Война в 1792 году.

II. Действия в Шампани.

§ 20.

Силы, расположение их и планы действий c обеих сторон.

В начале 1792 года Рейнская армия (около 43 т.); назначенная для защиты восточной границы Франции по Рейну от Лаутербурга до Базеля, была расположена в Эльзасе и до конца июля оставалась в совершенном бездействии. Начальник её, генерал Бирон (сменивший маршала Люкнера, назначенного главнокомандующим Северною армией), употребил все это время для обучения и усиления вновь набранных полков. Когда союзники приближались к Рейну, французские войска, назначенные для действий против них, были размещены следующим образом: 23 т. из Северной армии, под начальством Лафайета, около Седана; маршал Люкнер с 25 т. при Меце; Бирон с главными силами Рейнской армии около Вейсенбурга; кроме того сильный отряд Келлермана (принадлежавший к Рейнской армии) у Лаутербурга. Здесь означено только расположено главных масс: но каждая из них была раздроблена на отряды различной величины, из которых одни были размещены на границе, другие составляли гарнизоны крепостей и т.п.

Со стороны союзников, 42 т. прусских войск собрались, во второй половине июля, около Кобленца, 6 т. гессенских войск — при Рейнфельсе и около 14 т. эмигрантов, под начальством братьев короля Людовика XVI—в окрестностях Бингена. 20 т. австрийских войск, под начальством Клерфэ, получили приказание идти из Нидерландов на соединение с прусскою армией, по переходе её через Рейн. Кроме исчисленных войск, находились еще следующие отдельные отряды: князя Гогенлоэ-Кирхберг / Hohenlohe-Kirkberg с 14 т. при Швецингене, граф Эрбах с 7 т. прикрывал большие магазины в Шпейере, 10 т. австрийцев, под начальством князя Эстергази / Anton Fürst Esterházy, были назначены для прикрытия верхнего Рейна; к нему присоединился также 5-тысячный корпус эмигрантов под начальством принца Конде / Louis V Joseph de Bourbon-Condé.

Со стороны союзников, предположено было действовать наступательно и совокупными силами идти из Кобленца, через Трир, Лонгви, Верден и Шалон, к Парижу, чтобы одним ударом достигнуть решительных результатов. Безотлагательное вторжение в пределы Франции могло еще иметь следствием содействие народа, который, по уверении эмигрантов, только ожидал прибытия союзников, чтобы произвести общее восстание в пользу Людовика XVI.

Избранный союзниками путь к столице через Шампань представлял ту выгоду, что он был кратчайшим и что по этому направленно границы Франции были слабо защищены, как крепостями, так и самою местностью.

Вследствие этого общего плана, распределено частей союзной армии и направление их назначены были следующим образом: главные силы, состоявшая из прусских и гессенских войск, корпуса эмигрантов и австрийского корпуса генерала Клерфэ, должны были; перейдя Рейн в Кобленце, двинуться из Люксембурга через французскую границу, сколь возможно поспешнее, овладеть крепостями Лонгви и Верденом, и тем открыть себе путь в Париж. Чтобы облегчить эти действия и заставить неприятеля раздробить свои силы, герцогу Саксен-Тешенскому приказано было овладеть одною из крепостей на северо-восточной границе Франции и оттуда тревожить противника частными нападениями. Для обеспечения левого фланга главных сил назначался корпус князя Гогенлоэ, которому поручено было, с этою целью, занять кр. Саарлуи или кр. Тионвиль. Наконец корпус графа Эрбаха оставлен был, по прежнему, для прикрытия магазинов в Шпейере; а отряды князя Эстергази и принца Конде—для защиты правого берега верхнего Рейна.

Дальнейшее наступление предположено было сообразовать со степенью содействия французского народа в войне. На случай деятельного с его стороны участия, союзники были намерены немедленно идти к Парижу; в противном же случай предположено было ограничиться овладением нескольких крепостей на Маасе, чтобы тем приготовить надежные опорные пункты для наступательных действий в следующем году. Таким образом первые действия союзников имели целью, кажется, только то, чтобы дать возможность приверженцам Людовика XVI принять участие в войне и содействовать восстановлению во Франции законного порядка.

