Захарий Алексеевич Чепега.

Захарий Алексеевич Чепега был уроженец Черниговской губернии, селения Борки. Прозвание Чепега вероятно он получил в Запорожье; настоящая же его фамилия была Кулиш. Если принять во внимание, что почтенные его родители, как известно теперь, после смерти, хоронились при местной церкви, то нужно полагать что они были чем-нибудь важнее простых людей, не удостоиваемых чести таких похорон; вероятнее всего они были тамошними помещиками. Впоследствии Захарий Алексеевич будучи уже кошевым атаманом представил в Екатеринославское губернское депутатское собрание доказательства о своем дворянстве, по которым то собрание признало его потомственным дворянином и внесло в родословную книгу, на основании Высочайшей грамоты данной Императрицей Екатериной II российскому дворянству, 21 апреля 1785 г., по 3-й части.

Где воспитывался и чему учился молодой Захарий Кулиш — неизвестно. Говорят, что он вовсе был неграмотный, о чем он и сам заявлял, но этому трудно верить; скорее можно предположить, что он был "не письменный" т. е. не умевший хорошо писать скорописью, как и многие его сверстники, ставившие, вместо букв знаки: бублика, половину обода, столб с перекладиной и т. д. чтобы вышло подобие подписи фамилии. Это подтверждается еще и тем, что подпись "Захарий Чепега" мне пришлось встретить в делах Кубанского войскового архива; обыкновенно же за него подписывался на официальных бумагах личный секретарь Мигрин, и хотя последний тоже заявлял, что кошевой атаман Чепега неграмотный, но этому все таки нельзя дать вероятия еще и потому, что в Запорожье, по словам Скальковского, кошевые атаманы не выказывали своей грамотности,—хотя и действительно были письменные, а Захарий Алексеевич был истый запорожец и мог подражать своим предшественникам.

Мы застаем Захария Алексеевича на службе в войске Запорожском в 1750 году, когда ему было уже 24 года. В войсковом коше он был записан в Кисляковский курень, в котором числился по день своей смерти.

Служба Захария Чепеги проходила в разных командировках, в походах и военных действиях против неприятелей в первую турецкую войну Екатерины II, где, как свидетельствуется в аттестате выданном ему в бывшем коше 5 июля 1775 г., "мужественно стоял". В последнее время своей службы в Запорожье Чепега, пройдя ряд войсковых чинов, занимал знатную должность полковника Протовчанской паланки (округ). Эта должность была самая высшая и самая почетная в рангах полковой старшины Запорожья. Он управлял целым округом войсковой территории, населенной казаками и подданными войску людьми. Такие полковники неминуемо должны были иметь хорошую подготовку к административной деятельности, и если скажем, что без знания грамоты едва ли они могли оправдывать многосложные свои обязанности, то, кажется, не ошибемся.

Когда была уничтожена в 1775 году Запорожская Сечь и упразднено войско запорожских казаков, то Чепега, оставляя свой пост поланочного полковника удержал при себе свое полковое знамя, которое свято хранил во все время своей службы и, только, по переходе в 1792 году на Кубань, когда образовалась в Черноморская первая Ейская паланка, в состав которой вошел и Кисляковский курень, в котором числился и Чепега, он передал означенное скромное по виду, но важное по значению знамя, которое в настоящее время хранится в войсковом штабе, в числе войсковых регалий.

Захария Алексеевича не коснулась кара постигшая Запорожскую старшину войскового коша. Он остался в числе благонадежной старшины и был пожалован чином капитана армии. Занимал ли он при этом какую должность сведений не имеется, но когда началась с турками война в 1787 году и князь Потемкин распубликовал грамоту свою 20 августа о призыве на службу запорожцев живших в екатеринославском наместничестве, то Чепега собрав часть запорожских казаков, в числе первых явился к названному князю в Елисаветград с предложением своих услуг для защиты отечества от наступавших врагов.

Сиятельный князь, заботившийся тогда о восстановлении войска Запорожского, остался весьма довольным предложением Захария Алексеевича и 12 октября дал ему следующую грамоту:—"Объявляю всем и каждому, кому о том ведать надлежит, что по случаю учиненного турками разрыва с Империею всероссийскою и открывшихся военных действий г. капитан Захарий Чепега, исполнен будучи похвальной ревности и усердия к службе Ея Императорского Величества и пользуясь случаем к изъявлению противу врагов христианства мужественных подвигов своих, предъявил желание собрать волонтеров и с оными употреблен быть при армии . . ."; а 20 числа того же месяца утвердил его войсковым полковником, произвел в чин армии секунд-майора и в знак власти дал ему чрез генерал-поручика Бибикова пернач.

Воспользовавшись таким вниманием князя Потемкина Чепега командировал с означенною грамотою куренного атамана Андрея Белого для сбора на службу запорожских казаков и с ними присоединился к прочим именитым старшинам Сидору Белому и Антону Головатому, формировавшим в Бериславе волонтерскую команду, образовавшую войско верных казаков, под начальством первого из тех старшин, избранного войсковым товариством кошевым атаманом.

