в начало

Предисловие переводчика

Это любопытное повествование было переведено с турецкого и напечатано двенадцать лет тому назад в Б для Ч. По причине редкости экземпляров этого журнала за прошедшие годы, многие требуют от переводчика издать теперь отдельно откровенный “Рассказ” турецкого министра, написанный им для стамбульских друзей своих, о делах, событиях и обстоятельствах, которые получают нынче новый и очень сильный интерес. Переводчик рад удовлетворить требование благосклонно вспомнивших о прежнем, забытом труде его, но не находит возможности дать другую форму второму изданию такого короткого сочинения, кроме простого перепечатания в том же издании, где оно некогда появилось впервые. Он вполне согласен с мнением тех, которые полагают, что Турков надо изучать, не в европейских газетах, но в собственных их писаниях, что они, по народному характеру, понятиям, чувствам и предрассудкам, по образу действия, фанатизму и беспорядку, как общественному так и правительственному, совершенно те же в 1854-м году, какими были в 1774-м.

В библиотеке Императорского Санктпетербургского Университета находятся два рукописные экземпляра этого нынче весьма редкого сочинения, которое, кроме своей важности для нашей отечественной истории, примечательно еще в том отношении, что оно, может быть, единственно в своем роде: по крайней мере, я не знаю во всей турецкой литературе ничего подобного этому живому, юмористическому описанию военных и политических событий эпохи, к которой оно относится. Автор его, Турок наблюдательный, дельный, и остроумный по-своему, по турецки, был в 1763 и 1764 годах послом Оттоманской Порты к Фридриху Великому, а потом рейс-эфендием, или министром иностранных дел. Он сопутствовал верховным визирям в походах Турков против Русских, и в своем “Соке достопримечательного”, запросто, “буднишним слогом”, без напыщенных метафор, без цветов восточной риторики, но бойко, умно и резко, описывает происшествия, которых сам был, не только свидетелем, но и участником, как важное государственное лицо. Сочинение Ресми открывает вам весь тайный механизм причин, побуждений и расчетов; оно обнаруживает сущность действий, движений, успехов и неудач; оно, наконец, позволяет вам проникнуть взором в самые недра турецкого правительства и его политики, в характер в способности действующих лиц, в понятия, надежды и средства тех, с кем имели мы дело. Все в этой подлинной картине странных обычаев и странных людей любопытно для наблюдательного читателя и для понятливого историка. Разумеется, что, для надлежащей оценки такого документа со стороны критики, надлежало сохранить в переводе его невозможности колорит и тон подлинника. Всякое изменение подали бы ложное понятче о писателе и отняли бы у читателей возможность определить меру доверия к его показаниям. Что касается до других правил, которыми руководствовался переводчик при передаче мыслей автора с возможною точностью, то об этом бесполезно было бы здесь распространяться. Кому известно, в какой степени логическая постройка фразы противоположна нашей; кто знает всю ясность для Турка, и всю запутанность для нас, колоссального оттоманского периода, избегающего глагодов и действующего одними деепричастиями; кто постиг всю разницу, которая по-необходимости существует между остроумием двух народов, совершенно различных образованностью, верою, нравами и понятиями, тот легко поймет, как должно быть трудно перевести иронию, юмор и веселость турецкого острослова так, чтобы оне не были, скучными по-русски и сам он не показался тупым. Сохранить ненарушимо тон и колорит такого подлинника, не изменяя сущности его выражешй и не стирая с них того отпечатка оригинальности, который составляет главную красоту текста, есть одна из самых страшных задач в филологии. Читатели решат, в какой степени искусство переводчика соответствовало трудности этой задачи. В подлиннике сочинение имеет заглавием: Хулясе-и-ихтибар ?

Ф. Сенковский

в начало