§ 21.

Наступательный действия союзников.

В начале августа прусская армия (при которой находился и сам прусский Король), переправившись через Рейн при Кобленце, прибыла в Трир и соединилась здесь с корпусом эмигрантов, под начальством братьев Людовика XVI. После нескольких незначительных авангардных стычек, главные силы союзников достигли крепости Лонгви (29-го августа) и овладели ею; сюда прибыл также и Клерфэ с австрийским корпусом из Нидерландов. Потом, в начале сентября, союзники взяли также крепость Верден, оказавшую весьма слабое сопротивление.

Странно, что союзники, при движении своем вперед, нимало не заботились о том, чтоб обеспечить себе несколько опорных пунктов на Рейне или, по крайней мере, устроить надежную переправу через эту реку. Они даже не построили моста в Кобленце, где переправа их была совершена на паромах. При таких распоряжениях, единственным опорным пунктом и переправой могла служить только крепость Майнц: но укрепления её находились в жалком положении, потому что курфюрст Майнцский не имел средств к поддержанию их. Самый город не был занят союзниками, из уважения к курфюрсту: они предоставили охранение Майнца курфирюршеским войскам, которые и по малочисленности своей, и по плохому состояние, не были в состоянии защищать его. Другая важная ошибка союзников состояла в том, что они двигались чрезвычайно медленно. Чтобы пройти от Кобленца до Люксембурга (от 150 до 200 верст), они употребили 20 дней. Причинами этой медленности были: 1) педантическая точность в соблюдении интервалов между частями во время движения, что заставляло войска часто останавливаться для восстановления потерянных дистанций: эта смешная точность была следствием слепого подражания тактике Фридриха;— 2) обыкновение располагать войска на ночлегах в палатках: перевозка их за войсками, равно как и одеял (которыми в прусской армии ночью заменялись плащи), требовала огромных обозов и множества лошадей, так что при 42-х-тысячной прусской армии находилось около 32 т. подъемных лошадей и 15 т. погонщиков; следование столь большего обоза за армией неминуемо должно было замедлять её движение;—3) продовольствование войск из магазинов, требовавших беспрерывного подвоза провианта и фуража, сопряжено было с величайшею медленностью в движениях самой армии. Принимая все эти обстоятельства в соображение, не покажется удивительным, что союзная армия была чрезвычайно связана в своих движениях и не проходила более 7 или 8 верст в сутки.

Между тем князь Гогенлоэ-Кирхберг, переправясь, почти в одно время с главными силами, через Рейн при Мангейме, прошел мимо кр. Ландау, занятой 15-тысячным неприятельским отрядом, под начальством генерала Кюстина / Adam Philippe de Custine, и оставив для наблюдении за ним небольшой отряд, достиг в конце августа крепости Тионвилль и обложил ее. Остальные части союзных войск не переменили прежнего расположения.

Первоначальные успехи союзников оправдывали, казалось, надежды их на содействие туземцев и предвещали удачное окончание похода: крепости Лонгви и Верден были сданы комендантами их по настоянию жителей. Действительно, и дух обывателей, и положение французских войск были таковы, что при малейшей быстроте в действиях союзники могли иметь полную надежду в короткое время достигнуть столицы Франции.

§ 22.

Оборонительные действия французов.

Во все время вышеописанных действий союзников, французы оставались почти неподвижно, между тем как, пользуясь их медленностью, они имели возможность сосредоточивать свои силы на любом пункте и разбивать порознь отдельные части союзной армии. Причиной их бездействия были беспорядки во внутреннем управлении армии, перемена начальников и малое доверие к ним республиканского правительства. Армия, стоявшая при Меце, имела несколько неважных стычек; к концу августа она получила сильное подкрепление от Рейнской армии и начальствование над нею было поручено генералу Келлерману / François Christophe Kellermann; маршал же Люкнер получил повелите заняться в Шалоне устройством и обучением армии волонтеров, стекавшихся туда во множеств со всех сторон. Apмия Лафайета оставалась по прежнему при Седане: начальник её, впав в подозрение у законодательного собрания, был принужден спасаться бегством, а на его место был назначен главнокомандующим генерал Дюмурье, который к концу августа и прибыл в Седан.