Когда в морском сражении кошевой атаман Сидор Белой 17 июня 1788 года был турками убит, то войсковое товариство запорожских казаков собрало раду и после долгих пререкании между двумя партиями Головатого и Чепеги выбрала последнего кошевым атаманом на место покойного Сидора Игнатьевича, в каковом звании Захарий Алексеевич был князем Потемкиным утвержден 3 июля того года и произведен в чин армии подполковника.

В этом году войско верных казаков получило наименование Черноморского.

Оставляя по прежнему за собою личное командование черноморскими казаками, кошевой атаман Чепега препоручил начальство над пешей командой войсковому судье Антону Головатому, бывшему в чине армии премьер-майора, а по войску полковника, в ведение которого состояла и флотилия войска Черноморского, на которой служили пешие казаки. В знак же власти Головатый получил от кошевого полковничий пернач и пропер (малое знамя).

Черноморская казачья флотилия в то время стояла под Очаковом. 3 июля Головатый, вызвав из лодок на берег казаков, объявил им об утверждении главнокомандующим Захария Чепеги кошевым атаманом и о назначении последним его начальником всей Черноморской пехоты казаков и флотилии. На другой день прибыл в круг казаков и сам атаман. Выслушавши от них разные заявления претензий и неудовольствий относившихся большей частью к армейскому начальству, Чепега, выяснив недовольному товариству непрочное еще положение своего войска с большим усилием сформированного, советовал для поддержания в оном славы и порядка тереть всякие невзгоды и лишения, в ожидании лучшего в будущем положения; а особенно слушаться и повиноваться начальству и не своевольничать. Разумный совет кошевого подействовал на казаков лучше всяких угроз. Они спокойно возвратились на свои суда; — имея в виду еще и то, что речь сурового кошевого не допускала возражении, да по его характеру не далеко было от слова и до кiя.

Я не стану следить за той тяжелой службой, какая выпала на долю Захария Алексеевича при начале его атаманства. Войсковой кош, не успев организоваться в одном, переносился на другое место и то временно, под влиянием военных обстоятельств. Кошевые дела по началу формирования войска требовали личного его присутствия, а этого нельзя было достигнуть за командировками по требованию начальства и военными действиями, а в отсутствие кошевого атамана и войскового судьи фактически заправлял войсковой писарь Подлесецкий, в конце-концов оказавшийся еще и неблагонадежным, которого пришлось заменить старшиной Котляревским. Самое войско довольно малочисленное, разбитое на две части, конницу и пехоту, было не устроено ни в строевой, ни в материальной части, да и среди казаков воинская дисциплина отсутствовала. Требовалось много искусства и энергии кошевого атамана, чтобы казаки при всех недостатках и лишениях не разбежались и тем не прекратили существование едва только зародившегося Черноморского войска.

Высшее начальство казаков не жалело и требовало от них кроме войны с неприятелем таких еще трудных работ, что только благодаря настойчивости кошевого атамана и преданности к нему казаков они выполнялись. Взять хотя бы в пример рабочие команды, назначавшиеся в зимнее время для выгрузки такелажа из замерзших судов в Бугском лимане или выемки со дна того же лимана пушек и артиллерийских припасов из затонувшего судна. В зимнюю пору при жестоком ветре и сильном морозе казаки работали в воде при скудной пище и недостатке теплой одежды, отчего в короткое время было доставлено в кош, помимо больных одних и искалеченных, с отмороженными ногами до 50 человек, а всех умерших от изнурения, холода и голода по март 1789 года насчитывалось до 500 человек.

Такая непомерные убыль для малочисленного Черноморского войска была чувствительна, и Чепега с замиранием сердца смотрел на эту гибель казаков от невнимания высшего начальства к черноморцам, но жаловаться было нельзя, а просить освобождения от воинских работ - безполезно; он хлопотал только, чтобы казаков хотя кормили и одевали на работах.

Поступление запорожцев из мест жительства в войско черноморских казаков шло не успешно потому, что было сопряжено с большою трудностью. Многие казаки находились в крепостном рабстве, и помещики не выпускали их из своих имений. Вопрос, поднятый еще раньше старшиной Сидором Белым об освобождении запорожцев от крепостной зависимости, не был разрешен, так как князь Потемкин находил его преждевременным до полного устройства сформированная из них Черноморская войска, не имевшего еще для поселения определенной земли. Опубликованное повеление его светлости по екатеринославскому наместничеству о призыве казаков, в каком бы они состоянии ни находились, на государственную службу, не всегда исполнялось как помещиками, так и местными властями, стоявшими на стороне последних.

Со всех сторон доходили до кошевого атамана известия, что помещики удерживают у себя казаков крестьянами, а у тех казаков, которые по вызову Потемкина ушли на службу, отбирают имения, а некоторые бары и их управители, мстя семье ушедшего, заставляют жену и детей работать целый день без отдыха, а на ночь запирают в пустую избу, или закидывают в яму и забивают в колодки, чтоб не уходили с барщины; были такие изверги, что днем заставляли работать, а на ночь еще и розгами секли, а менее послушных морили голодом и раза по три на день секли батажьем, да не только взрослых, а и малолетних.

Сердце кровью обливалось у несчастных казаков, состоявших уже на службе в войске Черноморском; когда доходили до них слухи о страданиях их семейств от безжалостных панов, но никакие бедствия не могли поколебать решимость их служить верою и правдою царю и отечеству в своем юном казачьем войске; они с замечательною покорностью переносили удручающее их горе и слушали отеческое наставление своего батька-кошевого, которого и боялись, и любили.

