!Все даты даны по старому стилю!

29 июля Государь, в изъявление особенного благоволения к усердной службе и ревностным трудам графа Михаила Илларионовича, способствовавшего к окончанию войны с Оттоманскою Портою и к заключению полезного мира, пределы Империи распространившего , возвел его в достоинство светлейшего князя; наименовал, вслед за тем (2 авг.), членом Государственного Совета и, через несколько дней потом, объявил ему (8 числа), что назначает его в главнокомандующие над всеми армиями и ополчениями. Кутузов, как он сам в тот вечер рассказывал в тесном кругу своих родных, "принял повеление из уст Императора с христианским смирением, как призвание свыше". "Я не оробел, - говорил он - и с помощию Божиею надеюсь успеть, но слушая Государя, я был растроган новым назначением моим . В тот же день князь Кутузов удостоен следующим рескриптом.

"Князь Михаил Илларионович! Настоящее положение военных обязательств Наших действующих армий, хотя и предшествуемо было начальными успехами, но последствия оных не открывают еще той быстрой деятельности, с каковою надлежало бы действовать на поражение неприятеля. Соображая сии последствия и извлекая истинные тому причины, Я нахожу нужным назначение над всеми действующими армиями одного главнокомандующего, которого избрание, сверх воинских дарований, основывалось бы и на самом старшинстве. Известные военные достоинства ваши, любовь к Отечеству и неоднократные опыты отличных ваших подвигов, приобретают вам истинное право на сию Мою доверенность. Избирая вас для сего важного дела, Я прошу Всемогущего Бога, да благословит деяния ваши к славе российского оружия, и да оправдает тем счастливые надежды, которые Отечество на вас возлагает".

На другой день после назначения князя Кутузова (которое произвело общую радость во всех пределах Империи), Государь отправился в Або, для свидания с наследным шведским принцем. Последний, желая воспользоваться случаем, предложил Александру, через флигель-адъютанта Чернышева: уступить Швеции Аландские острова. Ответ Государя состоял в следующих достопамятных словах: "Хотя Он и дорожит его дружбою и тесною связью с королевством, однако не уступит ни аршина земли, даже если бы довелось Ему удалиться в Сибирь и там сражаться за неприкосновенность Империи." Так действовал Александр, получив, за несколько часов перед тем, донесение о падении Смоленска! 18 августа заключен был в Або договор, скрепивший дружеские связи между обоими государствами.

Князь Кутузов отправился в армию 11 числа, в воскресенье. Около дома его, на Дворцовой набережной Невы, от Гагаринской пристани до Прачечного моста, толпился народ. В 9 часов, главнокомандующий сел в карету, но от тесноты принужден был ехать шагом. Он слушал молебен в Казанском Соборе, стоя на коленях. В несколько минут церковь наполнилась народом, желавшим проводить своего вождя, не предчувствуя, что Кутузову оставалось жить не более восьми месяцев, и что по прошествии этого времени, только хладные останки полководца будут покоиться в том самом храме, где он тогда, готовясь к великому подвигу, призывал на помощь Всевышнего. Выходя из церкви, князь Кутузов сказал священникам: "Молитесь обо мне; меня посылают на великое дело!"

На первой станции, в Ижоре, князь Кутузов встретил курьера из армии. Имея разрешение распечатывать привозимые оттуда бумаги, он узнал здесь о падении Смоленска и сказал: "Ключ к Москве взят!; По всей дороге, жители городов и селений стекались около князя Кутузова и напутствовали его благословениями. 12-го приехал он в Крестцы, 15-го в Вышний Волочок, рано поутру, 16-го в Торжок, где встретил генерала Беннигсена, который, по разномыслию с Барклаем де-Толли, возвращался из главной квартиры в Петербург. Князь Кутузов объявил ему Высочайшее повеление ехать обратно в армию. Из Торжка он поворотил на Старицу и Зубцов. По мере приближения его к Гжатску, более и более обнаруживались признаки губительной войны. Помещики и поселяне Смоленской губернии тысячами спасались от неприятельского нашествия, одни с имуществом, другие без оного, в рубище, кочуя подле дороги, на полях. Отрадно было несчастным появление князя Кутузова. Несколько раз останавливался он, стараясь утешать бесприютных. "Спаси нас! - взывали они. - Побей супостата!" В 5 верстах от города Гжатска, множество жителей, вышедших ему навстречу, остановили (17 авг.) его карету, выпрягли лошадей и везли ее на себе до приготовленного для него дома.

Из Гжатска, князь Кутузов отправился на купеческих лошадях в Царево-Займище, где в тот день армия имела роздых. При восклицаниях восторга, объехал он войска. На ясном небе взвился огромный орел и парил над ним: куда он, туда и орел. Главнокомандующий снял свою белую фуражку, приветствовал царя пернатых, как вестника успехов, и провозгласил: "Ура!" Полки повторили восклицание. День приезда князя Кутузова был днем радости для них; раздалися военные песни, и недоумения, существовавшие между некоторыми генералами, прекратились. Не было полка, который бы не находился под его начальством; старейшие из военных служили с ним в прежних походах, а молодые знали его по славе. Он был беспрестанно в первое время посреди солдат; часто сидя на небольшой скамье, которую за ним возили, разговаривал с ними, спрашивая, кто из них участвовал в таком-то сражении или при таком-то приступе? Вскоре по его приказанию отслужили молебен Смоленской Божьей Матери, и солдаты начали говорить: "Наш отец приехал" . Тогда явилась поговорка: "Приехал Кутузов бить французов".

До прибытия главнокомандующего, генерал Барклай де-Толли, подкрепленный значительным резервом, готовился сразиться с Наполеоном при Царевом-Займище, на равнине, прикрыв фланги армии редутами и легкими войсками, но князь Кутузов рассудил заблаговременно отыскать другое, крепчайшее местоположение, которого выгоды могли бы хотя несколько заменить недостаток числа войск, в сравнении с неприятелем. Подвиг его был труден. Армия находилась уже только в ста семидесяти верстах от Москвы. В столь близком расстоянии, нельзя было надеяться спасти столицу, как победою. Потеря Смоленска распространила страх внутри государства.