Положение армии Дюмурье было весьма затруднительно: бегство Лафайета ослабило в ней дисциплину, а недостаточное продовольствование и скудное снабжение войск одеждой и другими потребностями еще более увеличили беспорядки. Сверх того, Дюмурье был отделен от Келлермана пространством в 20 миль и неприятельскою армией, которая была сильнее, нежели обе французские армии вместе. В таком положении, для армии Дюмурье не было другого средства к спасению, как поспешным отступлением избежать неравного боя и сблизиться с Келлерманом, которому также послано было приказание отступить за р. Маас. Обе соединенные армии долженствовали потом занять важнейшие проходы в аргонских лесистых горах, тянущихся параллельно к р. Маасу от Седана к Сен-Мену / Saint-Menehould и представляющих хорошую оборонительную линии. Здесь Дюмурье имел намерение удерживаться по возможности долее, до прибытия подкреплений, и тем положить предел дальнейшему наступлению союзников.

Изложенный здесь план Дюмурье, при тогдашнем положении дел, был, без сомнения, лучший; Дюмурье упустил однако из виду два весьма важные обстоятельства: 1) что поспешное отступление без боя должно было подействовать вредным образом на дух французских войск, и без того уже находившийся на весьма низкой ступени,—и 2) что этим отступлением он отдавал союзникам значительную полосу края и тем облегчал им продовольствование, которое, при тогдашнем образе снабжения войск, могло иметь важное влияние на дальнейшие успехи союзной армии.

По утверждении этого плана в совете, созванном главнокомандующим, армия Дюмурье в начале сентября отступила из Седана: главные её силы (12 тысяч) расположились на позиции при проходе Гран-прэ / Grand-ргé, то есть в центре оборонительной линии, образованной аргонскими лесами. Отдельные отряды были употреблены для защиты других теснин: левее главных сил были заняты проходы: Круа-о-буа / Croix-aux-bois и Шэн / Chêne populeux, а правее Ла-Шалад / La Chalade и Лез-Илетт / Les-Islettes. Чрез последний пролегала ближайшая и удобнейшая дорога из Вердена в Париж.

Этим расположением Дюмурье достиг уже одной из предположенных целей, то есть сблизился с армиею Келлермана, которая также в начале сентября выступила из Меца и шла на соединение с главными силами.

Концентрическое отступление двух французских армий, для удержания потом неприятеля совокупными силами, совершенно соответствовало тогдашнему положению дел. Французские войска, при начале наступления союзной армии, были слишком растянуты и не могли ни на одном пункте представить сильного сопротивления. Хотя при этом отступлении союзники приобретали без боя значительную часть края, но за то, по мере углубления их внутрь Франции, силы союзной армии значительно уменьшались от маршей, которые, при всей своей медленности, были чрезвычайно утомительны. Последствия совершенно оправдали это предположение, и средство, избранное французским главнокомандующими для удержания наступления союзников, оказалось, как ниже увидим, самым действительными.

§ 23.

Дальнейшие действия обеих сторон.

Взятием крепостей Лонгви и Вердена союзники выполнили первую часть своего плана действий: слабое сопротивление французских войск, при защите этих крепостей, утвердит союзников в той мысли, что они не могут ожидать от них большой стойкости и в открытом поле; первые встречи с Северною армией в Нидерландах придавали этому мнению большое вероятие. Но за то, с другой стороны, ожидания союзников относительно содействия народа были совершенно обмануты. Герцог Брауншвейгский / Karl II. Wilhelm Ferdinand Braunschweig-Wolfenbüttel, убедясь в этом и принимая в соображение позднее осеннее время, беспрерывно увеличивавшееся число больных (как от дурной погоды и усталости, так и от нездоровой, известковой воды в Шампани) и, наконец, предвидя затруднения в доставки продовольствия; по дурным дорогам, при дальнейшем движении союзной армии к Парижу, предложил, на созванном им военном совете, превратить наступление и расположиться на зимних квартирах на р. Маас. Он имел в виду то, чтобы в продолжении зимы сделать все нужные приготовления, получить подкрепления, устроить на р. Маас надежное основание действий и тогда, с открытием весны, безопасно двинуться к Парижу. Но мнение герцога не получило утверждения, а вместо того решено было, чтобы; пользуясь первыми успехами, идти безостановочно к столице Франции, принудить неприятеля к бою и одним сражением окончательно достигнуть цели. Последнее мнение разделял также и король прусский, и около половины сентября наступательные действия союзников возобновились.