Захарий Алексеич, собрав выше изложенные сведении о бедственном положении запорожских казаков, поступавших на службу в Черноморское войско, обратился в октябре 1788 г. к князю Потемкину Таврическому с следующим прошением: — „Безгласный род войска верных коша сего казаков на службе состоящих, зазывом собранный воплит о порабощении гг. помещиками их жен яко бы в вечно твердящее время, а благо нажитое таковых имение теми забратое уже вовсе в вечнопотомный пожиток обращено и повлеклось некоторых в продажу. Таковый племени сего терпимый утеснения поступок требует подъятия на подвиг прилежного вашей светлости прикосновения, да о жизненном освобождении переселении в сказанную землю их пользы, а у вечно поставляемое сего собрания пособие, согласно Императорскому узаконению подадите, чего от излияния воли на вас и внутренно обитаемых щедрот умильной ожидают резолюции".

Такая цветистая просьба Чепеги затрагивала, давно поднятый еще Сидором Игнатьевичем Белым, вопрос об освобождении казаков от крепостной зависимости и определения им земли для поселения. Вопрос этот, как известно, предрешен был уже и Государыней в положительном смысле, но князь Потемкин, несмотря на вопиющие бедствия черноморцев, не находил возможным исполнить вполне желание казаков и воли монархини. Причины для этого были основательные. Если освободить от помещиков всех закрепощенных ими запорожцев с их семействами и вывести их из господских имении, то нужно было дать им безотложно землю для поселения на юге России, хотя бы и предназначенную уже в Керченском куте и на Тамани, но во первых той земли было весьма недостаточно для поселения всех жителей бывшего Запорожья, хотя бы и одного только казачьего сословия, во вторых—земли те были далеко от театра военных действий, где собирались казаки по случаю войны с турками, а хотя большая часть их еще не прибыла на театр военных действий, но с освобождением из под крестьянства они должны были идти не на переселение с семействами к берегам Керченского пролива, а с оружием в руках на берега Буга, где тогда оперировала русская армия, двигаясь к Днестру. Черноморские казаки в это время не имели ни времени, ни возможности заниматься переселением в далекий край и даже не могли воспользоваться гораздо позже подаренными им князем Потемкиным богатейшими рыболовными местами на Азовском море, до окончания войны.

Но вопль черноморцев, о котором писал Чепега не остался гласом вопиющего в пустыне Светлейший князь строго подтвердил местным властям о беспрепятственном отпуске запорожских казаков на службу в Черноморское войско и о нестеснении их семейств. Такое повеление начальника края и уполномоченного Высочайшею властью распорядителя судьбы запорожских казаков облегчило их положение, и прибыль казаков быстро увеличивалась, так что во второй половине 1789 года в Черноморском войске насчитывалось их в пехоте до 5000 и в коннице до 2000 человек.

Во все время войны кошевой атаман Чепега был в особенной милости у главнокомандующего армией князя Потемкина Таврического.

Не перечисляя всех военных отличий Чепеги оказанных во время войны с турками, не могу пропустить хотя некоторые из его действий против неприятелей. Во время осады Очакова генерал-поручик Потемкин обратился с просьбою к Захарий Алексеевичу достать языка из крепости Гаджибея, чтобы узнать число и расположение имевшихся там турецких войск. Но как это было сделать, что бы незаметно проникнуть в неприятельскую крепость и взять в плен хотя бы одного турка, если уже и не в самой крепости, то хотя возле неё, это весьма важное поручение Захарий Алексвевич, не доверяя никому другому, взял на себя. Темной ночью он пробрался к Гаджибею и оттуда на другой день привел двух пленных турок. Как он умудрился взять их, Бог ведает. Предание гласит, что Чепега был хоретерник, что он по этому брал в плен турок и водил их за собой привязанных веревочкой за пояс как послушных овечек.

Взять двух человек в плен в сражении, или на открытом месте дело не важное, но захватить их под крепостными пушками в ночное время—подвиг не маловажный,—если к этому прибавить еще важные последствия, вытекавшие из показаний приведенных пленников. Вероятно за этот и другие отличные подвиги кошевого атамана в военных действиях он был пожалован армии подполковником.

Под конец года главнокомандующий, желая отнять у Очаковского гарнизона подвоз продовольствия из Гаджебея, приказал кошевому атаману послать в эту крепость 100 человек казаков с капитаном Булатовым для поджога турецких продовольственных магазинов. Приказание это совсем было не исполнимо. Что могла сделать сотня казаков под выстрелами турецкого гарнизона, пройти незамеченными в таком числе казаки не могли, а силою пробраться до турецких продовольственных запасов было немыслимо. Тогда Захарий Алексеевич решился сам лично выполнить поручение князя Потемкина, — не даром же он считался колдуном. Храбрость здесь была уже не причем; оставалась отвага и военное искусство. 29 октября Чепега взял с собою несколько человек самых отважных казаков и, пробравшись ночью к Гаджибею, зажег береговой цейхгауз; а вслед за тем 7 ноября сжег в самой гаджибейской крепости амбар с продовольствием. Как это он умудрился сделать,—один Бог ведает, но только этот замечательный подвиг князь Потемкин довел до сведения самой Государыни, которая бесстрашного атамана наградила орденом св. Георгия 4 класса.

