ПЕРВОЕ СРАЖЕНИЕ ПРИ БЕРГЕНЕ.

Положение союзной армии в северной Голландии. — Диспозиция на 8-е число, — Первоначальный успех русских колонн. — медленное наступление самого Герцога Йоркского. — Поражение русских при Бергене. — Общее отступление союзников — Бесполезные успехи левых колонн английских. — Результат сражения.

С первых чисел сентября в Голландии наступила уже погода совершенно осенняя: постоянный северо-западный ветер наносил дожди и холод, а на море бушевали сильные и продолжительные бури. По временам проливной дождь перемежался даже хлопьями снега. Низменная, влажная почва Голландии обратилась в топкое болото. Вода в каналах возвысилась и залила многие польдеры, а ветряные мельницы, обыкновенно выкачивающие воду, были испорчены и оставались в бездействии. В колодцах вода сделалась соленою, негодною для питья.

Союзные войска, расположенные на биваках, не имели никакого прикрытия от непогоды: палаток не было привезено, а шалашей делать не из чего. Закутавшись вместе со своими ружьями в измоченные плащи солдаты лежали на мокром песке или на грязных плотинах и болоте. В продовольствии часто терпели нужду, по недостатку перевозочных средств; движение транспортов по узким плотинам, размытым беспрерывными дождями чрезвычайно замедляло доставку сухопутную; а для подвоза по каналам, союзники не имели достаточно судов. Наконец сообщение морем было весьма неверно и даже вовсе прерывалось от крепких ветров и бурь.

Русские терпели еще более, чем Англичане. Они были изнурены продолжительным морским переездом и не могли свыкнуться с Английскою пищею: охотно променяли бы они белые пшеничные сухари на черные ржаные, а порцию солонины и рому на кислую капусту и водку. Русские войска прибыли без обозов, без лошадей (кроме одних казаков); офицеры и даже генералы не имели ни повозок, ни вьюков, так что все их имущество денщики должны были переносить на себе. По договору, англичане обязались доставить необходимое число лошадей для Русского корпуса, по прибыли его в Англию; но в продолжение всей экспедиции, ни штаб-офицеры, ни адъютанты, не имели верховых лошадей, и даже лейб-гусарский эскадрон оставался спешенным. Для артиллерии русской англичане привели по одной паре лошадей на каждое орудие; но русские фурлейты не знали, как справиться с большими Английскими и Фрисландскими лошадьми; не могли пригнать к ним сбрую, и как ни сильны были эти лошади, однакож пара с трудом тащила тяжелое орудие по вязкой грязи или по сыпучему песку ^[26].

Пробыв уже три недели на берегах Голландии, союзники удостоверились, что недостаточно одного лишь появления знамени Штатгальтерского для низвержения Батавской республики. И народ, и войска Батавские оставались равнодушными ко всем призывам Принца Оранского. Для достижения цели предприятия необходимо было одержать решительную победу над неприятельскою армиею. С прибытием к Гельдеру второй русской дивизии генерала Эссена, собрались на берегах Голландии все силы союзные, назначенные в экспедицию: не было уже никакой причины отлагать далее наступательные действия — и Герцог Йоркский назначил 8-е сентября для общей атаки неприятеля. Он рассчитывал, что дивизия Эссена прибудет на Зейпе (Zijpe) не позже 6-го числа, и следовательно будет иметь еще целый день для отдыха. Вместо того, дивизия эта была высажена только к вечеру 6-го сентября, и выступив немедленно же в поход, прибыла к Петтену только 7-го числа вечером. После трудного морского переезда, войска не успели оправиться, и сделав усиленный переход, должны были почти прямо идти в сражение; они даже не имели времени ознакомиться с местностью, совершенно для них новою по своему характеру. Четыре батальона пехоты и полевая артиллерия вовсе не успели придти и не приняли участия в сражении.

