Сражение при Нови 15 августа

Жубер прибыл в армию 5 августа. Он созвал на совещание главнейших генералов своей армии для обсуждения вопроса, что предпринять дальше. Они высказались в том смысле, что нужно подождать, пока Альпийская армия будет в состоянии начать совместные действия с Итальянской армией, и тогда при наличии обеих армий встанет вопрос о наступлении, обороне или диверсии; такие отговорки обычно выдумываются при операциях разъединенных масс в качестве неизбежного зла для формального их обоснования.

Так как это предложение не выдвигало никакого плана действий, то мы не будем тратить времени на его обсуждение. Жубер полагал, что он не может так долго откладывать свои операции. Директория приказала ему без промедлений начать наступление; если он даже и думал, что падение Мантуи еще не так близко, то все же неизвестно было, как долго она сможет держаться, и в таком важном вопросе было опасно базироваться на ложных расчетах. Итак, новый главнокомандующий решил сосредоточить свою армию и перейти в наступление на равнину. Его противник располагал между Турином и Тортоной силами в 60 000 чел., но можно было предполагать, что в самом сражении он будет иметь под рукой не свыше 40 000 чел., так как нельзя было совершенно оставить без войск ни Турин, ни Тортону; таким образом, в отношении превосходства сил противника его операция не представлялась слишком рискованной, нужно было только принять в расчет большое превосходство неприятельской кавалерии над французской. Первая насчитывала 12 000 чел., тогда как вторая — не свыше 2 000 чел.

Моро и Жубер уже раньше знали друг друга. После похода 1797 г., когда Бонапарт уехал из армии, Жубер некоторое время командовал Итальянской армией; в это время Моро, у которого отнято было командование Рейнской армией, был назначен инспектором кавалерии при Итальянской армия; оба они в это время подружились.

Поэтому Жубер высказал пожелание, чтобы Моро не покидал армии, прежде чем произойдет решительное сражение, и помогал ему своими советами. Моро был достаточно благородным человеком, чтобы забыть о всякой обиде, дождаться предстоящего сражения и участвовать в нем под начальством своего молодого преемника.

Жубер начал свою операцию 9 августа.

Нужно предположить, что теперь французская армия действовала двумя большими массами. Правый фланг под командованием Сен-Сира состоял из:

Общая численность, следовательно, была около 35 000 чел.

Кроме того, в Восточной Ривьере против генерала Кленау стояла дивизия Миоллиса силой в 3 500 чел. и в долинах Бормиды и Западной Ривьеры находилось около 5 000 чел. Все это вместе составляло указанное нами выше число в 43 000 чел. номинального состава.

9 августа правый фланг был сосредоточен между Вольтаджио и Овада, левый — в долинах Бормиды выше Каиро и прилегающего к нему района. 10-го и 11-го последний дошел до Бормиды выше Акви, 12-го частью переправился через Бормиду у Бистаньо, 13-го вторично произвел переправу у Ривальты и двинулся к Орбе.

Правый фланг до 13-го оставался на своих позициях, а в этот день двинулся к району Серравалле и Гави.

14-го правый фланг французской армии занял расположение у С.-Бартоломео, в одном часе пути ниже Серравалле на Скривии, центр — у Нови и левый фланг — у Пастураны на Лемме.

Суворов решил ожидать французскую армию на равнине, где благодаря своей многочисленной кавалерии он имел весьма заметный перевес над противником. Каким образом он намеревался начать и вести сражение, об этом нигде нет сведений, мы видим только, что он не занял никакой настоящей позиции, а лишь временное расположение, исходя из которого отдельные части войск, вероятно, должны были действовать, смотря по обстоятельствам, поддерживая друг друга или переходя в атаки. С таким намерением могла быть выбрана позиция, на которой мы находим армию 14-го. Генерал Край с дивизиями Отта и Бельгарда силой в 18 000 чел. стоял между дорогой Нови — Александрия и Базулуццо. Генерал Дерфельден с дивизиями Ферстера и Швейковского силою в 13 000 чел. находился у Поццоло-Формигаро, генерал Мелас с дивизиями Фрелиха и Лихтенштейна силою в 14 000 чел. — у Ривальты. Эти большие массы войск силой в 44 000 чел. были готовы к бою.