Нельзя не упомянуть еще одного замечательного подвига Чепеги, совершенного им в 1789 году. После взятия Очакова, русская армия передвинулась на турецкую землю между Бугом и Днгетром. Намерение князя Потемкина было овладеть сильною турецкою крепостью Бендерами на Днестре. С этою целью он поручил кошевому атаману Чепеге произвести рекогносцировку окрестностей этой крепости. Командированный для этого войсковой полковник Неякий с командою черноморских казаков, воротившись, донес, что неприятелей нигде не замечено. Тогда сделано было распоряжение открыть и самые Бендеры, для чего был назначен отряд из казачьих частей Донских, Черноморских и Бугских. Но тут вышли недоразумения в начальствовании этим отрядом: генерал Кутузов во главе ставил донского походного атамана полковника Исаева, а кошевой атаман черноморцев считал такое подчинение свое младшему по званию для себя унизительным. Исаев был атаманом походных полков, а Чепега был атаманом целого войска. В виду этого он на соединение с Исаевым не пошел, а выступил 16 июня отдельно с черноморскими казаками, а потому достиг Бендер раньше Исаева. Этот случай дорого стоил черноморцам. Едва только они подошли к Днестру, как против них выступили из Бендер турки, переправившиеся чрез реку и вступили с ними в сражение. Отступать было невозможно, да и позорно. Чепега, имея у себя не более 1000 казаков,. смело пошел на бой с неприятелем, втрое превышавшем его силы.

Пять часов кипел жестокий бой между турками и черноморцами. На турецкой стороне было превосходство в числе, а у черноморцев силу заменяли храбрость и отвага, и только когда сражавшиеся впереди казаков атаман Чепега получил тяжкую рану пулей навылет в плечо, тогда только, увидя своего предводителя окровавленным и изнемогшим от потери крови, черноморцы стали было отступать, но в это время подоспели к ним донцы и бугцы, и турки были разбиты.

В этом сражении Чепега с своими черноморцами отбил у турок два очаковских знамени и захватил в плен 12 человек.

Кутузов, питая неудовольствие на Чепегу за неисполнение его распоряжения относительно подчинения Исаеву, разделил славу победы над турками одинаково между всеми тремя начальниками отряда и писал Захарию Алексеевичу что он не считает нужным доводить об этом до сведения светлейшего князя. Тем не менее Чепега был произведен вскоре после бендерского сражения в полковники армии, о чем свидетельствует один ордер князя Потемкина, писанный Захарию Алексеевичу 10 июля 1789 г., в котором он именуется уже полковником.

Тяжкая рана уложила надолго Захарbя Алексеевича в постель. Он отправился для излечения на дачу свою в Громоклеи, а командование войском поручил войсковому судье Головатому. Сильный духом и телом, кошевой атаман в июле был уже на ногах и опять принял деятельное участие в военных действиях с турками. Главнокомандующий оценил по достоинству боевые подвиги этого вождя черноморцев в течете всей компании этого года, и в воздаяние отличных заслуг его на пользу отечества удостоил Высочайшего внимания. 24 ноября полковник Чепега был произведен в бригадиры.

Взявши Бендеры и другие крепости по Днестру, князь Потемкин утвердился на этой реке и там же расположил Черноморское казачье войско, которое заняло кордонную линию против турок, находившихся между Днестром и Дунаем; для своей же кошевой резиденции Чепега занял молдавское селение Слободзею Руфу.

Настал 1790 год, а вместе с ним пришла и величайшая радость доблестным черноморцам. Пришло время удовлетворить заветное желание их: водвориться прочно на своей земле. Этот год был самый знаменательный, как для черноморских казаков, так и для их атамана, выказавшего, кроме военной храбрости, еще и замечательные административные способности.

Приготовляясь перенести русское оружие на Дунай, князь Потемкин вполне считал завоеванную у турок землю между Бугом и Днестром свободною от неприятелей и считал себя вправе ею распорядиться по своему усмотрению. Эту-то землю Сиятельный князь решил предоставить войску черноморских казаков.

Получив в январе высокое звание великого гетмана казачьих Екатеринославских и Черноморских войск, Потемкин известил об этом кошевого атамана и грамотой 14 апреля по званию гетмана утвердил Чепегу в его атаманском звании, подарив ему дорогую саблю, и велел сформировать особый полк казаков к гетманской булаве, в который Захарий Алексеевич выбрал самых лучших и здоровых 500 казаков, составивших гвардию гетмана.

Вслед за этим универсалом Сиятельный князь дал кошевому атаману следующий знаменательный ордер: "Поставляю по званию моему непременным себе долгом пещись о доставлении всего возможного блага Всемилостивейше вверенному мне войску верных казаков Черноморских, всеподданнейше представил я Ея Императорскому Величеству о поселении сего войска на привольных местах по берегу Черного моря между Днестра и Буга, отведя чрез землемеров достаточное количество земли и вверх сих рек, сколько потребно будет; тоже и у Кинбурна, где включаются в межу войсковую и озера, буде есть непринадлежащия владельцам..." В другом ордере 19 числа того месяца Потемкин писал: "Войска верных казаков Черноморских кошевому атаману господину бригадиру и кавалеру Чепеге, войсковым старшинам и всему обществу. На Кинбурнской стороне земли непринадлежащие помещикам, а от Буга до Днестра линиею на карте означенный, определяются для войска Черноморского, присовокупляется к тому еще округ Еникальский с Таманом, на котором отведенные мне места с рыбными ловлями самыми изобильными, любя войско навсегда оному дарую...".