Имея всего на месте боя до 33,000 войска (в том числе 23,000 англичан и 10,000 русских), Герцог Йоркский дал для предположенной атаки следующую диспозиции:

Bce войска разделены на четыре отделения, из которых каждое подразделено на несколько колонн:

Первое отделение, под начальством генерал-лейтенанта Германа, состояло из 12 батальонов русских, одной английской бригады, генерала Менерса (Manners), и одного полка Английской кавалерии, силою всего до 10,000 человек. Войскам этим назначено атаковать левое крыло неприятельское, то есть Французские войска, занимавшие позиции от деревни Камп, чрез Грут (Groet) и Схорль (Schorl) до большего Алькмарского канала. Главная колонна этого отделения, под начальством генерал-лейтенанта Жеребцова, направлена вдоль плотины Слопер-дейк (Sla-per-Dyk) к деревне Грут (Groet) и далее, по большой дороге, пролегающей у подошвы дюн, на Схорль (Schorl) и Берген. Авангардом этой колонны командовал генерал-майор Сутгоф; первою линиею — генерал-майор Эссен; второю — генерал-майор Арбенев; а в резерве — следовала Английская бригада Менерса с драгунским полком. Справа от главной колонны, вдоль плотины Занд-дейк (Sand-Dyk) и далее по берегу моря — направлена боковая колонна полковника Баклановского, из сотни егерей, двух батальонов пехоты, с 4 орудиями и одним эскадроном Английских драгун.

Второе отделение, под начальством генерал-лейтенанта Дёндаса, состоявшее из трех русских батальонов и трех Английских бригад, всего силою до 8,300 человек, назначена для атаки центра неприятельской позиции, и направлена на деревню Схорльдам (Schorldam) несколькими колоннами. Русские войска, под начальством генерал-майopa Седморацкого, — от Краббендама вдоль Алькмарского канала; Английские же бригады: (обе гвардейские: Дойли и Боррерда и третья Принца Вильяма Глостерского) — со стороны деревни Эниренбрюг (Eenigenbrug) и Гарингкарспель (Haringkarspel). Овладев деревнею Схорльдам, Дёндас должен был перейти Алькмарский канал и содействовать войскам Германа в атаке Бергена.

Третье отделение, генерал-лейтенанта Потнея (Pulteney), из двух Английских бригад, силою до 5,000 человек, назначено для атаки правого крыла неприятельского, то есть дивизии Дондельса; а именно: одна бригада, генерала Дона, направлена с фронта, вдоль плотины Ланге-дейк (Lange-Dyk) на деревню Ауд-Карспель (Oud-Karspel); другая, генерал-мaйopa Кута, — во фланг, чрез Ниедорп (Nieudorp).

Наконец четвертое отделение, под начальством генерал-лейтенанта Аберкромби, из остальных четырех Английских бригад (графа Кевена, Мура, графа Чэтэма и Макдональда), силою до 10,000 человек, должно было выступить с позиции с вечера 7-го числа, обойти правый флангъ неприятельской армии и выйти eй в тыл к Пурмеренду, Меникэдаму, и сколько можно далее, чтоб угрожать самому Амстердаму.

Таким образом, за исключением почти третьей доли всех сил, направленной в обход противника, только 23,000 человек назначены были собственно для атаки 22-тысячной республиканской армии. Главная атака направлена против левого неприятельского крыла, состоявшего из 10,000 французов; но для атаки этой употреблено также не более 10,000 человек (8 тысяч русских и 2 тысячи англичан). В центре — 8,300 союзников имели против себя 6-тысячную дивизию Дюмонсо; а на левом крыле было 5,000 Англичан против 6,000 Батавцев. При таком равновесии в силах с обеих сторон, трудно было ожидать успешной атаки на сильную позиции неприятельскую, прикрытую многочисленными укреплениями: узкие плотины, по которым предстояло наступать союзным колоннам, были все обстреливаемы батареями и перекопаны рвами; деревни прикрыты люнетами: на бесчисленных каналах оставались в целости только те мосты, которые нужны были для самого обороняющегося, и таким образом наступающей мог встретить на каждом шагу остановки под сильным огнем противника. Дело 30-го августа уже показало, какое преимущество имеет на такой местности обороняющийся перед атакующим^[29].