Казалось, что действительно последний план мог обещать союзникам гораздо более выгод и вероятно повел бы к успеху, если бы был исполнен с решительностью и быстротой. При тогдашнем упадке нравственных сил во французских войсках и при разбросанном расположении республиканских армий, для союзников всего выгоднее было прорваться, через один из слабозанятых проходов в аргонских лесах, разрезать неприятельскую армию на две части и тем принудить ее к отступлению или к принятию сражения в невыгодном для неё положении. Но медленность и нерешительность в действиях были причиной, что хорошо соображенный план, при исполнении своем, имел вредные для союзников последствия.

Опорным пунктом для дальнейшего наступления, союзниками была избрана крепость Верден и в ней устроены большие магазины: это было причиной нового замедления в действиях. Только 11-го сентября началось движете вперед, но и тут, вместо того, чтобы идти прямою дорогой через проход Лез-Илетт, слабо занятый французскими войсками, герцог Браунтвейгский счел выгоднее сделать обход на Гран-пре, чтобы обойти левый фланг французов и тем принудить их к отступлению.

Этот обход вовсе не соответствовал ни цели действий ни положению, в котором находилась союзная армия. Его можно было бы еще допустить для таких войск, которые были бы способны к быстрыми движениям; но союзной армии, для такого дальнего обхода, нужно было употребить по крайней мере целый месяц. Между тем наступила уже осень: кроме шоссе, все дороги в Шампани, от беспрерывных дождей, сделались почти непроходимыми; обозы двигались чрезвычайно медленно; из них старались иметь ближе к войскам фуры с продовольствием; прочие же повозки с палатками и одеялами оставались всегда позади. Оттого солдаты, находясь всегда в одних мундирах, подвергались днем и ночью влиянию дурной погоды: болезни быстро распространялись, одна половина армии оставалась в лазаретах, а другая была так истощена, что сделалась почти вовсе неспособною к движениям и действиям.

Герцог Брауншвейгский, направляясь с главными силами против левого фланга французов, оставил с фронта несколько отрядов; для охранения своих сообщений с Верденом и Лонгви и для наблюдения за теми частями неприятельских войск, которыми заняты были проходы через аргонский лес. Это раздробление на отряды до того ослабило главные силы союзной армии, что на случай решительной встречи с неприятелем главнокомандующий не мог противупоставить более 45 или 40 т. войск, хотя все силы союзников простирались до 90 тысяч.

Вообще, во всех распоряжениях герцога Брауншвейгского, после перехода через р. Маас, была заметна какая-то медленность и нерешительность. Некоторые военные писатели (Жомини, Массенбах и др.) объясняют это тем, что наступление союзников было произведено вопреки мнению герцога и что сверх того он не был уполномочен правительством употреблять по своему усмотрению все, зависевшие от него средства.