Радости Захария Алексеевича и подчиненных ему черноморцев не было пределов. Наконец то, они дождались обетованной земли, на которой они с семействами будут спокойно жить и верно служить царю и отечеству. Для кошевого атамана открывался широкий круг деятельности, по устройству своего войска на указанной земле, а для казаков не было больше препятствие переводить на эту же землю свои семейства с прежних мест жительства, где они страдали под гнетом помещиков.

В этом же году началось заселение черноморской войсковой земли черноморцами, выводившими свои семейства из помещичьих имений. Казаки занимали пустые селения молдаван, ушедших во время военных действий за Днестр, и строили вновь жилища как в селениях, так и хуторах по примеру запорожских зимовников, заводили при речках и лиманах рыболовство, устраивали пасеки, начали заниматься хлебопашеством, чему начало положили еще в Запорожье, а скотоводство было у них обычное.

Кошевой атаман, разделив землю на паланки Поднестрянскую, Березанскую и Кинбурнскую, назначил в каждую поланочного полковника, с штатом прочих чинов и кроме того определил еще особого полковника, для надзора за порядком приема и устройства переселенцев, вменив ему в обязанность, произвести перепись всего войскового населения и оставшихся на войсковой земле жителей, бывших в турецком подданстве,—которых князь Потемкин разрешил считать принадлежащими Черноморскому войску, как были прежде "посполитые", поселенцы на землях Запорожского войска. Вновь прибывавшим казакам и их семействам, этот полковник должен был указывать место для поселения, бедных казаков определять в пехоту, а состоятельных в конницу, внушать им добрую нравственность и готовность по первому требованию идти на службу, ссоры и тяжбы между жителями немедленно и справедливо решать, провинившихся наказывать, больших преступников присылать в кош на суд, а воров и разбойников совсем искоренять. Войсковые леса охранять чрез особых лесничих, отпуская жителям лес для одного только устройства жилищ, отдать на откуп часть рыболовных вод и продажу горячих напитков сторонним лицам, со взносом откупной суммы в войсковой доход и арендовать свободную землю иногородцам под попас рогатого скота и овец, а с ночевавших на войсковой территории цыган взимать подушную подать в доход войсковой казны.

Все это полковник (Гоража) исполнял в точности и кроме этого по распоряжение Чепеги, завел войсковой табун лошадей и рогатого скота, из которого поступали в войсковой доход деньги, выручавшиеся от продажи пригульных животных, а в свободное от военных действий время в этом табуне ходили казачьи лошади. Независимо всего этого Чепега командировал войскового асаула Сутыку ко всем речкам и лиманам для осмотра и описи устраивавшихся там рыболовных заводов, приказав завести порядок, чтобы одна половина дохода от рыболовства шла на невод, а другая на забродчиков, в войсковой же доход определил взимать с каждого завода по 20 рублей. Когда же некоторые из рыболовов вздумали было противоречить атаманскому определению, то Чепега приказал Кисляковскому куренному атаману отправиться на рыболовные заводы и всех неповинующихся хозяев жестоко наказать кiями, а забродчиков разогнать.

В самом Слободзейском коше Чепега строил канцелярия, войсковую школу и походную церковь во имя Святой Троицы, на столбах под камышовою крышей.

Среди такой кипучей деятельности кошевого атамана о благоустройстве войска Черноморского, он был вытребован Потемкиным в Яссы и там получил личные приказания светлейшего, начал готовиться в поход за Днестр.

Взявши Килию, Тульчу и Исакчи главнокомандующий приступил к главной турецкой крепости на Дунае Измаилу. Но эта твердыня не сдавалась и только после долговременной осады взята штурмом 11 декабря.

В этот знаменательный в военной истории день кошевой атаман Черноморского войска командовал второю штурмовою колонной генерала Арсеньева, со стороны Дуная. Высадившись на берег, он брал турецкие батареи и разил без пощады врагов,—отличаясь мужеством, распорядительностью и личною храбростью, за что был награжден орденом Св. Георгия 3 класса и получил вместе с прочими золотой измаильский крест.

Возвратившись с похода, кошевой атаман посвятил все свое время на упрочение заведенных порядков по управлении войска Черноморского и обратил особенное вниманье на войсковое рыболовство в Дунае, где были отданы князем Потемкиным черноморцам оставленные турками горды. Чепега распорядился их исправить и под руководством назначенного опытного в рыболовстве шапаря (смотрителя) успел выручить за 10 месяцев дохода в войсковой капитал до 9000 руб.