19 августа войска наши прошли Гжатск. Наполеон занял, накануне, Вязьму, 20 числа Гжатск. Здесь он дал отдых своей армии. Князь Кутузов отступил к Колоцкому монастырю; а 22 августа остановился при селе Бородине, где решился ожидать Наполеона. Главная квартира наша была переведена в деревню Горки.

Позиция Бородинская примыкала правым флангом к лесу, находившемуся почти в трехстах саженях от реки Москвы. Речка Колоча, текущая в весьма глубоком овраге, прикрывала фронт правого крыла и центра до самого Бородина. Левое крыло, простиравшееся от высот Бородинских до кустарников, находившихся по левую сторону деревни Семеновской, было не столь прикрыто; однакож несколько глубоких оврагов и кустарники, пред фронтом этого крыла лежащие, затрудняли доступ к оному. Со всем тем искусство увеличило еще оборону места, укрепленного самою природою. Лес, к которому примыкал правый фланг армии, прикрыт был несколькими отдельными укреплениями. В центре, перед деревнею Горками, на высоком кургане, чрез который пролегает большая дорога, построена была батарея, прикрытая еще другою, в двести саженях впереди оной устроенною, на скате высот правого берега речки Колочи к селу Бородину. Но предпочтительно Кутузов занялся укреплением левого крыла, как части слабейшей и наиболее подверженной неприятельскому нападению. Большая батарея, в виде люнета с частями куртин по сторонам оного, построена была впереди того места, где левое крыло смыкалось с центром, на высоте, повелевавшей всем полем впереди левого крыла. На оконечности последнего, на высотах перед деревнею Семеновскою, построены были три другие батареи, назначенные служить подпорою для войск, долженствовавших подкреплять егерей, рассыпанных в кустарниках перед фронтом и на левом крыле. Деревня Семеновская была частию истреблена; а чтобы удобнее наблюдать движение неприятеля против левого крыла и затруднять наступление его колонн, построен был в 900 саженях перед фронтом, редут на кургане, лежащем между двух лесов, во 150 саженях за селом Шевардином. Генерал-лейтенант князь Горчаков получил приказание защищать этот редут с 27 пехотною дивизиею генерал-майора Неверовского, подкрепленною 2 кирасирскою дивизиею.

23 августа французская армия двинулась вперед. Позади оврага, у деревни Гридневой, завязался весьма жаркий бой между королем неаполитанским (Мюратом), которого подкрепил вице-король италийский, и генерал-лейтенантом Коновницыным, командовавшим русским авангардом. Ночь прекратила сражение и Коновницын, удержавший поле битвы, пользуясь темнотою, отступил к Колоцкому монастырю. Наполеон с армиею своею ночевал при Гридневой, а вице-король у села Лусоси.

24 числа авангард французский атаковал при Колоцком монастыре генерала Коновницына: Изюмский гусарский полк, с помощью казаков, изрубил три эскадрона неприятельские; но движение вице-короля на правый фланг нашего арьергарда, принудило Коновницына отступить к селу Бородину.

Неприятель приближался тремя колоннами: правою командовал князь Понятовский; левою вице-король италийский; в середине шел Наполеон с главными силами своей армии. Огонь, производимый из редута, построенного при селе Шевардине, равно и русскими стрелками, засевшими в оврагах и кустарниках правого берега речки Колочи, также в селах Алексинках и Фомкином, весьма обеспокоивал неприятеля на большой дороге. Наполеон приказал королю неаполитанскому перейти речку Колочу и овладеть редутом. После жестокого, упорного боя с князем Горчаковым, дивизионный французский генерал Компан, под прикрытием огня сильной батареи, поставленной на высоте впереди Фомкина, принудил наших егерей отступить в лес, занял село Доронино и овладел редутом, который три раза переходил из рук в руки. Вечером князь Багратион поспешил к князю Горчакову со второю гренадерскою дивизиею и, при содействии кавалерийских атак, исхитил из рук французов отнятый ими редут, истребил в нем целый батальон 61 линейного полка, в то время как кирасирские полки, Малороссийский и Глуховский, овладели неприятельскою батареею о 8 орудиях, поставленною впереди села Доронина, а драгунские, Харьковский и Черниговский, опрокинули две неприятельские колонны, тянувшиеся от села Фомкина к Доронину и отбили у них две пушки. Между тем князь Понятовский, оттеснив русских егерей в лес, лежащий среди Шевардина и деревни Утицы, занял гористое местоположение на левом фланге корпуса князя Горчакова и намеревался зайти ему в тыл. Это движение заставило Кутузова дать приказание Багратиону выйти из редута, который был построен для того только, чтобы удобнее открывать направление французских колонн. Потеря французов простиралась свыше тысячи человек, выбывших из строя. Наш урон был также довольно значителен.