Медленность, с которою двигались союзники, давала полную возможность французскому главнокомандующему сделать для встречи неприятеля все нужные распоряжения. Но вместо того, чтобы обратить особенное внимание на проход Шэн / Chêne populeux, находившийся на оконечности левого фланга французской армии, Дюмурье ослабил стоявший там отряд и без надобности усилил защиту прохода Гран-пре. Следствием этих распоряжений было то, что союзники без большого труда овладели проходом Шэн; и тогда французская армия, будучи обойдена с левого фланга, не могла долее оставаться на позиции при Гран-пре. В довершении опасности положения французов, слабозанятый проход Круа-о-буа, на правом фланге, был также взят австрийцами. Это заставило генерала Дюмурье постепенно отступить за р. Эн /Aisne: дойдя до Сен-Мену / St. Menehould, он занял близ дер. Вальми / Valmy оборонительную позицию. Тут присоединился к нему и Келлерман, который, выйдя из Меца в начале сентября, достиг Вальми большими обходами, нигде не встретив неприятеля. Силы армии Дюмурье, по присоединении к ней Келлермана, некоторых отдельных отрядов и подкреплений, простирались до 53 т. С этими силами он решился, или ожидать нападения союзной армии, или идти за нею; если бы она, не атакуя его, направилась другою дорогой на Париж.

План генерала Дюмурье был весьма смел, но он, можно сказать, соответствовал тому отчаянному положению, в котором тогда находилась французская армия. Союзники, овладев проходами в аргонских лесах и оборонительною линией французов, могли беспрепятственно идти к Парижу и пресечь сообщения армии Дюмурье с столицей. Французскому главнокомандующему не оставалось другого средства; как защищаться до крайности в занятой, им позиции; но если бы союзники избрали путь к Парижу через Шалон или если бы французские войска, при тогдашнем упадке духа, не защищались с твердостью, тогда Дюмурье намерен был направиться на Мец и оттуда угрожать сообщениям союзников. Эти действия в собственной стране не грозили французам никакою опасностью, а могли, напротив, прекратить наступление союзников, которые, при тогдашнем образе ведения войны, не решились бы пожертвовать своими сообщениями и вероятно немедленно обратились бы назад для их восстановления. Между тем французы выиграли бы время и могли бы приготовиться к новой защите доступа к столице.

Отступление французской армии из Гран-Пре еще более утвердило союзников в намерении наступать решительно к столице; но герцог Брауншвейгский, действуя с свойственною ему осторожностью, считал необходимым сначала восстановить ближайшее сообщение с кр. Верденом через проход Лез-Илетт и овладеть остальными проходами в аргонских лесах. Для этого главные силы, перейдя через Гран-Пре, вместо того, чтобы направиться на сообщения неприятеля, потянулись фланговым движением влево к Сен-Мену. Отряды французских войск, защищавшие проходы Ла-Шалад и Лез-Илетт, опасаясь быть отрезанными от главных сил, тотчас отступили на соединение с ними. Тогда герцог Брауншвейгский, войдя в сообщение с теми отрядами, которые были оставлены им для наблюдения за упомянутыми проходами, и восстановив кратчайшее сообщение с Верденом, продолжал наступать, хотя и весьма медленно, направляясь на сообщения армии Дюмурье с Парижем, то есть на дорогу, ведшую через Шалон.

Между тем Дюмурье продолжал оставаться при Вальми, в готовности к обороне. После нескольких частных, незначительных стычек, союзная армия достигла дороги в Шалон; но это продолжительное движение еще более ослабило её: некоторые части отстали по причине дурных дорог, другие были употреблены для обеспечения флангов и сообщений, так что герцог Брауншвейгский мог ввести в дело не более 45 тысяч.

§ 24.

Сражение при Вальми.

20-го сентября произошло первое сражение или, точнее говоря, канонада при Вальми, решившая участь похода и, можно сказать, самой Франции. Союзники, ободренные предшествовавшими успехами, считали победу несомненною, и действительно первоначальные их атаки увенчались успехом. Войска Келлермана, находившиеся впереди, сначала пришли в смятение, но этот храбрый генерал успел снова привести их в порядок и огнем сильной артиллерии, удачно расставленной, остановил неприятеля. Союзники, как бы удивленные тем, что французы после первых выстрелов не обратились в бегство, не возобновили атак и ограничились только канонадой, кончившеюся около 5 часов вечера. Потеря с каждой стороны не превышала 500 человек, но нравственные последствия этого сражения были чрезвычайно важны. Успех, одержанный Рейнскою армией при Вальми, ободрил французов и придал им большую самоуверенность; союзники же, напротив, встретив признак сопротивления в неприятельских войсках, доселе всегда обращавших тыл при первых выстрелах, лишились остатка нравственной силы, находившейся и без того уже на весьма низкой степени в ослабленной болезнями и утомлением союзной армии.