7 (18) Сент. Целый день 7-го числа прошел в приготовлениях к предположенной атаке в каждую колонну назначено некоторое число егерей для авангарда, несколько орудий и понтонеров. В вечернем приказе объявлено, чтобы намокнувшие плащи оставить на батареях; солдатам роздано в манерки по две порции рому, со строгим приказанием, чтобы каждый впил пред сражением только по одной порции, а другую оставил до окончания победы; сухарями велено запастись на двое суток.

Вечером погода начала было проясняться; войска не ложились спать, ожидая с нетерпением рассвета, с которым должна была начаться атака. Около часа по полуночи (8 (19) Сент.), приказано всем войскам сходиться на сборные пункты, сохраняя совершенную тишину. Между тем, тучи снова заволокли небо; начал опять накрапывать дождь; сделалось так темно, что в нескольких шагах нельзя было видеть человека.

По какому-то странному, доселе неразгаданному недоразумению обе русские колонны Германа вдруг двинулись вперед часу в четвертом утра, то есть за два часа до восхождения солнца^[30] Баклановский —вдоль плотины Занд-дейк к деревне Камп, а Сутгоф — плотиною Слопер-дейк к деревне Грут. Передовые егеря рассыпались по сторонам, на низменных и топких лугах. Затрещала ружейная перестрелка, и Pyccкие колонны стремительно бросились на неприятельские батареи. Хотя французы успели пустить несколько ядер вдоль плотин, однако ж охотники, бывшие в голове колонн, смело бросились в ров и с криком ура! мгновенно ворвались в укрепления.

Нападение это, среди темной ночи, было так внезапно, что французы почти не защищали деревень Грут и Камп; иные рассеялись по окрестным садам и местным холмам; другие же отошли в право по дороге на Схорльдам. Если при этом Pyccкие потеряли несколько человек убитых и раненых, то эти несчастные погибли не столько от французских пуль, сколько от русских; ибо в темноте не было возможности различить своих от неприятелей. Ворвавшись в деревню Грут, русские войска не знали куда идти далее; начальники не могли отыскать своих частей; проводников не было; батальоны, выходя постепенно с плотины, совершенно перемешались, так что авангард, и первая, и вторая линии, все слилось в одну нестройную толпу. В этой общей суматохе не было уже слышно ни голоса начальников, ни барабана; каждый искал себе дороги по собственному произволу: одни части колонны устремились прямо на песчаные холмы дюн; другие безотчетно бросились по дороге на Схорль и Берген. Подобно какому-то неукротимому потоку, толпа быстро неслась вперед, прогнала неприятеля из Схорля и продолжала безостановочно движение к Бергену. Между тем другие части совершенно разбрелись по дюнам: беспрерывно взбираясь на холмы по сыпучему песку, то попадая в лужи и болота, они скоро остыли от первого своего жара, и старались отыскать выход на местность более удобную: случайно одни примыкали вправо, к колонне Баклановского, которая медленно подвигалась вдоль дюн по берегу моря; другие же выходили влево на большую дорогу и там увеличивали беспорядок в главной колонне. Между тем начало светать; но тусклый свет осеннего солнца едва проникал сквозь темные тучи и густой туман. Частый дождь с пронзительным и сырым ветром, прохватывал насквозь. Русские войска, бросившись вперед с такою неосмотрительностью, вдруг увидели пред собою неприятеля, ожидавшего их в стройном боевом порядке.

Французские войска опомнились от первоначального своего изумления; передовые части, выбитые из деревень Камп, Грут и Схорль, мало по-малу сходились и устраивались: одни отступали вдоль дюн, отстреливаясь против колонны Баклановского; другие присоединились к войскам генерала Гувьона, который с 5 батальонами и значительным числом орудий занял позицию впереди Бергена. Прочие войска французские собрались, под начальством генерала Ростолана, на дороге из Грута в Схорльдам, и провожали главную русскую колонну выстрелами с фланга.

Русская колонна, следуя вдоль подошв песчаных дюн вдруг встречена была выстрелами продольными и боковыми; ядра и пули летали со всех сторон: и справа с песчаных высот, и слева из-за плотин, и с Фронта, из оград и садов, окружающих Берген. Все мостики на каналах были сняты; а потому русские войска не могли сойти с дороги, не могли выставить ни одного орудия против многочисленной артиллерии французской. Они порывались прямо на батареи неприятельские; но широкие каналы удерживали их под смертоносным огнем. Были при колонне и понтонеры; но к удивлению, без всяких материалов для устроения мостов.

