“РУССКАЯ СТАРИНА” 1895 Г. Т. LXXXIII. ФЕВРАЛЬ.

Записки башмачника Яна Килинского о варшавских событиях 1794 года и о своей неволе.

Сообщ. Г. Воробьев.

„Od Cezara aź do dni dzisiejszych tyle wodzów, statystòw, literatów, panienek nawet pisalo swe pamiętniki, nigdym jednak me slyszal о pamiętnikach przez szewca pisanych”.

(“Pamiętniki z czasow moich”, И. У. Немцевича. Париж, 1848).

Предлагаемый внимании читателей памятник живописует события, совершившаяся в Варшаве, сто лет тому назад. События эти - революция 5 (17) апреля 1794 года. Автор памятника — один из главных руководителей этой революции.

Столетие, протекшее со времени варшавских событий, надеемся, даст нам возможность и право,—удовлетворяя исторической правде,— audiatur et altera pars.

При этом мы находим необходимым предпослать нашему переводу настоящих “Записок” несколько слов об их авторе,. как лице известном у нас едва ли только не по наслышке.

В книге Актов гражданского состояния города Варшавы за 1819 год, под № 57, на листе 16, находим акт нижеследуюшего содержания:

“К чиновнику (ведущему книги) гражданского состояния прихода св. Яна явились: Матеуш Шамборский, мастер сапожничьего искусства, зять умершего и Николай Гаворкевич, также мастер того же искусства, сосед, и объявили, что 28-го января 1819 года, в 10 час утра, окончил жизнь в квартире, которую занимал в собственном доме, под № 145 в улице Дунай, св. памяти Ян Килинский, мастер сапожничьего искусства и обыватель города Варшавы, 59 лет, происходивший из города Стржемешна, в Великой Польше находящегося, от родителей уже давно умерших, оставив после себя вторую жену Анастасию, урожденную Ясинскую, 34 лет и семерых детей, именно: от первого брака—Франциска, Ваврженца (Лаврентия)—сыновей свыше 30 лет, Марианну. Агнешку,—имеющих менее 30 лет; от второго брака—Антония, 5 лет, Игнатия, 3 лет—сыновей и дочь Юзефу, одного года и шести месяцев, на чем акт присутствующими и чиновником (ведущим книги) гражданского состояния подписан января 29-го дня 1819 года в Варшаве”.

Упоминаемый в настоящем документе Ян Килинский, сын каменщика (architekt mułarski), по имени Августина, родился в 1760 г. В приведенном акте местом родины Килинского значится город Стржемешна в Великой Польше, но сам Килинский говорит в своих “Записках”, что он родился в городе Познани, а в Стржемешне, вероятно, воспитывался и научился башмачному ремеслу. С 1780 г. мы уже видим Килинского в Варшаве. В то время, варшавянки-модницы носили короткие платья, а потому обращалось особенное внимание на изящно обутую ногу, и немалые требования в этом отношении предъявлялись к мастеру. Килинский сумел угодить своими работами, скоро приобрел большую известность, так что знатнейшие аристократки сделались его клиентками. Но, вращаясь в кругу аристократов, Килинский успел понравиться им не одним артистическим исполнением заказов, но и своею сметливостью. И в этом отношении популярность Килинского росла даже в среди простого народа. В короткое сравнительно время, он скопил деньги и купил в улице Широкий Дунай (между площадью Старе Място и улицею Подвале) два каменные домика.

Затем, как человек, отличавшийся способностями и честностью, Килинский был выбран членом совета (радным) магистрата.

Между тем, для Польши наступали тяжелые времена. Могущественные соседи делили ее на части. Но в ней оставались еще люди, которые верили в возможность восстановления её в прежних пределах. С этою целью в Варшаве образовалось патриотическое общество. Выдающимися членами ого были: камергер Венгерский, генерал Дзялынский и венгерец, купец Капостас. К ним примкнул и Килинский. Заговорщики вошли в сношения с эмигрантами: Игнатием Потоцким, Коллонтаем и Костюшко. Последнего приглашали принять начальство над войском. Костюшко принял предложение. В Варшаве готовилось восстание. Подъем народного духа после победы Костюшки под Рославицами — с одной стороны, а с другой — бестактный образ действий русского уполномоченного, генерала О. А. Игельстрома, содействовали ускорению революции .