В следующем году весною было получено сведение, что турки собираются в значительных силах за Дунаем у Мачина. Командовавший в отсутствие Потемкина армиею князь Репнин решил перенести русское оружье с завоеванной земли на неприятельскую сторону. С этой целью, были назначены в поход два отряда войск, под командой генералов Кутузова и Голицына, из коих в первом находился и кошевой атаман Чепега с черноморцами. Переправившись чрез Дунай, Кутузов разбил турок под Бабадагом и соединился с Голицыным. Не продолжая далее военных действий за Дунаем, русские войска возвратились на свою сторону. Но вскоре было получено известие, что турецкие войска вновь собираются у Бабадага. Тогда по приказанию Репнина, Кутузов 3 июня двинулся за Дунай, а на другой день отправился туда и Чепега с черноморскими казаками, из которых 55 человек шли впереди проводниками отряда. На пути проводники заметили густую толпу неприятелей, и Чепега поспешил с своими казаками в авангард, где шел полковник Рибас с егерями. Последний по долгу службы, предложил было Чепеге, как старшему в чине, начальство, но Захарий Алексеевич вежливо отклонил это предложение, сказавши, что будут вместе начальствовать авангардными войсками. Тем временем неприятель скрылся.

На другой день бригадир Чепега сделал сам рекогносцировку и с высокого кургана заметил в стороне Мачина большое число турок, о чем тотчас донес Кутузову, от которого получил приказание идти в атаку на неприятелей. Отрядив против турок одной стороной 500 казаков, под командой войскового полковника Высочина, Чепега двинулся с остальными черноморцами другой стороной против наступавших врагов, которых он разбил и обратил в бегство. В это время показалась еще одна партия турок, с которыми Чепега вступил тоже в жаркое сражение. Турки опять начали отступать. Но Чепега ни прежде, ни после не преследовал убегавших врагов, так как получил предостережете от одного неприятельского запорожца, что турки нарочно отступают, чтобы, завлекши черноморцев в западню к оврагу, где стоял крымский хан с татарами, турецкими, запорожскими и некрасовскими казаками до 8000 чел., — ударить черноморцев в тыл.

Видя неудачу с черноморцами турки начали вызывать перестрелкою подошедших донцов, что бы хотя их завлечь в ханскую засаду, но тут уже Чепега вступил в права авангардного начальника и приказал как донским казакам, так и прочим регулярным частям, под командой Рибаса находившимся, не гнаться за турками; премьер-майору Белухе велел занять гору, скрывавшую ханские войска и стать фронтом против неприятеля, а сам со всеми черноморцами пошел с фланга в атаку на хана.

Напрасно, не ожидавший такого нападения, именитый татарин старался прорвать ряды черноморцев и подоспевших рибасовских егерей, напрасно производил стремительные натиски, чтобы отбросить нападавших, ничто не имело успеха и храбрый Чепега, разбил хана на голову и преследовал нестройные толпы неприятелей до р. Густболя, устилая путь трупами их. В этом деле Чепега потерял убитыми 4 и ранеными 35 человек; потеря же неприятелей была неизмеримо больше.

Возвратившись к отряду, бригадир Чепега получил новое приказание Кутузова преследовать еще и далее отступавших турок. Исполняя это приказание, Чепега, не давая отдыха себе и своему отряду пустился, в атаку на турок, но последние, видя поражение хана рассеялись и начали убегать. Несмотря на это, Чепега все-таки успел догнать кое-каких неприятелей и в сражении с ними отбил несколько древок с знамен, которые турки, не имея сил спасти сами рвали на куски; кроме этого Чепега захватил три пушки, тяжелый обоз и 6 пленных.

Разбитые бригадиром Чепегою на всех пунктах турки бросили Бабадаг, который на другой день Чепега с Рибасом разорил, сопротивлявшихся турок перебил, окрестные селения выжег и в завершение победы представил Кутузову еще до 30.000 четвертей хлеба бывшего в Бабадагских складах, 8 медных пушек и турецкий лагерь.

Этот блестящий подвиг кошевого атамана остался без награды. Причиной этому можно полагать была все та же месть Кутузова, которая преследовала Захария Алексеевича и под Бендерами.

В следующий поход самого князя Репнина за Дунай с тремя корпусами войска, кошевой атаман Чепега с черноморскими казаками находился под начальством генерала Голицына. 28-го мая произошло сильное сражение русских с турками под Мачином, и когда турки всей массой конницы обрушились на Голицына, то Чепега со своими казаками подоспел на помощь и в жестоком бою оттеснил неприятельскую кавалерию, но и сам понес большой урон: 2 полковника, 4 старшины и 28 казаков были ранены, 1 хорунжий и 6 казаков убиты, но за то черноморцы в этом сражении принесли большую пользу корпусному командиру Голицыну и доказали еще храбрость, отличавшую их во все время этой войны; в награду за отличие при взятии Мачина атаман Чепега пожалован орденом кн. Владимира 3-й степени.

Ко всему сказанному о деятельности Захария Алексеевича Чепеги, следует прибавить, что князь Потемкин во все время войны с турками старался вызвать из заграницы турецких запорожцев и для этого не раз поручал ему вести переговоры с теми запорожцами. Но должно быть Чепега, будучи храбрым воином, хорошим администратором, не был искусным дипломатом, и переговоры его с запорожцами, поднимавшими свое оружие за султана против русских, не имели желанного успеха; они переходили на нашу сторону только по одиночке и небольшими партиями, причислялись к Черноморскому войску, но главные силы их оставались в рядах турецких войск.