После долгих усилий, генералу Эссену удалось кое-как продвинуть несколько орудий и выставить их слева от плотины; в тоже время некоторые войска взобрались па дюны и с высоты песчаных холмов начали стрелять в самую средину городка; солдаты собственными руками втащили на дюны несколько полковых орудий (полевые не могли следовать за войсками). Наконец одним смелым натиском — русские ворвались в Берген, в окрестные сады и рощи.

Все это произошло до 8 часов утра. Русские не получали никакой помощи от англичан; даже бригада Менерса, назначенная по диспозиции в резерв колонны Германа, отклонилась от своей цели: следуя в хвосте русской колонны, бригада эта, по выходе с плотины Слопер-дейк к деревне Грут, свернула влево на деревню Схорльдам, против отступившей в том направлении небольшой части французских войск. Между тем, колонны генерала Дёндаса, начав движете в 5 часов утра, атаковали укрепленную деревню Варменгейзен (Warmenhuisen): генерал Седморацкий, с тремя русскими батальонами ворвался в неё справа, а 1-й полк Английской гвардии — слева. В 7-м часу деревня была в руках союзников с 700 пленными и 3 пушками. Тогда Герцог Йоркский, бывший сам при войсках Дёндаса, отрядил 3 батальона влево, на подкрепление генерала Потнея, а прочие войска Дёндаса двинул к деревне Схорльдам.

Английские войска наступали чрезвычайно медленно и осторожно, как бы в противоположность быстрому и неосмотрительному движению русских. Колонна Германа, как мы видели бросилась в темноте опрометью, наугад, без проводников, без офицеров генерального штаба, без материалов для устроения переправ; напротив того, английские колонны выступили с рассветом; имели колонновожатых, знавших местность; подвигались постепенно, устроивали мосты на каналах, расчищали дорогу для артиллерии; каждый шаг их был обдуман. К тому же они имели дело с плохими Батавскими войсками, а русские действовали против опытных и храбрых французских войск.

За то Дёндас подошел к деревни Схорльдам только в 9-м часу, когда Герман уже давно был в Бергене.

Сам Дюмонсо прибыл к Батавским батальонам, защищавшим Схорльдам. Союзники повели атаку на деревню с обеих сторон Алькмарского канала: справа генерал Менерс, с 3-мя батальонами; слева — генерал Дёндас, с 5-ю английскими батальонами и 3-мя русскими. Французы не могли удержаться против этой двойной атаки и отступили в деревню Кудейк (Koedyk); при этом генерал Дюмонсо тяжело ранен, а 2 батавские батальона, отряженные против генерала Менерса, попали между двух огней и положили оружие. Заняв Схорльдам, почти без сопротивления, Герцог Йоркский потерял еще целый час на устроение моста чрез канал Алькмарский, и только в начале 11-го часа двинулся наконец к Бергену, на помощь русским.

Но поздно уже было. Русские, столь быстро достигнув Бергена, не в силах были удержаться против превосходных в числе французских войск.

Маленький городок Берген лежит у подошвы песчаных дюн, погруженный в густую зелень садов, огородов и рощ. В средине города, старинная кирпичная церковь стоит на правильной четвероугольной площади, обставленной низкими, опрятными домиками. От площади расходятся по разным направлениям широкие улицы; густые аллеи ведут в Алькмар, в Гарлем и к дюнам. Широкий канал соединяет Берген с Алькмаром.

Генерал Гувьон, отступив из Бергена по направлению к Алькмару, занял новую позицию, по обеим сторонам канала. К нему присоединился генерал Ростолан, отступивший от Схорля, а вскоре и сам Брюн с резервом, стоявшим дотоле у Алькмара.