Вальмийская канонада представляет замечательный пример в военной истории, доказывающий, до какой степени нравственное влияние на дух войск может содействовать или препятствовать успеху целой войны. Союзная армия, дойдя до Вальми, находилась в сильнейшем изнурении от продолжительного похода и болезней. Если бы Дюмурье, не останавливаясь при Вальми, продолжал отступать к Парижу, то союзная армия двигаясь за ним, пришла бы от собственных усилий в совершенное расстройство и достигла бы наконец той степени, что дальнейшее движение сделалось бы для неё невозможным и следовательно в таком случае поход окончился бы в пользу французов без боя. Но сражением при Вальми эта цель была достигнута еще скорее: союзная армия, встретив неожиданное сопротивление, лишилась остатка нравственной силы, поддерживавшейся еще надеждою на верный успех. Этим только можно объяснить внезапный переворот в положении обеих противных сторон. Французы, которые дотоле не могли выдерживать атак неприятеля, сделались до такой степени самонадеянны, что считали себя в силах бороться с целой Европой и поддерживать оружием новое свое правление. Союзники же, напротив, после первой неудачи до того упали духом, что помышляли только о скорейшем и безопасном отступлении в собственные пределы.

Герцог Брауншвейгский, принимая в соображение бедственное положение союзной армии, не решился возобновлять атаки, и 10 дней оставался, в виду вальмийской позиции, в совершенном бездействии. Таким образом упущен был благоприятный случай одним решительным сражением окончить поход в пользу союзников, а может быть — решить участь Франции и несчастного её короля.

Около этого времени в Париже произошел новый переворот: 21-го сентября верховное у правление вверено было национальному конвенту / Convention nationale, а власть короля объявлена уничтоженною. Французский главнокомандующий сначала не признавал нового правительства: это повлекло за собою переговоры между ним и присланными от национального конвента депутатами. Во все это время, обе армии не предпринимали одна против другой никаких действий.

Между тем положение союзной армии делалось час от часу хуже: беспрерывные дожди, нездоровая вода и скудное продовольствование еще более распространили болезни, в особенности в прусских войсках. Сверх того, подвоз припасов был так затруднителен и опасен, что, при малейшей деятельности со стороны французов, союзная армия могла вовсе лишиться своих подвозов. Все эти обстоятельства заставили герцога Брауншвейгского созвать военный совет, на котором было решено безотлагательно начать отступление.

Кажется, что союзники, решась отступить, не имели сначала ввиду возвратиться в свои пределы, но хотели утвердиться около Вердена и Лонгви и расположиться на зимних квартирах, с тем, чтобы на следующий год возобновить наступление к Парижу. Но, как ниже увидим, они скоро были принуждены отказаться от своего намерения. Это обстоятельство объясняет почему герцог Брауншвейгский начал отступление, не сделав наперед новой попытки атаковать французскую армию; причиной тому была, как кажется, надежда вскоре опять возвратиться за р. Маас, усилив себя в продолжении зимы подкреплениями и сделав из крепостей Вердена и Лонгви надежные опорные пункты для новых предприятий.

§ 25.

Отступление союзников за Рейн и действия французов.

30-го сентября союзная армия покинула занимаемую ею позицию при Вальми и несколькими колоннами двинулась обратно к проходам через аргонский лес. Движение её, по причини испорченных дорог и множества больных, производилось весьма медленно. Положение союзников делалось час от часу опаснее, потому что войска, оставленные герцогом Брауншвейгским для охранения проходов, с трудом держались против французских отрядов, высланных генералом Дюмурье при первом известии об отступлении неприятеля. Не смотря однако на всю выгоду своего положения, дававшего возможность совершенно отрезать союзную армию и уничтожить ее, Дюмурье, вместо того, чтобы со всеми силами устремиться на путь её отступления, ограничился частными действиями, не имевшими никаких результатов. Кажется, что эти нерешительные распоряжения были следствием тайного договора, заключенного между герцогом Брауншвейгским и Дюмурье: последний, будучи обрадован неожиданным и легким успехом, вероятно удовольствовался обещанием герцога, что союзные войска немедленно выйдут из пределов Франции. Он предпочел неполный, но верный успех расчетам, хотя более блистательным, но не столь надежным и на которые он не мог отваживаться с своею необученною и полурасстроенною армией.