В 1791 году война с турками окончилась, а вместе с ней окончилось и жительство черноморцев на отведенной им земле между Бугом и Днестром. Покровитель и благодетель черноморцев светлейший князь гетман Григорий Александрович умер, представление его об утверждении за Черноморским войском этой земли осталось без последствий. Черноморским казакам давали один только Таманский остров, на который они по Высочайшему повелению и должны были переселиться на жительство.

"Зажурился" кошевой атаман Чепега о новом разорении едва только устроившихся своих казаков, собрал раду и на ней предложил думу думать, как исполнить волю Государыни: откладывать переселения было невозможно и переселяться всем черноморцам на небольшой Таманский остров было немыслимо, расходиться казакам по-прежнему в разные места крайне было прискорбно; это значило самим убить свое войско и закрыть уже навсегда войсковой кош.

По обсуждении этого важного вопроса на раде решено было послать к Царице депутацию с прошением об определении для поселения черноморских казаков кроме Тамани еще и Кубанскую землю. Главным представителем черноморской депутации был избран войсковой судья полковник Головатый, который в марте 1792 года с почетными старшинами отправился в Петербург.

Кошевой атаман Чепега, отправив всю пехоту черноморских казаков морем на войсковой флотилии на Тамань и сам начал подготовляться с остальными черноморцами в поход, но для этого стал выжидать результат посольства Головатого. К счастью для черноморцев оно увенчалось полным успехом. Милостивая Государыня Высочайшею грамотою 30-го июня пожаловала Черноморскому войску в вечное владение Кубанскую землю с островом Фанагорией (Тамань). Кроме этого пожаловала этому войску знамя, серебряные литавры (с таковыми же двумя трубами) и на дорогу в дальний путь хлеб и соль, а кошевому атаману Чепеге богатую саблю.

С такими дарами Антон Андреевич Головатый прибыл в Слободзею 15-го августа и был встречен кошевым атаманом с большой церемонией.

Отпраздновав Монаршую милость Захарий Алексеевич двинулся с черноморцами и их семействами на Кубань.

Перезимовавши на Ейской косе, кошевой атаман Чепега передвинулся весною 1793 года с черноморцами к самой р. Кубани, где занял постами кордонную линию по этой реке, против обитавших на противоположном берегу закубанских горских черкесских народов.

Расположив семейных запорожцев слободами при самой Кубани под прикрытием казачьих постов, Чепега с остальными строевыми казаками стал лагерем в Карасунском куте, построил крепость и там основал войсковой кош, названный уже городом, Екатеринодар. В нем было открыто уже не кошевое, а войсковое правление, построена войсковая Троицкая церковь, по примеру Слободзейской, из которой полотна, иконостас и церковная утварь были перевезены Чепегой с Днестра на Кубань, и сооружены по примеру Запорожской Сечи куренные здания для помещения куренных атаманов и холостых бездомных казаков.

Переселение черноморцев из-за Буга на Кубань большими партиями под начальством партионных полковников тянулось в 1792—1793 гг., но и после этого еще много прибывало казаков из прежних мест жительства в Черноморию, из числа живших в Запорожье. В 1794 г. была произведена перепись всем переселенцам на Черноморскую войсковую землю и оказалось мужских 12.645 и женских 5.526 душ.

В этом году Чепега сделал распоряжение о расселении по войсковой земле куренями всех наличных черноморцев, находившихся частью во временнорасположенных при Кубани слободах и таборах, а также и в прочих местах расположившихся, и чтобы не было ропота, что одним казакам назначено для поселения место лучшее, а другим худшее, вызвал в Екатеринодар всех куренных атаманов и дал им жребий, какому куреню, где селиться.

Тягостно было для казаков переселение из за Буга на Кубань, да не менее тяжко было их положение и при по селении на пустынной Кубанской земле, где не было до прихода их ни людей, ни дорог, ни мостов, ни перевозов и, что самое главное, строительных материалов внутри Черноморья; но заботливый атаман Захарий Алексеевич изыскивал всевозможные средства для вспомоществования казакам в их первоначальном домоустройстве. Взявши под охрану прикубанские леса, отпускал из них строительный материал казакам, каждому, по мере действительной надобности, завел приятельские отношения с соседями своими закубанскими черкесами, которые снабжали черноморцев на первое время их водворения хлебом, разными жизненными продуктами и горскими изделиями.

По преданиям, многие казаки по приходе на Кубань, завидя обширные степи, обитаемые одними только зверями, хотели разбежаться, но Чепега мудрыми советами, щедрыми обещаниями пособий, лаской и угрозой сумел удержать на месте легкомысленных казаков, предоставив им свободное пользование войсковыми земельными угодьями: богатыми рыболовными водами и соляными промыслами.

Я не могу перечислить всех распоряжении Захария Алексеевича относившихся к благоустройству черноморцев на войсковой земле, скажу только, что это был добрый хозяин войска и попечительный отец войсковой казачьей семьи.