25 августа Наполеон, приближаясь к Бородину и занимая квартиру в селе Валуевом, провел весь день под покровительством сильной перепалки стрелков. Усмотрев, что слабейшая позиция русских была на левом их крыле, он вознамерился атаковать оное правым крылом своим, уклоняя левое. Вечером, по сделанному предначертанию атаки, армия французская пришла в движение, для занятия в боевом порядке мест, ей назначенных. Корпус князя Понятовского, имевший поручение обойти оконечность левого крыла русских, расположился позади короля неаполитанского, который стоял с тремя кавалерийскими корпусами генералов: Нансути, Монбрюна и Латур-Мобурга, на правой стороне редута, покинутого Багратионом. Маршал Даву, долженствовавший напасть на наш левый фланг с пехотными дивизиями Компана, Дессе и Фриана, стал между селом Шевардином и лесом, простирающимся к деревне Утице. Маршал Ней, который с своим корпусом и корпусом генерала Жюно, получил повеление атаковать правый фланг нашего левого крыла, протянулся между Шевардином и Алексинками, имея третий корпус в первой, а восьмой корпус во второй линии. Вице-король италийский с своим четвертым корпусом, кавалерийским корпусом генерала Груши и пехотными дивизиями Жерара и Морана 1 корпуса, должен был удерживать центр и правое крыло русских, и составлять левое крыло французов на левой стороне речки Колочи. Как оно могло подвергнуться нападению, то укрепили его несколькими редантами, построенными на высотах, повелевающих селом Бородином. Дивизия Морана и за нею дивизия Жерара, стали на большой дороге, на правом фланге 4 корпуса; генерал Груши с кавалериею остановился еще правее и более назади. Дивизия Брусье, имея в резерве итальянскую гвардию, расположилась уступом на левом фланге дивизии Жерара. Дивизия Дельзона стояла на оконечности левого крыла и была подкрепляема легкою кавалерийскою дивизиею генерала Орнано. Императорская гвардия, перешед речку Колочу, расположилась по правую сторону села Фомкина. Ночь на 26 августа, неприятель поставил, позади и влево от Шевардина, две батареи, каждую о 60 орудиях, дабы действием оных способствовать наступательному движению своих колонн. Наполеон имел в строю более ста семидесяти тысяч человек и до тысячи орудий артиллерии.

Приметив, что главные силы неприятельские сосредоточиваются против левого крыла нашего и желая обезопасить себя со стороны старой дороги Смоленской, князь Кутузов отрядил на оную генерал-лейтенанта Тучкова 1-го с 3 пехотным корпусом, 7000 человек московского ополчения под начальством генерал-лейтенанта Маркова и шестью казачьими полками генерал-майора Карпова. Тучков расположил свой корпус за деревнею Утицею в четыре линии. 20, 21, 11 и 41 егерские полки, под начальством генерал-майора князя Шаховского, рассыпавшись по кустарникам, составили цепь, для закрытия промежутка около версты шириною, находившегося между корпусом Тучкова и левым крылом нашей армии. Укрепления впереди деревни Семеновской, образовавшие оконечность этого крыла, были защищаемы сводною гренадерскою дивизиею генерал-майора Неверовского. 2 гренадерская дивизия, принца Карла Мекленбургского, поставлена была в две линии позади деревни Семеновской. 7 пехотный корпус генерал-лейтенанта Раевского протянулся в две линии от Семеновской до большой батареи. Его подкреплял 4 кавалерийский корпус генерал-майора графа Сиверса, также развернутый в две линии. Все это левое крыло, вмещавшее в себя войска второй армии, находилось под начальством генерала от инфантерии князя Багратиона. 6 пехотный корпус генерала Дохтурова составлял центр армии, расположенной прямо против села Бородина, от правого фланга 7 пехотного корпуса до кургана у деревни Горок. Оный равномерно построен был в две линии, и подкрепляем двумя линиями 3 кавалерийского корпуса. 4 пехотный корпус генерал-лейтенанта графа Остермана-Толстого, в двух линиях, примыкал левым флангом к корпусу Дохтурова, имея перед фронтом речку Колочу, Позади его стоял 2 кавалерийский корпус генерал-адъютанта барона Корфа, расположенный в две линии. 2 пехотный корпус генерал-лейтенанта Багговута, поставленный уступом по правую сторону 4 пехотного корпуса, впереди укрепленного леса на правом нашем фланге находившегося, составлял правую оконечность армии. Правым крылом командовал генерал от инфантерии Милорадович, который, равно как и генерал Дохтуров, находился под начальством генерала от инфантерии Барклая де-Толли. Резерв правого крыла составлен был из 1 кавалерийского корпуса генерал-адъютанта Уварова, протянувшегося в две линии, позади леса на правом нашем фланге лежавшего. Левую сторону этого корпуса подкреплял войсковой атаман генерал от кавалерии Платов с 9 казачьими полками. Остальные пять казачьих полков, расположившись при соединении рек Колочи и Москвы, наблюдали вдоль оных. 2 кирасирская дивизия генерал-майора Дуки, развернутая в две линии, позади 2 гренадерской дивизии, составляла резерв левого крыла. Главный резерв, или пятый пехотный корпус, расположенный позади центра, построен был в три линии: первые две из пехоты, а третья из 1 кирасирской дивизии генерал-майора Депрерадовича. Пять рот конной артиллерии находились в резерве, из 15 пеших рот и 180 орудий, занял местоположение перед сельцом Псаревым. Сильные батареи защищали фронт позиции, особливо на левом крыле. Все егерские полки были размещены в кустарниках, деревнях и теснинах, перед фронтом лежащих; линейная пехота построена по-батальонно в взводных колоннах; но кавалерия, подкреплявшая оную, развернутым фронтом. Главная квартира находилась в сельце Татаринове. Армия наша простиралась до ста тридцати двух тысяч человек, в том числе было 115 000 регулярных войск, 7000 казаков и 10 000 ополчения; артиллерия состояла из 640 орудий. Готовясь к решительной битве, Кутузов приказал носить по всем полкам чудотворную Икону Богоматери, взятую из Смоленска при оставлении этого города.

26 августа, в пять часов с половиною, солнце, скрываемое до того густым туманом, показалось на небосклоне и осветило поля, на которых более трехсот тысяч воинов горели нетерпением сразиться. "Это солнце Аустерлица!" - произнес Наполеон, одушевляя солдат своих надеждами на победу, богатую добычу, хорошие квартиры, славный мир и на скорое возвращение в отечество. Князь Кутузов объехал войска и говорил с ними просто, но языком, доступным до глубины души; напоминал, что они будут защищать землю родную, должны служить верой и правдой до последней капли крови.