Кроме того, генерал Розенберг с 12 700 чел. находился у Тортоны для осады и вместе с тем для прикрытия осады этого пункта; 5 600 чел. было оставлено в качестве резерва у Спинетти и генерал Кайм со своими 14 000 стоял у Турина и выходов Пьемонтских Альп. Так как обе первые массы находились на расстоянии только нескольких часов пути от армии, то они могли, хотя бы частично, принять участие в сражении на равнине, и, таким образом, если исключить несколько тысяч человек, необходимых для Тортоны, где находилось всего 1 200 французов, армия располагала силами около 60 000 чел.

Какие мотивы и причины были основанием чрезвычайно медленного наступления Жубера, это остается для нас совершенно неизвестным; можно предполагать, что два дня — 12-го и 13-го, когда правый фланг оставался разобщенным с левым на расстоянии 4 миль, были потрачены на то, чтобы принять меры безопасности против планов Суворова; французы, возможно, боялись, что во время сосредоточения их армии между Скривией и Леммо значительные силы союзников могут проникнуть в район Акви, и вследствие этого создастся такое стратегическое положение, которое может неблагоприятно отразиться на развитии предстоящего сражения. Нельзя упрекать французского главнокомандующего за эти два потерянных дня, ибо полководец, вынужденный под давлением обстоятельств вести наступление против превосходных сил противника, может действовать не иначе, как с большой осторожностью.

Весьма странно, что Жубер до 14-го не получил еще никакого официального сообщения о сдаче Мантуи. Непроверенным слухам он не придавал никакого значения, считая их хитростью со стороны врага. Следовательно, его наступление до 14-го производилось с намерением при помощи сражения освободить эту крепость от осады, и, по словам Жомини, он только в тот день убедился в падении Мантуи, когда увидел корпус Края перед своим левым флангом. Он собрал на совещание своих главных генералов, и все высказались в том смысле, что будет неразумно вести наступление на равнине и что, следовательно, нужно ожидать содействия Шампионне. Сам Жубер не высказывался, и никто не сообщает нам, какое решение он принял. Жомини говорит, что ему следовало бы отступить на свои прежние позиции в горах, но для этого подождать еще известий до следующего дня, и тогда это явилось бы неожиданностью для Суворова и помешало бы осуществлению его планов. Это утверждение могло бы казаться правильным, если бы известия, которых он хотел дождаться, имели бы важное значение. По-видимому же, оно приведено просто за неимением другого. Кроме того, мы видим, что левый фланг французов утром 15-го, когда Край вступил с ним в столкновение, двинулся вперед от Пастураны.

Проще всего предположить, что генерал Жубер отказался от своего наступления и что из этого само собой вытекал отход на прежние позиции, так как он не мог более оставлять свои силы в таком сосредоточенном состоянии и иметь обнаженными свои коммуникации; когда же он увидел, что его противник перешел в наступление, то сильная позиция при Нови обещала ему, по-видимому, такое преимущество, что он не мог преодолеть желания померяться силами с Суворовым. Освобождение Мантуи не могло уже более быть целью сражения, и всякий другой полководец согласился бы дать его позднее совместно с Шампионне: при существовавшем соотношении сил было решительной ошибкой желать сражения; Тюренн не допустил бы подобной ошибки; впрочем, вполне понятно, что такой молодой и пылкий генерал, как Жубер, все еще, вероятно, вспоминавший о блестящем походе Бонапарта в 1796 г., не слишком задавался вопросами диалектики войны и был увлечен честолюбием. Пока не будут указаны более веские объективные причины для доказательства неизбежности сражения, нам следует остаться при прежней оценке действий Жубера, и мы считаем все пророчества относительно его военных талантов весьма сомнительными.