Неизвестно с достоверностью, было ли действительно заключено между обоими главнокомандующими тайное условие относительно беспрепятственного отступления союзной армии, или нет. Слабые меры, принятые генералом Дюмурье для воспрепятствования отступления союзной армии, придают этой догадки некоторое вероятие. Но французский главнокомандующий, в сочинении своем Vie du general Dumouriez par lui-meme, опровергает это мнение, и доказывает его ложность. Кажется, что несогласие, существовавшее между Дюмурье и Келлерманом, были источником многих упущений при преследование отступавшей армии: последний всегда считал себя независимым от генерала Дюмурье и часто не исполнял его приказаний или же исполнял их слишком поздно и неточно.

Главные силы отступили почти беспрепятственно через проход Гран-Пре: тогда началось общее отступление тех отрядов, которые были оставлены на восточной стороне аргонского леса для обеспечения сообщений с Верденом и Лонгви. Преследование их, со стороны французов, было также весьма слабое и окончилось несколькими незначащими стычками.

Дюмурье назначил, для дальнейшего наблюдения за отступавшим неприятелем, армии Келлермана (25 т.), дав ей в подкрепление, из главных сил, корпус Диллона и еще некоторые отдельные отряды, всего до 20 т. Считая эти силы достаточными для очищения Франции от союзных войск, он снова обратил все внимание на свой любимый предмет — завоевание Нидерландов и направился со всею остальною армией к Мобёжу и Валансьенну.

Между тем союзная армия продолжала отступать беспрепятственно. Первоначальный план герцога Брауншвейгского, остановиться за р. Маасом и, под прикрытием крепостей Вердена и Лонгви, занять зимние квартиры, не мог уже быть исполнен по новым обстоятельствам, изменившим и положение, и составь союзной армии. Австрийский корпус Клерфэ получил повеление, возвратиться в Нидерланды и поступить по прежнему под начальство герцога Саксен-Тешенского (см. действия в Нидерландах); гессенские войска должны были спешить на защиту собственного отечества, которое, вторжением Кюстина в Германию, было приведено в большую опасность (см. действия на Рейне). По отбытии этих двух корпусов, силы союзной армии уменьшились на 20 тысяч и состояли почти из одних прусских войск, находившихся в самом изнуренном и жалком положении. В этих обстоятельствах, герцог Брауншвейгский не мог помышлять о занятии зимних квартир в неприятельской стране. Он был принужден ускорить свое отступление, передал французам без всякого сопротивления крепости Лонгви и Верден, снял осаду Тионвилля и 24 октября со всею армиею дошел до Люксембурга.

Келлерманн, принявший начальствование над войсками, оставленными в Шампани, слабо преследовал союзную армию и, дойдя до Лонгви, расположил свои войска между этою крепостью и Саарлуи на квартирах. Кажется, что это слабое преследование было также следствием тайного договора, по которому герцог Брауншвейгский обязался очистить занятые им крепости, с тем условием; чтобы армия его могла отступить беспрепятственно за пределы Франции.

Герцог Брауншвейгский намерен был остаться на некоторое время в Люксембурге, с тем чтобы привести в порядок расстроенную прусскую армии и дать ей отдых. Но вскоре получено было известие о нападении Кюстина на Майнц. Опасность, угрожавшая Кобленцу, где находились главные прусские магазины и склады, заставила герцога немедленно идти туда. Он покинул люксембургский лагерь и в половине ноября перешел на правый берег Рейна.

§ 26.