Князь Понятовский выступил в обход леса, к которому примыкало левое крыло наше и, вышед на старую Смоленскую дорогу, при селе Ельне, повернул к деревне Утице. Маршал Даву также двинулся вдоль опушки того же леса, имея пехотную дивизию генерала Компана впереди.

В шесть часов пополуночи, генерал Сорбье, находившийся на большой батарее правого крыла, подал знак к сражению, открыв огонь из 120 орудий, большею частою гаубиц. На левом крыле, вице-король италийский дал генералу Дельзону приказание овладеть Бородином, занятым русским лейб-гвардии егерским полком, под начальством полковника Бистрома. Нападение это, предпринятое в намерении обратить в ту сторону внимание русских и отвлечь оное от главного пункта атаки, левого крыла их, с успехом произведено было 106 линейным полком, построившимся в колонну. Тщетно гвардейские егери близ часа храбро оборонялись. Они принуждены были, оставив деревню, отступить за речку Колочу, 106-й полк, ободренный поверхностию им одержанною, бросился преследовать егерей и перешел мост на Колоче; но гвардейские егери обратились на него и с помощью 19 и 40 егерских полков, присоединившихся к ним, совершенно его разбили, 96-й полк, подоспевший на помощь к 106 полку, с трудом спас остатки его.

Между тем, как это происходило на большой Московской дороге, битва усиливалась на левом фланге нашем. Здесь неприятель не мог одержать быстрых успехов, по затруднительности местоположения, замедлявшей его наступление. Огонь батарей русских и егери, рассыпанные в лесу, несколько раз обращали назад дивизии генералов Компана и Дессе. Первый из них был ранен; под маршалом Даву убита лошадь; он сам получил контузию, но остался при своем корпусе.

В семь часов неприятельское предначертание атаки приведено было в полное действие. Маршал Ней, подкрепляемый кавалериею короля неаполитанского, вступил на левый фланг корпуса Даву, под покровительством большой батареи, поставленной влево от села Шевардина. Вице-король италийский, поручив оборону Бородина дивизии Дельзонд, сам вознамерился перейти речку Колочу с пехотными дивизиями Морана, Жерара, Брусье и кавалерийским корпусом Груши, по четырем мостам, которые ночью были построены генералом Пуатевеном, между селом Бородином и Алексинками. Генерал Орнано, с легкою кавалерийскою дивизиею, остался для наблюдения на левом крыле, за ручьем Войною, близ деревни Захарьиной и села Нового. Наполеон расположился при редуте, оставленном русскими 24 числа, имея впереди себя молодую гвардию и гвардейскую кавалерию, а позади старую гвардию.

Наступление превосходных сил неприятельских против левого крыла нашего, заставило князя Багратиона усилить дивизии графа Воронцова и Неверовского третьего пехотною дивизиею генерал-лейтенанта Коновницына. В то же время, приказал он 2-й кирасирской дивизии генерал-майора Дуки, чтобы перешед ручей Семеновский, стала на небольшой равнине, находящейся влево от деревни того же названия. Князь Кутузов нашел необходимым еще более подкрепить левое крыло, немедленно приказал находившимся в резерве кирасирским полкам: Его Величества, Ее Величества и Астраханскому с 8-ю орудиями гвардейской конной артиллерии идти влево от деревни Семеновской и построиться за 2-ю кирасирскою дивизиею. Первое это подкрепление усилено было еще вторым, которое составляли полки лейб-гвардии Измайловский и Литовский, с бригадою сводных гренадерских батальонов, причисленною к 5-му корпусу и артиллерийскими батарейными ротами Его Императорского Высочества и графа Аракчеева. Князь Кутузов, видя, что с безопасностию может ослабить свое правое крыло, против которого находились только небольшие отряды неприятельские, приказал генерал-квартирмейстеру Толю поспешно перевесть с правого крыла на левое весь 2-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Багговута; между тем подкрепил еще левое крыло сильными батареями, взятыми из главного артиллерийского депо.

Дивизии Компана, Дессе и Ледрю устремились на окопы, построенные впереди деревни Семеновской. Пехота и артиллерия русская, подпустив их на картечный выстрел, встретили ужасным огнем. Колонны неприятельские с бешенством бросились в промежутки укреплений; старались обойти их с тылу; овладели, на короткое время, второю флешью; но сводные гренадерские батальоны графа Воронцова, построенные в батальонные густые колонны, с помощью полков 27-й пехотной дивизии Неверовского, кирасиров генерала Дуки и 4-го кавалерийского корпуса, ударили на неприятеля в штыки, опрокинули его и нанесли ему сильное поражение. Французы были подкреплены пехотною дивизиею Маршана и кавалерийскою Бермана, также 1-ю бригадою кавалерийской дивизии Брюера. Генерал-лейтенант Тучков 1-й, доселе остававшийся в бездействии, вступил тогда в дело с неприятелем. Князь Понятовский оттеснил русских егерей, занимавших деревню Утицу, и, несмотря на сильный огонь наших батарей, построился на равнине, впереди оной. Тучков принужден был, оставя равнину, отступить к самым высотам, ограничивающим оную, где и расположил бывшую у него 1-ю гренадерскую дивизию графа Строганова. Жестокий ружейный огонь, сопровождаемый сильною канонадой, загоревшийся на этом пункте, продолжался до полудня.

Вице-король поставил на высотах Бородинских сильные батареи, назначенные к обстреливанию позиции русских; но оные несколько раз приводимы были в молчание нашими, выгоднее расположенными батареями. В это время дивизия Морана, Жерара и Брусье, переходившие речку Колочу, вступили в беспрерывную перестрелку с русскими егерскими полками и стрелками 26-й дивизии, оборонявшими кустарники.

