere constitutas ut domesticis dissensionibus liberarentur, iura legesque acciperent, externorum hostium metum deponerent. Haec in Syria, Cilicia, Asia celeriter se confecturum sperabat, quod hae provinciae nullo bello premebantur; in Bithynia ac Ponto plus oneris videbat sibi impendere. Non excessisse enim Ponto Pharnacen audiebat neque excessurum putabat, cum secundo proelio vehementer esset inflatus quod contra Domitium Calvinum fecerat. Commoratus fere in omnibus civitatibus quae maiore sunt dignitate, praemia bene meritis et viritim et publice tribuit, de controversiis veteribus cognoscit ac statuit; reges, tyrannos, dynastas provinciae finitimos, qui omnes ad eum concurrerant, receptos in fidem condicionibus impositis provinciae tuendae ac defendendae dimittit et sibi et populo Romano amicissimos.

66. Проведя несколько дней в этой провинции, он поручил власть над ней и над легионом своему другу и родственнику Сексту Кесарю (45), а сам с тем же флотом, с каким прибыл, отправился в Киликию. Представителей всех общин этой провинции он вызвал в Тарс, самый известный и могущественный город во всей Киликии. Устроив там все дела провинции и соседних общин и желая поскорее выступить в поход, он не стал там задерживаться, но двинулся ускоренным маршем через Каппадокию и после двухдневной остановки в Мазаке достиг Коман с их древнейшим и самым священным во всей Каппадокии храмом Беллоны. Он столь свято почитается, что жрец этой богини по своему высокому сану, власти и влиянию в глазах этого народа занимает второе место вслед за царем. Этот сан Кесарь присудил знатнейшему вифинцу из каппадокийского царского рода, Ликомеду, возобновившему на него притязания с бесспорным правом, которое долгое время не могло быть осуществлено вследствие несчастия его предков и перемены династии. Брату Ариобарзана Ариарату (оба они оказали отличные услуги Римскому государству) он уступил часть Малой Армении, но подчинил его Ариобарзану, чтобы Ариарат не соблазнялся мыслью получить это царство в наследство и в качестве престолонаследника не устрашал бы Ариобарзана. Затем он продолжал свой поход с той же быстротой.

[66] Paucis diebus in ea provincia consumptis Sextum Caesarem, amicum et necessarium suum, legionibus Syriaeque praeficit; ipse eadem classe qua venerat proficiscitur in Ciliciam. Cuius provinciae civitates omnis evocat Tarsum, quod oppidum fere totius Ciliciae nobilissimum fortissimumque est. Ibi rebus omnibus provinciae et finitimarum civitatium constitutis cupiditate proficiscendi ad bellum gerendum non diutius moratur, magnisque itineribus per Cappadociam confectis biduum Mazacae commoratus Comana venit, vetustissimum et sanctissimum in Cappadocia Bellonae templum, quod tanta religione colitur ut sacerdos eius deae maiestate, imperio, potentia secundus a rege consensu gentis illius habeatur. Id homini nobilissimo Lycomedi Bithyno adiudicavit, qui regio Cappadocum genere ortus iure minime dubio, vetustate tamen propter adversam fortunam maiorum suorum mutationemque generis intermisso sacerdotium id repetebat. Fratri autem Ariobarzanis Ariarathi, cum bene meritus uterque eorum de re publica esset, ne aut regni hereditas Ariarathen sollicitaret aut heres regni terreret +Ariobarzani attribuit qui sub eius imperio ac dicione esset+. Ipse iter inceptum simili velocitate conficere coepit.

67. Когда он подошел ближе к Понту и к границам Галлогреции, к нему прибыл Дейотар, бывший в то время тетрархом почти всей Галлогреции (46). Как доказывали остальные тетрархи, он, собственно, не имел на это права ни по законам, ни по традиции, но зато был бесспорным царем Малой Армении, так как получил этот титул от римского сената. Он явился без знаков царского сана и в одежде не только частного человека, но даже подсудимого – с покорной просьбой помиловать его за то, что, находясь в такой части света, в которой никогда не было кесаревых гарнизонов, он был в лагере Гн. Помпея под давлением римских войск и их начальников: конечно, не его дело было выступать судьей в спорах, возникших в римском народе, но он должен был повиноваться наличным властям.