Позиция, которую Жубер еще не занимал 14 августа, но на которой французская армия расположилась 15-го, лежала на последних отрогах у Поццоло-Формигаро, высокого горного хребта, простиравшегося с востока на запад от Серравалле до С.-Кристофоро и прерывавшегося у последнего пункта рекою Леммо. Северный склон этого хребта спускается к Нови, где он переходит в ровное плато, простирающееся до Формигаро. Главный отрог отходит от восточного края этого склона, образуя Монте-Ротондо, это название удерживается также и в районе Нови. Весь скат этого хребта спускается к р. Леммо, и во входящем углу между главным хребтом и Монте-Ротондо находится 5 — 6 поперечных долин, по которым, огибая Пастурану, протекает р. Риаско, впадающая в Леммо.

Эти долины, как мы увидим, расположены были в тылу позиции, и по ним проходили пути отступления. Монте-Ротондо до Нови образует острый угол с Треббией, поэтому невыгодно было выбирать здесь позицию, обращенную фронтом против русских; у Нови же он образует отлогую дугу, поворачивает к западу за город и обращается фронтом к Поццоло-Формигаро на протяжении около одного часа пути. Здесь он едва достигает высоты в несколько сот футов и имеет покатый скат. Таким образом, фронт позиции направлялся с юго-востока на северо-запад, начинаясь в нескольких сотнях шагов от Нови и заканчиваясь на расстоянии около ³/₄ часа пути к западу. Продолжаясь вправо, позиция образовывала примыкавший к Монте-Ротондо тупой фланг, который в случае необходимости можно было продолжить на 1 ¹/₂ часа пути до главного хребта, где местность становилась все более удобной вследствие возрастания высоты и крутизны хребта. При удлинении позиции влево она принимала форму оттянутого назад фланга, продолжавшегося до Риаско и занимавшего ряд невысоких гор, которые, заканчиваясь на одной линии, составляли удобную сплошную позицию и хотя и были невысоки, но господствовали над лежащими впереди их районами. Сила и защищенность позиции, следовательно, возрастала в направлении с левого к правому флангу, кроме того, на протяжении около 1 000 шагов длины ее фронта она была защищена стенами, окружавшими город Нови. Окрестности Нови по большей части покрыты виноградниками, канавами и огорожены каменными стенами. Благодаря этому позиция становилась еще более неприступной. Тому, кто понимает, как мало значения имеет высота горной позиции для усиления фронта линии боя, будет легко убедиться, что позиция при Нови может быть причислена в фронтальном отношении к сильнейшим позициям, на которых приходилось сражаться с большими сосредоточенными массами. Опорой для левого фланга можно было считать Риаско, правый же фланг не имел, собственно, никакой опоры, так как здесь невозможно было удлинить позицию до более высоких гор. Напротив того, при удлинении правого фланга силу его можно было усматривать в благоприятных почвенных условиях. Если измерять длину позиции в зависимости от того пространства, которое французы занимали во время сражения, то она имела протяжение на две французские мили; при благоприятных местных условиях это пространство было все еще слишком велико для каких-нибудь 30 000 чел. Но главной ошибкой при выборе этой позиции было то, что проходившие в тылу ее три проездных дороги на Гави, а именно — шоссе на Бокетту, проселочная дорога восточнее его на Монте-Ротондо и дорога из Пастураны на Гави — образовывали такой острый угол по отношению к франту, что простой охват правого фланга мог отрезать вторую из этих дорог и малейший обход создал бы сильную угрозу для первой из них.

Безопасный отход на Бокетту являлся главным условием для любой позиции при Нови; поэтому данную позицию следовало удерживать лишь при том условии, если бы она на правом фланге была эшелонирована более значительными по сравнению с находившимися там силами, т. е., по меньшей мере, 6 — 8 тыс. чел., расположенных на Монте-Ротондо, которые или помешали бы обходу правого фланга и затем были бы использованы в качестве резерва, или даже атаковали обходящего противника.

При таком условии позицию при Нови все еще можно расценивать как весьма выгодную.

---

Источник: Клаузевиц "1799 год".