В девять часов маршалы Даву и Ней, усиленные дивизиею Фриана, учинили новое нападение на укрепления впереди деревни Семеновской. Русские, вспомоществуемые кавалерийскими атаками, под начальством генерал-майора Дорохова, который был прислан генералом Барклаем де-Толли на подкрепление левого крыла, близ целого часа с успехом сопротивлялись всем покушениям неприятеля; но последний, увеличив свои усилия, овладел около десяти часов тремя флешами, с коих не успели свезти орудий и деревнею Семеновскою. Торжество французов было непродолжительно: Киевский, Астраханский, Сибирский и Московский гренадерские полки, под начальством генерал-лейтенанта Бороздина, ударив на них в штыки, опрокинули и прогнали до самого леса. Тогда принц Карл Мекленбургский был ранен. В это самое время 3 пехотная дивизия генерала Коновницына штыками опрокинула неприятеля из деревни Семеновской. Неудача не устрашила генералов Наполеона: они двинули вперед новые пехотные колонны, подкрепленные кавалерийскими корпусами Нансути и Латур-Мобурга и вторично овладели оспориваемыми флешами; но прежде нежели успели утвердиться в них, атакованы во фланг 3 дивизиею генерала Коновницына и принуждены возвратиться в лес, оставя в числе убитых генерала Ромефа, начальника штаба корпуса маршала Даву. С нашей стороны убит генерал-майор Тучков 4-й. Юный герой поражен был двумя картечами в лоб и в грудь, когда прокричал полку своему: "Вперед, ребята!"

В то время, как на левом крыле русских сражались с таким ожесточением, в центре происходил бой столь же кровопролитный. Вице-король италийский, после неслыханных усилий, вытеснил из кустарников егерей наших 12 и 26 дивизий, замедлявших его наступление, и вышел на равнину, прямо перед большою батареею, построенною в виде люнета. Дивизия Брусье засела в овраге, находившемся между этою батареею и селом Бородином; а дивизия Морана, подкрепляемая дивизиею Жерара, расположилась на площадке перед батареею. Несмотря на ужасный картечный огонь русской артиллерии, дивизия Морана с удивительною неустрашимостью двинулась против 26 дивизии генерал-майора Паскевича, которая более получаса мужественно удерживала неприятеля, но одолена была, наконец, превосходством числа и генерал Бонами с 30 линейным полком овладел люнетом. Тогда генерал-майоры граф Кутайсов и Ермолов, уверенные в том, что это несчастное происшествие, доставив неприятелю возможность пробиться в центре позиции, утвердит за ним успех сражения, решились тотчас отвратить таковую опасность и, взяв от корпуса генерала Дохтурова третий батальон Уфимского пехотного полка, повели его на потерянное укрепление. Под прикрытием этого батальона рассеянные полки снова собрались в колонны и в свою очередь устремились на неприятеля. Генерал-лейтенант Раевский подкрепил их 18 егерским полком и между тем как 19 и 40 егерские полки атаковали левый фланг французов, занявших люнет, генерал-адъютант Васильчиков с несколькими полками 12 пехотной дивизии напал на неприятеля с правого фланга, а генерал-майор Паскевич с остальными полками 12 дивизии пошел в тыл войск, засевших в люнете и угрожал отрезать их от главных сил дивизии Морана, оставшейся на площадке перед укреплением. Эти совокупные меры доставили желаемый успех: в четверть часа потерянный люнет был возвращен; в числе пленных находился покрытый ранами генерал Бонами, назвавшийся неаполитанским королем. Бегущие живо были преследованы генерал-адъютантом бароном Корфом. Французы потерпели значительный урон: вся площадка была устлана их телами. С нашей стороны, к общему сожалению, убит был храбрый генерал-майор граф Кутайсов, на 28 году от рождения.

Вице-король, не успевший овладеть люнетом посредством явного нападения, прибегнул к своей артиллерии: удвоив батареи, он открыл из них ужасный огонь по означенному укреплению и русским войскам, оборонявшим оное. Генерал-майор Ермолов, будучи ранен, сдал начальство над люнетом генерал-майору Лихачеву, который с своею 24 дивизиею сменил тогда 26, чрезвычайно ослабленную понесенными ею потерями.

Между тем маршал Ней, видя, что атака флешей у деревни Семеновской не имела успеха, вознамерился обойти их, введши корпус генерала Жюно в промежуток, находившийся между левым флангом нашим и войсками генерал-лейтенанта Тучкова; но генерал-лейтенант князь Голицын, оборонявший равнину с кирасирскими полками, по левую сторону деревни Смоленской, вовремя подкрепленный 4 пехотною дивизиею принца Евгения Виртембергского, опрокинул, прогнал в лес головы колонн корпуса генерала Жюно. Тогда пехотные полки 2 корпуса: Брестский, Рязанский, Минский и Кременчугский, бросившись на колонны вестфальские, которые занимали кустарник, перекололи их штыками и удержали лес за собою.

Подкрепленный атакою генерала Жюно, князь Понятовский двинул корпус правым флангом вперед и под покровительством батареи о 40 орудиях, поставленной им вправо от деревни Утицы, овладел русскою батареею, находившейся на кургане, намеревался обойти левый фланг генерал-лейтенанта Тучкова и тем лишить его способа держаться на старой Смоленской дороге. Тучков, видя всю великость опасности, ему угрожавшей, бросился впереди Павловского полка против поляков, остановил сильный натиск, между тем, как генералы, граф Строганов и Олсуфьев, ударили на них с флангов и в тыл; прогнали с кургана, на котором Строганов тотчас поставил шесть батарейных орудий. Поляки отступили на дальний пушечный выстрел и ограничили действия свои одною пальбой. Генерал Тучков 1-й, смертельно раненый, сдал начальство генерал-лейтенанту Олсуфьеву, до прибытия Багговута.