[67] Cum propius Pontum finisque Gallograeciae accessisset, Deiotarus, tetrarches Gallograeciae tum quidem paene totius, quod ei neque legibus neque moribus concessum esse ceteri tetrarchae contendebant, sine dubio autem rex Armeniae minoris ab senatu appellatus, depositis regiis insignibus neque tantum privato vestitu sed etiam reorum habitu supplex ad Caesarem venit oratum ut sibi ignosceret, quod in ea parte positus terrarum quae nulla praesidia Caesaris habuisset exercitibus imperiisque [coactus] in Cn. Pompei castris fuisset: neque enim se debuisse iudicem esse controversiarum populi Romani, sed parere praesentibus imperiis.

68. Кесарь, наоборот, сослался на свои многочисленные услуги, которые он оказывал Дейотару в свое консульство (47) в виде государственных постановлений, и изобличил неосновательность его защиты: он не может допустить ссылки с его стороны на незнание, так как человек, столь умный и осторожный, мог бы знать, кто владеет Римом и Италией, где сенат и народ римский, где республика, кто, наконец, консул после Л. Лентула и Г. Маркелла >(48), однако, ввиду прежних своих благодеяний, ввиду старого гостеприимства и дружбы, высокого сана и почтенного возраста Дейотара, наконец, ввиду просьбы многочисленных его гостеприимцев, спешно съехавшихся сюда для ходатайства о его помиловании, он его прощает. Споры между тетрархами он обещал разобрать потом, а Дейотару вернул его царскую одежду. Но по-римски вооруженный и обученный легион, который был образован Дейотаром из местных жителей, а также всю конницу он приказал привести для участия в войне.

[68] Contra quem Caesar, cum plurima sua commemorasset officia quae consul ei decretis publicis tribuisset, cumque defensionem eius nullam posse excusationem eius imprudentiae recipere coarguisset, quod homo tantae prudentiae ac diligentiae scire potuisset quis urbem Italiamque teneret, ubi senatus populusque Romanus, ubi res publica esset, quis denique post L. Lentulum, C. Marcellum consul esset, tamen se concedere id factum superioribus suis beneficiis, veteri hospitio atque amicitiae, dignitati aetatique hominis, precibus eorum qui frequentes concurrissent hospites atque amici Deiotari ad deprecandum, de controversiis tetrarcharum postea se cogniturum esse dixit, regium vestitum ei restituit. Legionem autem eam quam ex genere civium suorum Deiotarus armatura disciplinaque nostra constitutam habebat equitatumque omnem ad bellum gerendum adducere iussit.

69. Кесарь прибыл в Понт и собрал все войска в одно место. Но они были и по своей численности, и по боевой опытности весьма посредственными, за исключением одного шестого легиона из ветеранов, привезенного им из Александрии. Но и этот легион после долгих трудов и опасностей потерял много солдат в трудных походах и плаваниях, а также в частых сражениях и так уменьшился в своем составе, что в нем оставалось менее тысячи человек. Из остальных трех легионов один был от Дейотара, а два участвовали в упомянутом нами сражении Гн. Домития с Фарнаком. В это время к Кесарю прибыли послы от Фарнака и прежде всего просили о том, чтобы его приход не имел враждебного характера: Фарнак готов исполнить все его требования. Особенно они ссылались на то, что Фарнак всегда отказывал Помпею в посылке вспомогательных войск против Кесаря, между тем как Дейотар, который их посылал, все-таки оправдался.

[69] Cum in Pontum venisset copiasque omnis in unum locum coegisset, quae numero atque exercitatione bellorum mediocres erant--excepta enim legione sexta, quam secum abduxerat Alexandrea veteranam multis laboribus periculisque functam multisque militibus partim difficultate itinerum ac navigationum partim crebritate bellorum adeo deminutam, ut minus mille hominibus in ea esset, reliquae erant tres legiones, una Deiotari, duae quae in eo proelio quod Cn. Domitium fecisse cum Pharnace scripsimus fuerant --, legati a Pharnace missi Caesarem adeunt atque imprimis deprecantur ne eius adventus hostilis esset: facturum enim omnia Pharnacen quae imperata essent. Maximeque commemorabant nulla Pharnacen auxilia contra Caesarem Pompeio dare voluisse, cum Deiotarus, qui dedisset, tamen ei satisfecisset.