СОК ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОГО В СУЩНОСТИ,
Начале и важнейших событиях войны, происходившей между Высокою Портою и Россией от 1182 во 1190 год гнджры (1769—1776).

III.

Визирство Силихдар-Мухаммед-Паши.

Между тем как мы сидели в Баба-дагы, гяур сделал одно нападете на Тулчу, другое через Дунай на Исакчи, откуда взял он всех христиан, наших подданных, и перевез на правый берег. В то же время гяуры, стоявшие у Бухареста, устремились на Юрьево: гарнизон, находившийся в этой крепости, сдал ее неприятелю и пришел в главную квартиру.

Когда наступила весна, мы, по обыкновению, расположились в поле возле Баба-дагы. К визирю пришло от Стремени государева тайное предписание не переходить Дуная. Армия осталась на месте. Но визирь счел за нужное воздвигнуть грозную батарею возле Тулчи, и Ахмед, ага сипагов, удостоился этого поручения. Устроив прекрасную батарею, он вооружил ее тридцатью или сорока пушками: для защиты ее отряжено нужное количество войска под начальством трех-бунчужного паши, и ага сипагов, однажды утром, отправился сам прикрывать новое укрепление своей конницей. Вскоре, гяур, перейдя Дунай у Исмаила, напал на них, с несколькими пушками. Войска, находившиеся в укреплении и вокруг него, двинулись несколько шагов вперед, навстречу неприятелю, и тотчас же побежали в лес. Гяур беспрепятственно занял батарею, и начал действовать ее же орудиями. Это происходило не далее как в двух или трех часах пути от главной квартиры. Свежее войско немедленно было послано. Оно стеснило неверных. В то же время, по мудрости Аллаха, пошел сильный дождь с градом. Гяур не мог стоять в грязи, и ушел в ад.

После этого успеха, состоявшая из чаек флотилия, о которой уже была речь прежде, бросила якорь перед Тулчею, и между тем как она, согласно приказанию, сбиралась произвести атаку против Исмаила, неприятель, выпалив несколько раз из ружей, навел добродушный мусульманский народ на засаду, устроенную в тростнике. Одни суда были сожжены, другие притащены на буксире к неприятельскому берегу, и столько приготовлений, столько работ, предпринятых в противность законам мудрости, не принесли пользы на одну копейку. Флотилия исчезла. Значительная часть людей погибла.

В течении этого времени, Мухсин-заде-Мухаммед-паша, после хлопотливой борьбы с появившимся в Морее Москвитянином, был назначен сгонять ратный народ в Румелии. Прогнанные им войска, из Русчука и с левого берега Дуная, перевезены под Юрьево: правый берег наполнился ими, и крепость эта снова перешла в мусульманские руки. Беспрепятственно сосредоточившись в этом месте, наши двинулись вперед, чтобы вытеснить гяура из Бухареста и Валахии. Но на половине пути неприятель встретил их у небольшой реки, и лишь только десять или пятнадцать человек были ранены, прочие разбежались во все стороны. Это было за трое суток до Касимова дня, 1185 (1771) года. Поскорее послали туда самого Мухсин-заде, и он, хлопоча всю ночь, которая, казалось, никогда не кончатся, утром с большим трудом переправил разбитые полки в Русчук. Будущий наш визирь, Мухсин-заде-Мухаммед-Паша, был тогда простым начальником штаба, с титулом турнаджибаши, и сам мне рассказывал, что в эту ночь, платя по двадцать пять пиастров, не мог набрать ста человек для содержания караула.

Верховные визирь между тем стоял лагерем в трех часах пути от Тулчи и ждал благоприятного переворота обстоятельств от действий Мухсин-заде. Но, в тот же самый несчастный день, три или четыре тысячи гяуров, из числа находившихся около Исмаила, напали на Тулчу. Рассеяв стоявшие здесь войска, неприятель устремился на лагерь верховного визиря, расположенный в окрестностях Баба-дагы. В лагере, в этом году, сильно свирепствовала чума и народ, соскучившись, рассеялся еще до Касимова дня. Не было возможности собрать двух тысяч человек, способных к сопротивлению. Жители местечка, взвалив жен и детей на телеги, бежали. Верховный визирь постиг всю опасность своего положения, и, схватив Священное Знамя, с начальником сипагов, силихдаром и всеми государственными чиновниками, убрался подальше к югу. Гяур, пришедши в Баба-дагы, взял все, что там находилось, и через два дня ушел в свою сторону.

Очутясь в Хаджи-Оглу-Базаре, визирь собрал именитых граждан для совещания с ними о наборе людей, которых можно было бы противопоставить неприятелю. Во время этого совещания, чернь местечка столпилась у подъезда дворца, а, негодяи, начали уже заряжать ружья, крича: “Вы отдали Крым гяуру, да и пришли сюда разорять нашу область!....” Чуть-чуть вcе добрые чада Магомедовы, находившаяся тогда у визиря, не погибли в этой суматохе: но Аллах осенил нас своим покровом, чернь рассеялась, и мы осталась невредимыми.

Как бы то ни было, мы простояли здесь около десяти дней. В исходе этого времени, мектубджи Абдур-реззак-Эфенди из Стамбула с почетною шубою и с чином полного паши для янычарского аги, которому велено занять должность каиммакама в главной квартире, между тем как мектубджи, отобрал государеву печать у Силихдар-Мухаммеда, отвез ее в Русчук, Мухсин-заде-Мухаммед-Паша.

Новый верховный визирь, для зимовки, избрал Шумлу. Тотчас начали приготовлять там квартиры, и каиммакам переехал в эту крепость со Священным Знаменем. Мухсин-заде прибыл туда из Русчука в рамазан 1185 (1771); каиммакам сдал ему Священное Знамя, с ящиком, в поле под Шумлою, в мы поступили на зимние квартиры.

Предшествующий верховный визирь сперва получил приказание отправиться на жительство прямо в Галлиополи. Впоследствии времени, от Стремени государева был ему пожалован айнабахтский сапджак. Потом, постепенно, управлял он Салоникою, Виддином и Боснией, в качестве бейлербера. Спустя нисколько лет, в 1194 (1780), перевели его на анатольское наместничество, и, когда я начал писать эти записки, именно, в джумадие первом 1195 (апреле 1781), он правительствовал в Кютахии. Из всех служащих в этой войне трех-бунчужных пашей, Силихдар-Мухаммед-Паша был, бесспорно человек самый благородный, самый умный и самый почтенный. Он обладает красивою наружностью и приличною своему сану важностью, распорядительным умом, познаниями, и множеством других прекрасных качеств. Всем известно, что, занимая визирскую должность в течении целого года, он ни от кого извне не видал пособия, а от государевой казны не получил даже ни одного мешка денег; и между тем никому в свете не сделал неуместного притеснения.

---