Битва продолжалась близ шести часов. Неприятель сделал великие пожертвования и при всем том не успел еще выиграть ни одного шага земли от настоящей позиции русской армии. Наполеон, выведенный из терпения, увеличил усилия. Огонь неприятельский, ослабевший около полудня, загорелся сильнее прежнего; французы собрали более 400 орудий против левого крыла русских, и под покровительством этих ужасных батарей, густые колонны снова появились на равнине, впереди флешей. Русские, видя, что неприятель намеревается произвесть решительный удар, сблизили свои резервы и умножили до 300 число орудий на батареях левого крыла. Князь Кутузов находился на пригорке, осыпаемый гранатами и обломками их, летавшими во все направления: адъютанты взяли его лошадь за узду и вывели из-под выстрелов. Он приказал генералу Милорадовичу потянуться влево с 4 пехотным и 2 кавалерийским корпусами, чтобы оные могли служить резервом в центре армии; а генералу Платову с казаками и генерал-адъютанту Уварову с 1 кавалерийским корпусом велел, перейдя речку Колочу вброд, ниже села Бородина, атаковать левый фланг вице-короля италийского. Цель этого движения состояла в том, чтобы, угрожая нападением левому крылу неприятеля, отвлечь его внимание от правого крыла.

Сражение при деревне Семеновской возобновилось с беспримерным ожесточением. 700 огнедышащих жерл, на пространстве не более одной квадратной версты собранных, обстреливали во всех направлениях небольшую равнину и изрыгали смерть в громады оборонявшихся и нападавших. В этот страшный час многочисленные колонны неприятельской пехоты и кавалерии с твердостию двинулись к роковой равнине, на которую, казалось, ад изрыгал все ужасы свои. Тщетно русские надеялись остановить нападающих: неприятельские колонны, жестоко поражаемые картечью, стесняли ряды свои и продолжали наступать с удивительным постоянством. Увеличение опасности усугубляло жар и храбрость французских солдат, которые с бешенством бросились на флеши, попирая ногами трупы товарищей своих, предшествовавших им на пути славы! Князь Багратион, видя, что неприятель выигрывает место, приказал войскам своим выступить к нему навстречу. Вся линия колонн левого крыла русских, двинувшись вперед скорым шагом, ударила в штыки на линию неприятельскую. Натиск был ужасен: ни одна из противных сторон не хотела уступить победы, которая, казалось, зависела от этой минуты. Последовала страшная сеча: пешие, конные и артиллеристы, перемешавшись вместе, представляли поразительное зрелище неправильной громады воинов, устремлявшихся друг на друга с бешенством отчаяния. Резервы, кипевшие храбростию, но удерживаемые дисциплиною, одни только соблюдали ряды свои и стояли неподвижно. Хотя неприятель был в превосходном числе, однако ж русские с выгодою держались, доколе несчастия, случайно приключившиеся, не переменили всего положения дел. Князь Багратион, начальник его штаба генерал-майор граф Сен-При и многие другие генералы были ранены, нашлись принужденными оставить место сражения. Войска начали отступать. Этот оборот счастия мог бы иметь самые пагубные следствия, если б генерал-лейтенант Коновницын не принял тотчас начальства, упраздненного отсутствием Багратиона. Он занял высоты при деревне Семеновской и с неимоверной скоростью поставил на оных сильные батареи, удержал стремление неприятеля.

Французы, овладевшие наконец оспариваемыми флешами, вознамерились далее распространить свои успехи: кавалерийские корпусы генералов Нансути и Латур-Мобурга, получили приказание двинуться вперед, за овраг Семеновский. Наполеон надеялся великими громадами кавалерии довершить поражение нашего левого крыла, и тем самым утвердить победу за собою. Корпус Нансути особенно назначен был к обходу оконечности левого крыла; но храбрые полки, лейб-гвардии Измайловский и Литовский (ныне Московский), поражаемые сначала неприятельскою артиллериею, и вскоре потом окруженные многочисленною кавалериею, построились по-батальонно в карей и с успехом отразили три атаки французской кирасирской дивизии Сент-Жермена. Между тем, подкреплявшие их полки кирасирские Его Величества, Ее Величества и Астраханский, произвели несколько удачных атак против неприятельской кавалерии и пехоты, а Екатеринославский и Орденский кирасирские же полки довершили поражение неприятеля, прогнав его обратно за овраг.

В самое это время Наполеон получил известие, что левое крыло французов атаковано было кавалериею русского правого крыла и велел приостановить усилия, производимые его правым крылом, чтобы высмотреть, к чему клонилось это движение русских? "Превосходный маневр князя Кутузова, - говорит Михайловский-Данилевский, - лишил Наполеона возможности воспользоваться победою, уже склонявшеюся на его сторону". Генерал-адъютант Уваров, исполняя данное ему приказание, перешел речку Колочу при селе Малом и принудил легкую кавалерийскую дивизию Орнано поспешно отступить за ручей Войну. Генерал Дельзон, державшийся у села Бородина с пехотною дивизиею, едва успел построить в карей четыре полка, составлявшие оную; а вице-король, лично подоспевший к левому своему крылу, сам бросился в каре 84 линейного полка. Генерал Уваров сделал несколько атак против этих кареев; но видя себя не довольно сильным, чтобы одолеть их, решился возвратиться за Колочу. Тогда отошел назад и Платов, который, находясь правее Уварова, произвел страшную тревогу в тылу неприятельском, обратил в бегство, в величайшем беспорядке, бывшие там обозы.