Замечания.

Поход в Шампань заслуживает особенного внимания по своему влиянию на дела Франции и её противников, хотя и не представляет ни одного замечательного военного действия, которое было бы в состоянии произвести столь важные результаты. Начало похода было очень хорошо соображено: выбор пункта Для вторжения и самое направление, принятое союзною армией, были совершенно правильны; овладев двумя крепостями, союзники приготовили себе надежное основание для дальнейших действий; но последовавшие затем распоряжения вовсе не соответствовали предначертанному плану. Герцог Брауншвейгский, по овладении Лонгви и Верденом, вместо того, чтобы быстро идти вперед и, принудив неприятеля к решительному сражению, окончить поход одним ударом, начал действовать вяло и нерешительно. Правда, что болезни, ненастная погода, затруднительное продовольствование и медленность движений от тактического устройства войск немало тому способствовали. Все эти причины повлекли за собой упадок нравственных сил и до того ослабили дух союзных войск, что достаточно было нескольких выстрелов французской артиллерии при Вальми, чтобы уничтожить остаток их решительности, принудить их к отступлению и в самое короткое время лишить их плодов продолжительного и тягостного похода.

С другой стороны, рассматривая меры обороны, принятые французами, нельзя не заметить, что они действовали, несообразно с средствами и обстоятельствами. Раздробив вначале свои силы, они не употребили никаких средств к тому, чтобы остановить противника; к концу похода, они начали сосредоточивать свои войска, но не произвели никаких действий;. которые могли бы быть целю или .следствием сосредоточивания сил. Нельзя не признать, что избегание решительного боя, при тогдашних обстоятельствах, представляло для французов наибольшие выгоды: неприятельские войска истощались по мере наступления, и даже если бы путь к Парижу был открыт, то, по сознанию очевидцев союзная армия не была бы в состоянии двигаться вперед, не остановившись на нисколько недель для отдохновения, сбора больных и т.п. Между тем, в решительном сражении французы могли всегда опасаться быть разбитыми, и тогда союзники, без всякого препятствия, достигли бы своей цели. По этому то Дюмурье сделал, кажется, большую ошибку, сосредоточив свои силы у Вальми и подвергая себя поражению, когда, напротив, продолжая, отступление, он мог довести неприятеля до совершенного уничтожения.

Другая ошибка, приписываемая генералу Дюмурье, заключается в том, что он не воспользовался счастливым оборотом дел после встречи при Вальми и искусными действиями не уничтожил союзной армии во время её отступления. Но выше было уже замечено, что политические соображения французского правительства и виды на Нидерланды, в которых Дюмурье усматривал весьма важное для Франции приобретение, заставили его отказаться от сильного преследования армии герцога Брауншвейгского. По мнению известнейших военных писателей, Дюмурье должен был, собрав все свои силы; идти прямо на Трир, соединиться с Рейнскою армией и, имея тогда около 100 тысяч, овладеть Майнцом, Кобленцем и Кёльном. Совершив это, он мог бы уничтожить армии герцога Брауншвейгского или, по крайней мере, отбросить ее с большим уроном за Рейн, и тогда направиться на сообщения австрийцев в Нидерландах, что неминуемо повлекло бы за собой завоевание этой области.

Вообще должно сказать, что во всех этих первоначальных действиях войны, в Нидерландах и Шампани, не видно еще ничего нового, а все только одно старое, свойственное всем войнам XVIII и даже конца XVII столетия: раздробление сил, действия чрезвычайно медленные и нерешительные, важность сообщений и крепостей, осады последних, неважность или, лучше сказать, отсутствие боя, действия и результаты их —ничтожные, словом—все то же, что было и прежде. Со стороны неустроенных французских армий и их генералов это не представляет ничего странного и необыкновенного; но со стороны австрийских и особенно прусских армий и их генералов это доказывает только большое несовершенство первых (армий) и неспособность последних (генералов), не исключая самого герцога Брауншвейгского, хотя он был племянник Фридриха Великого и герцога Фердинанда и вместе с ним сподвижник первого.

---