Русские войска, столпившись густою массою в улицах и на площади Бергена, не могли выказаться из города иначе, как под жестоким огнем неприятельских батарей, расставленных по обеим сторонам канала. В ожидании помощи от англичан, генерал Герман употребил все усилия, чтобы устроить войска на позиции у Бергена. Он поручил генерал-майору Аребеневу расположить несколько батальонов с батареею влево от канала, ведущего к Алькмару; генерал-лейтенанту Жеребцову — занять вправо сады и рощи. Но все усилия начальников были уже напрасны; никакая сила не могла восстановить в войсках утраченный порядок^[31]. Генерал Герман успел только выставить одну батарею из 4 орудий слева от города.

Между тем французский главнокомандующий, собрав уже до 10,000 войска впереди Алькмара, решился сам перейти в наступление: генерал Вандамм двинулся прямо по дороге от Алькмара на Берген; Гувьон — правде канала, а Ростолан влево от города к лесу и дюнам. Французские колонны наступали решительно; батареи, подъехав на ближайший выстрел к городу, били с разных сторон вдоль улиц и производили страшное опустошение в густой массе русских войск, столпившихся в городке. Генерал Жеребцов пробовал выстроить свои батальоны, чтобы встретить неприятеля штыками; но картечь сшибла его с лошади замертво. Командир сводного гренадерского батальона подполковник Штрик, также сильно ранен; полка Ферзена полковник Дубянский контужен. Четыре орудия, стоявшие влево от города, были подбиты. Однако же русские стрелки еще несколько времени держались в садах. Герман, заметив движение неприятельской колонны с правой стороны, взял несколько батальонов и повел их на дюны. Он нашел там русские войска в крайнем положении: стрелки, рассыпавшись по холмам, расстреляв уже все патроны, отступали поспешно и в беспорядке от французских драгун, показавшихся справа между буграми. Герман начал поспешно строить кареи; стрелки примкнули к ближайшим батальонам; но прежде чем кареи успели выстроиться, неприятельская кавалерия уже обскакала их в тыл, а пехота устремилась с фронта и прорвала линию русских войск. В тоже время колонны Вандамма ворвались с двух сторон в самый Берген. Тогда все пришло в совершенное расстройство; войска наши и неприятельские перемешались; сам Герман, Жеребцов, бригад-майор Струков, большое число других офицеров — остались в руках неприятеля.

Генерал Эссен, оставшись старшим в корпусе, принял начальство; но при всех его стараниях, не было уже возможности поправить дело: все части войск, перемешанные в нестройную толпу, бросились назад с такою же быстротою, с какою за час перед тем стремились вперед: большая часть стеснилась опять на большой дороге чрез Схорль и Грут; некоторые отступали по дюнам. К счастью и французы не могли иначе преследовать, как только по немногим теснинам; а потому они провожали отступавшие войска одними лишь выстрелами артиллерии.

Таким образом, русские войска были уже совсем разбиты и отброшены на первоначальную позицию, когда Герцог Йоркский перешел в Схорльдам чрез Алькмарский канал, в намерении идти к Бергену. Узнав о поражении, понесенном Германом, Герцог приказал бригаде Менерса двинуться к Схорлю и там занять позицию, чтобы прикрыть отступление русских. Но французы атаковали английскую бригаду, сбили ее и отбросили вслед за русскими к Груту. Дёндас также очистил Схорльдам, и под покровительством трех канонерских лодок, сопровождавших его по каналу Алькмарскому, благополучно отступил к Краббендаму. В четвертом часу по полудни, союзные войска уже отошли совсем на прежнюю свою позицию.

Что же касается до прочих английcкиx колонн, направленных против правого крыла и в обход республиканской армии, то успехи их остались безплодными и не могли вознаградить неудачи на главном поле сражения. Генерал Потней (Pulteney), с бригадою Дона, двигаясь вдоль плотины Ланге-дейк, атаковал деревню Ауд-Карспель, прикрытую несколькими люнетами. Батавские войска защищались весьма упорно, так что Англичане, после нескольких неудачных атак, залегли за плотиною, чтобы прикрыть свой фронт от неприятельских выстрелов. Ободренный этою остановкою атакующего, генерал Дондельс перешел в наступление и вывел свои войска из деревни, чтобы выгнать англичан из за плотины; но те сами выскочили на встречу Батавцам, отбили их и преследуя неотступно, ворвались вместе с ними в деревню. Дондельс едва успел отвести свои войска к С. Панкрасу; а Потней остановился в Ауд-Карспель.