Уверенный в безопасности своего левого крыла, неприятель устремил главные силы против большого люнета, находившегося перед центром нашим. Король неаполитанский приказал генералу Коленкуру, начальствовавшему 2 кавалерийским корпусом (вместо убитого генерал Монбрюна), чтобы, перешед овраг между деревнею Семеновскою и большою дорогою, старался пробиться к помянутому укреплению, которое вице-король готовился в то же время атаковать дивизиями Жерара, Морана и Брусье. Чтобы придать более силы нападению вице-короля, Наполеон подкрепил его еще легионом Вислы, доселе стоявшим в резерве вместе с молодой гвардиею. При виде ужасных сил, которые неприятель готовился ввесть в дело против нашего центра, генерал Барклай де-Толли счел за нужное присоединить к нему последние резервы русские: 4-й пехотный корпус генерал-лейтенанта графа Остермана-Толстого получил приказание войти в первую линию, между деревнею Семеновскою и большим люнетом, на смену 7-го корпуса генерал-лейтенанта Раевского, который был почти уничтожен. Лейб-гвардии Преображенский и Семеновский полки поставлены были за 4 корпусом; позади их построились 2-й и 3-й кавалерийские корпусы, поддерживаемые лейб-гвардии кавалергардским и конным полками.

Французская кавалерия 2-го корпуса самым блистательным образом исполнила данное ей приказание. Она с дерзостию перешла овраг Семеновский и бросилась на линию русских; но пехота 4-го корпуса, особенно Перновский, Кексгольмский и 33-й егерский полки, с неустрашимостию встретив кавалерию, на них несущуюся и подпустив ее на самое близкое расстояние, открыли по неприятельским эскадронам столь беспрерывный огонь, что они не могли выдержать оного. Генерал Коленкур, с кирасирскою дивизиею Ватье, успевший пробиться за люнет и даже войти в оный с тылу с 5-м кирасирским полком, нашел там смерть; а кирасиры его принуждены были оставить это укрепление. Русские 2-й и 3-й кавалерийские корпусы преследовали неприятельскую кавалерию; причем полковник Засс с Псковским драгунским полком, подкрепленный 4-мя орудиями гвардейской конной артиллерии, также полки гусарские, Сумский и Мариупольский, драгунские, Иркутский и Сибирский, гнали французов до самой их пехоты.

Когда удачные нападения производились с одной стороны люнета, с другой подступившие к нему пехотные колонны вице-короля италийского и линейные полки 21, 17, 9 и 35-й атаковали оный спереди и во фланг. Батальоны 24 пехотной дивизии генерал-майора Лихачева, оборонявшие это укрепление, уже ослабленные потерями, прежде всего ими понесенными, не могли долее сопротивляться. Вице-король, с 9 и 35 полками, обошед люнет слева, овладел оным. Русские, находившиеся в укреплении, не отдавались в плен, побиты были наголову. Генерал-майор Лихачев, покрытый ранами, бросился в ряды неприятельские, в надежде получить славную смерть; но знаки его достоинства изменили великодушному его намерению, и французские солдаты захватили его в плен. Неприятель не мог гордиться большим успехом; ибо 4-й пехотный корпус графа Остермана-Толстого, построенный за Горецким оврагом, имея на правом фланге своем 7-ю пехотную дивизию генерал-лейтенанта Капцевича, представлял еще грозный фронт. Генерал Груши, с кавалерийским корпусом своим подкреплявший левое крыло вице-короля, бросился на дивизию Капцевича с легкою кавалерийскою дивизиею Шастеля; но встречен был сильным огнем, и в то же время генерал-майор Шевич с кавалергардским и конно-гвардейским полками устремился на него, сквозь интервалы пехоты, повторял свои атаки, успел удержать многочисленную кавалерию неприятельскую до прихода 2 и 3 кавалерийских корпусов, с помощию которых опрокинул ее и обратил в бегство.

Было уже три часа пополудни. Неприятель, хотя и овладел люнетом и флешами при деревне Семеновской; но эти окопы служили только внешними укреплениями позиции, занимаемой русскими позади Горицкого и Семеновского оврагов, которая осталась еще неприкосновенною. Обе армии, изнуренные и утомленные от кровопролития, не имели намерения возобновлять своих усилий. Сам Наполеон, устрашенный ужасным уроном, претерпенным его войсками, приказал удержаться от всякого нападения. Однако ж жестокий пушечный огонь продолжался еще несколько часов и прекратился не прежде седьмого пополудни. В девять часов вечера неприятель сделал последнее покушение и, вышед из деревни Семеновской, успел на короткое время засесть в лесу, находящемся за этим селением; но был оттуда вытеснен лейб-гвардии Финляндским полком, который, ударив на него в штыки, прогнал в деревню.

Между тем, князь Понятовский, извещенный об успехе, одержанном центром неприятельской армии, вознамерился возобновить и свои нападения на русские войска, защищавшие под начальством генерал-лейтенанта Багговута старую Смоленскую дорогу. Польские батальоны снова двинулись против кургана, к которому примыкало наше левое крыло. Кавалерия польского корпуса содействовала этой атаке с задней стороны кургана. Он был занят неприятелем и Багговут нашелся принужденным удалиться на высоту, лежащую при вершине ручья Семеновского.

С наступлением ночи французские корпусы возвратились на места, которые занимали в начале сражения. Передовые посты их остались в селе Бородине, деревне Утицы и в кустарниках перед фронтом русской армии. Последняя почти сохранила прежнюю свою позицию; одно только левое крыло подалось назад на четыреста сажен. Курган близ деревни Утицы, оставленный корпусом князя Понятовского, был занят казачьим передовым постом.

Кутузов располагался продолжать битву и в следующий день; но донесения, полученные им ночью от корпусных начальников, показав чувствительную потерю, понесенною армиею, заставили его переменить намерение. "Надобно идти по Московской дороге, - сказал он. - Если неприятель и займет Москву, то он в ней расплывется, как губка в воде, а я буду свободен действовать, как захочу". 27 августа, в шесть часов пополуночи, князь Кутузов начал отступать на высоты, лежащие за городом Можайском. Главная квартира была переведена в село Кожухово. Генерал от кавалерии Платов, начальствовавший арьергардом, получил от главнокомандовавшего приказание оборонять Можайск до последней крайности и удержаться в этом городе до самой ночи.