5 (17) апреля 1794 года, в великий четверг, вспыхнуло в Варшаве кровавое восстание. Произошли сцены, во многом напоминавшие ужасы современной французской революции.

В варшавском восстании 5(17) апреля Килиниский принимал деятельное участие.

По удалении из Варшавы русских, он был назначен членом, сперва временного совета (Rady Zastępszej), а после народного совета (Rady Narodowej). Во время волнений 5 (17) и 6 (18) июня он много сделал для успокоения народа.

Немалые также услуги своему отечеству оказал он во время блокады Варшавы пруссаками, летом 1794 года. Назначенный начальником 20-го полка, составленного из охотников, Килинский содействовал совершенному отражению прусских войск от столицы (6 сентября).

По взятии предместья Праги Суворовым, Килинский был взят в плен и, одновременно с Костюшко, Немцевичем и др., отвезен в Петербург.

Здесь, в заключении, он слагал стихи, а потом, по совету Немцевича, стал писать записки о пережитом.

Записки эти здесь и предлагаются в переводе. Они, между прочим, наглядным образом доказывают, насколько несправедливо свидетельство Ант. Магиера (ум. 1837, “Estetyka czyli historyczny obraz maista stolecznego Warszawy, od roku 1764”), будто Килинский даже писать не умел. Записки Килинского изданы: с неполной копии графом Т. Дзялынским (Познань, 1829 г.), затем, с автографа Килинского — К. В. Войцицким (Варш., 1830) с этого же издания их перепечатал г. Жупанский в сборнике “Pamiętniki z ХVIII w.”. (Позн., 1860, с обширною биографиею автора, написанною г. Войцицким); затем, были позднейшие издания, между прочим, в Познани же в 1872 и 1882 гг. Настоящий перевод “Записок” Кплинского сделан нами с познанского издания 1882 г. (“Pamiętniki Jana Kilinskiego, szewca, a rasem pułkownika 20 regimentu. Nakładem księgarni I. K. Zupańskiego”, в мал. 8-ку, с эпиграфом: “Читайте собственные деяния и учитесь любить родину”). Записки Килинского обнимают собою время с апреля 1794 по февраль 1795 г. Слагаются они собственно из трех частей, из коих каждая носит свое особое заглавие, и имеющего тесное к ним отношение—особенно к последней части —“допроса”. Написаны простонародным языком, сбивчиво; автор, по временам, повторяется, нередко не досказывает своих мыслей, иногда не стесняется в выражениях и т. п., за что, конечно, никто не решится сделать ему упрека, приняв во внимание скромное образование автора и обстоятельства, при которых он писал. Поэтому переложение “Записок” Килинского на другой язык требует упорного труда и осмотрительности. Мы, со своей стороны, старались наиближе стоять к подлиннику, желая, таким образом, по возможности, сохранить его особенности и, лишь в интересах читателей, позволили себе, в начале каждой части, после заглавия, поместить её краткое содержание, да, по местам, где требовалось, сделать, в подстрочных примечаниях, необходимый оговорки и разъяснения. Но эти недостатки внешнего изложения у Килинского и обусловливаемый ими трудности для переводчика искупаются внутренним содержанием “Записок”.

О значении “Записок” Килинского, как материала для русской истории, разумеется, нет надобности распространяться; наша наука в лице одного из лучших своих представителей уже давно обратила на них внимание (см. “Рус. ист.”., К. П. Бестужева-Рюмина, т. I, Спб., 1872. 204), но лишь до сего времени не было их перевода. Кроме “записок” о событиях 1794 г. Килинский оставил еще “Pamiętnik”, (до сих пор не напечатанный), описывающий царствование Станислава-Августа.

Освобожденный из плена, Килинский покинул Пстербург, провел несколько времени в г. Вильне, а затем снова поселился в Варшаве, где продолжал свое ремесло и где умер в 1819 году.

Но словам Немцевича, при Павле I его снова арестовали и отвезли в Петербург, но вскоре освободили.

На погребение Килинского собралось до 30.000 варшавян, которые и провожали его до могилы. Килинский похоронен на Повонзковском кладбище, о-бок могилы Яна Майоркевича и гробниц фамилий Ласки и Френкль, в земляной могиле, без надписи.