Между тем бригада Кута (Coote), следуя чрез Нивдорп (Nieudorp), сбила там неприятельский пост и двинулась к Ауд-Карспелю, на соединение с бригадою Дона. Часть батавских войск, попавшая в промежуток между обеими английскими бригадами, принуждена была положить оружие, с 14 пушками.

Наконец и генерал Аберкромби еще до рассвета дошел беспрепятственно до приморского городка Горна, занял его без сопротивления, взял в плен 170 человек, бывших там в гарнизоне и дав войскам своим отдохнуть, готовился продолжать движение к Схермер-горну (Schermerhorn) — когда узнал об отступлении прочих колонн. Герцог Йоркский, хотя и надеялся на большие выгоды от движения колонны в тыл неприятелю, однако же после неудачи главной атаки, принужден был дать приказание генералам Аберкромби и Потнею, также отступить на прежнюю позицию.

И так к вечеру оба противника расположились на прежних местах; но все пространство от Зейпа до Алькмара представляло печальные следы сражения: тела разбросаны были по сторонам плотин; мельницы, дома, целые деревни объяты пламенем. Обе стороны потерпели большой урон: республиканцы — всего до 3,000 человек; союзники — свыше 4,000. В особенности же велика была потеря русских: из строя выбыло до 1,800 убитых и без вести пропавших, и 1,275 раненых; сам корпусный командир остался в плену; старший по нем генерал-лейтенант Жеребцов ранен смертельно; сверх того ранен генерал-майор Сутгоф. Русские оставили в руках неприятеля 12 орудий и 2 знамени; за то взяли также 2 знамени французских и одну пушку. Англичане захватили у батавских войск 15 пушек; но принуждены были заклепать их и бросить в каналы, не имея возможности увезти с собою^[32]. Многие из русских погибли от своих же: случалось, что в темноте ночной кипела убийственная перестрелка между двумя русскими полками; случалось это даже и в то время, когда уже рассвело; ибо русские полки, прибыв в Голландию на разных кораблях, почти не видали друг друга до тех пор, пока не сошлись уже на самом поле сражения; а как они отличались самыми разнообразными цветами отворотов и обшлагов, то иногда незнакомый русский полк принимали вдали за неприятельский. Только гренадеры отличались совершенно от неприятельских войск своими особыми шапками.

Как обыкновенно бывает после неудачи, союзники считали друг друга виновниками поражения. Англичане обвиняли русских в том, что они начали движение преждевременно и наступали в беспорядке; русские же ставили в упрек Англичанам, что те действовали слишком медленно, не подали помощи своевременно, и что даже бригада Менерса, покинув колонну Германа, двинулась самовольно на соединение с войсками Дёндаса, которые вовсе не имели надобности в подкреплении^[33]. Обвинения в несоблюдении дисциплины и даже в грабеже во время сражения, были также обоюдные^[34]. Союзные войска, терпевшие крайний недостаток в продовольствие, считали себя в праве “фуражировать” на поле сражения, и в этом помогали им даже женщины, прибывшие в Голландию вслед за английскими войсками.^[35]

Впрочем, при всех этих взаимных упреках, англичане отдавали справедливость русским в храбрости и неустрашимости. Сам Герцог Йоркский приписывал даже неудачу русских войск более всего излишнему порыву рвения и воинского жара: “Могу удостоверить Ваше Императорское Величество”, — писал Герцог Императору Павлу, — “что я вполне доволен отличною храбростью и рвением российских войск, и сожалею искренно о том, что дело, которого начало было столь блистательно и обещало успехи самые решительные, имело окончание несчастное, единственно от излишней храбрости и рвения войск”^[36]. Герцог весьма сожалел о несчастье постигшем Германа, и полагал, что генерал этот, пользовавшийся большим уважением и доверием в войсках, мог бы еще восстановить порядок и дать иной оборот сражению. Из русских генералов заслужили также похвалы Герцога: Эссен, Сутгоф и в особенности Седморацкий^[37].