Ужасная битва Бородинская может почесться одной из кровопролитнейших, какие только бывали. Урон наш простирался до 50 000 человек выбывших из строя, в том числе 15 000 убитых, более 30 000 раненых и около 2000 пленных. Генерал-майоры: граф Кутайсов и Тучков 4-й были убиты; генерал от инфантерии князь Багратион и генерал-лейтенант Тучков 1-й умерли от полученных ими ран; генерал-лейтенанты: князь Голицын (Борис Владимирович) и князь Горчаков; генерал-майоры: принц Карл Мекленбургский, граф Воронцов, Ермолов, граф Сент-При, Кретов, Бахметев 2-й, граф Ивелич и Лихачев (взятый в плен) ранены. Наполеон, любивший уменьшать свои потери, простирал число выбывших из строя в его армии на полях Бородинских только до десяти тысяч человек. Историк его, Норвенс, ограничивает убыль соотечественников 22 000 человек, в том числе 9000 убитых; правдоподобнее обе армии понесли почти одинаковый урон в людях, сражаясь с равным мужеством. Русские отбили у французов 10 пушек; взяли в плен более тысячи человек. Неприятель овладел 13 русскими орудиями; лишился убитыми, генералов: Монбрюна, графа Коленкура, Плозона, Гюара, Компера, Мариона, Ланабера, Ромефа и графа Лепеля. В числе раненых тридцати генералов находились: Груши, Нансути, Латур-Мобург, Рапп, Компан, Моран, Дезе и Лагуссе. Бутурлин простирает урон, понесенный неприятелем, свыше 60 000 человек, считая убитых до 20 000.

Заслуги, оказанные князем Кутузовым на поле чести и славы, не остались без должной награды: Император Александр возвел его, 30 августа, в достоинство генерал-фельдмаршала, пожаловал ему единовременно сто тысяч рублей и повелел супруге его быть статс-дамою Высочайшего Двора.

Описывая во всей подробности битву Бородинскую, Бутурлин замечает, в конце, ошибки Наполеона, который мог решить победу в свою пользу, если б произвел против нашего левого крыла сильные притворные нападения и в то же время двинул бы главную громаду войск по старой Смоленской дороге для поддержания действий князя Понятовского. Генерал-лейтенант Тучков не мог бы долго сопротивляться превосходным силам на него наступающим, и тогда неприятель, живо преследуя его, получил бы возможность выйти на большую Московскую дорогу, в тыл русской армии, которая, будучи отрезана от Можайска и оттеснена в угол, составляемый реками Москвою и Колочею, нашлась бы в самом бедственном положении. "Впрочем, - продолжает историк Нашествия Наполеона на Россию в 1812 году, - император французов находился в стране совершенно ему неизвестной, не имел верных карт, лишен был способов доставать себе надежных проводников; а потому и не осмеливался почти никогда сворачивать в сторону с большой дороги. Но если причины эти могут служить в оправдание Наполеону, ничто не может извинить его в том, что он в три часа пополудни прекратил сражение, когда с новыми усилиями неминуемо склонил бы победу на свою сторону. Последние резервы русских введены уже были в дело, между тем как старая и молодая французская гвардии, вместе с их кавалериею составлявшие более 30 000 человек, еще не участвовали в сражении. Неоспоримо, что употребив в дело свежие 32 батальона и 27 эскадронов, составлявшие этот отборный корпус, Наполеон успел бы наконец опрокинуть Русскую армию и довершить ее расстройство, в продолжении четырех часов, остававшихся еще до наступления темноты".

Русская армия отступала. Главнокомандующий подкрепил (28 авг.) арьергард еще двумя егерскими и четырьмя пехотными полками с одною батарейною ротой; сменил генерала Платова Милорадовичем. Последний, при селе Крымском, сразился (29 числа) с королем неаполитанским, который начальствовал авангардом неприятельским, опрокинул его со значительным уроном, потерял до 2000 человек, выбывших из строя. После этой битвы, пять часов продолжавшейся, неприятель следовал за нашим арьергардом вне пушечного выстрела.

30 августа русская армия пришла к селу Вязьме; 31 числа к деревне Мамоновой. Здесь князь Кутузов приказал укрепить лагерь несколькими полевыми окопами, чтобы лучше скрыть намерение свое оставить столицу, уверить войска, что они будут еще сражаться для защиты Москвы. 1 сентября армия снова выступила и расположилась в двух верстах впереди одной из застав московских, называемой Дорогомиловскою. Новая эта позиция была укреплена, точно как и предыдущая. Главная квартира наша находилась в деревне Филях. В тот день, вечером, фельдмаршал собрал военный совет и предложил вопрос: должно ли ожидать нападения неприятельского в позиции, занимаемой армиею, или уступить столицу без боя? Он имел в строю около 90 000 человек; но в том числе было только 65 000 старых регулярных войск и 6000 казаков; остаток состоял из рекрутов, размещенных по разным местам, и ополчения. Более 10,000 ратников не имели даже ружей и вооружены были пиками. Силы неприятельские простирались от 130 до 140 тысяч человек.

В мнениях совета последовало разногласие; князь Кутузов воспользовался оным и заключил заседание следующими словами: "С потерею Москвы не потеряна Россия. Первою обязанностью поставляю сохранить армию и сблизиться с теми войсками, которые идут к нам на подкрепление. Самым уступлением Москвы приготовим мы гибель неприятелю. Из Москвы я намерен идти по Рязанской дороге. Знаю, что ответственность обрушится на мне; но жертвую собою для блага отечества". Сказав, он встал со стула и присовокупил: "Приказываю отступать".

Дм. Бантыш-Каменский. "БИОГРАФИИ РОССИЙСКИХ ГЕНЕРАЛИССИМУСОВ И ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛОВ".
СПб 1840 г.