Среди забот по устройству Черноморского войска на Кубанской земле, кошевой атаман Чепега был вызван по Высочайшему повелению в 1794 году с двумя конными казачьими пятисотенными полками в Польшу. Отправив казаков по маршруту в путь под командою полковых командиров, Чепега по приказанию графа Зубова поехал в Петербург. Нелишним будет привести хотя часть письма его из столицы приятелю своему Федору Бурсакову: —"6-го числа июля я был представлен Ея Императорскому Величеству и допущен к ручке, а 9-го числа Его Высочеству Великому Князю Павлу Петровичу, супруге его Марии Феодоровне и всей царской фамилии и того числа обедал у царского стола, где и Государыня изволила кушать. За обедом сперва граф Платон Александрович (Зубов), а после Ея Величество присылали мне в бутылке с рюмкою вина; потом Всемилостивейшая Государыня, оказывая мне высокую Монаршую милость, соизволила пожаловать при окончании стола на тарелке винограда и персиков...".

На другой день, по соизволению Государыни придворные чины показывали Захарию Алексеевичу все царские покои внутренних дворцов, кунсткамеру, арсенал и другие достопримечательности в Петербурге и Царском Селе. Показывавшие говорили, что такого благодеяния Царицы не многие удостаиваются и что ему этим Государыня великую честь, делает.

Отпуская Чепегу на войну с поляками, Государыня еще раз обласкала старого храброго вождя черноморцев и, как говорят, сказала: "Бей, сынок, врагов отечества". И этот сынок действительно исполнял с усердием завет Монархини, и за особые отличия в сражениях с поляками и усердие к службе был произведен в генерал-майоры и назначен бригадным командиром, а за храбрость, оказанную при взятии штурмом Варшавского предместья Праги, награжден орденом Св. Владимира большого креста 2 степени.

На этом оканчивается военная деятельность последнего кошевого атамана войска черноморских казаков Захария Алексеевича Чепеги, урожденного Кулиш. Возвратившись с польского похода Захарий Алексеевич снова занялся внутренними делами своего войска. Так как к этому времени куренные селения заняли уже свои места, то войсковая территория была разделена на пять округов и в них открыты окружные правления. Под ближайшим руководством окружных полковников, жители Черномории устраивали пути сообщения, способствовавшие сношениям их с ближайшими городскими рынками—Керчью и Ростовом на Дону, откуда они могли получать все необходимое для домашнего обихода.

При упрочении домашнего обзаведения черноморских казаков, в мирное время, с развитием рыбной, соляной промышленности, и скотоводства, дававших хозяевам хороший доход, заботы для кошевого атамана уменьшались. От преклонных лет, изнурения походами, болей от старой тяжкой раны, силы Захария Алексеевича постоянно слабели. В начале 1797 года он простудился и 14 января умер от воспаления легких, на 71 году своей трудовой жизни.

В делах войскового архива сохранился церемониал погребения этого кошевого атамана. Этот интересный документ я считаю уместным привести здесь дословно.

"1797 года января 15 дня, была церемония препровождения кошевого атамана, генерал-майора и кавалера Захария Алексеевича Чепеги тела с дома до войсковой соборной церкви, нижеследующим порядком:

На сбор с вестовой пушки выстрелено один раз и потом в большой колокол продолжался час звона, по собрании начали от дома его шествие.

1. Архимандрит Феофан и войсковой протоиерей с десятью священниками в уборе с большими со свещами.
2. Псаломщики.
3. Евангелие с большим светильником.
4. Тело на колеснице везено шестью вороными лошадьми, которых каждую вели выбранные казаки, по обеим же сторонам оного тела по шесть человек старшин придерживали гроб с перевязанием черным флером рук и несением каждым свечей.
5. Крыша с положенными на ней крестообразно жалованных царской и гетманской двух сабель.
6. На двух сшитых с темного хорошого зеленаго сукна обложенных вокруг серебрянным позументом подушках два креста, на одной по правую сторону Владимирской 2 степени с звездою, на второй, по левую сторону, Георгиевской 3 класса.
7. Две лошади верховые, его любимые, в богатом уборе в руках ведены.
8. Жалованная войску булава.
9. По обеим сторонам дороги перначей золотых 12, серебряных 4, да медных 16.
10. Два больших знамени — белое и голубое.
11. Пракеров конных и пехотных 12.
12. Между коими на дороги впереди церковная хоругвь и крест, а впереди их два светильника. Все вышеписанное несено было куренными атаманами и старшинами.
13. Трехфунтовая войсковая пушка.
14. На серой лошади довбыш с жалованными войску серебряными литаврами, кои были покрыты тонким черным сукном.
15. На лошадях два трубача, с жалованными войску серебряными вызолоченными трубами, перевязанными черным флером.
16. По обеим же сторонам всего вышеписанного пешие 500, а впереди конные столько же, вооруженные казаки шли стройно, а впереди оных полковник на лошади с обнаженною саблею. При препровождении же тела от самого дома в церковь читано было 12 раз евангелие, за коими по прочтении каждого, палили казаки с пушки и мелкого ружья по одному разу, а 16 числа по отпетии божественной литургии и по отправлении над телом обряда погребения, тело покойного, таковым же порядком несено было до могилы, которая вырыта в крепости, по средине, на самом том месте, где имеет быть строиться войсковая соборная церковь. По опущении тела в могилу и по отпении вечной памяти выпалено было с пушек девять раз".

Покойный Захарий Алексеевич не был женат. Домашнюю жизнь вел самую простую, не любил роскоши и барских палат и умер в своей землянке, бывшей, как помнили старые черноморцы, в нынешнем городском саду, г. Екатеринодара, около больших дубов.

Портрета этого атамана не осталось. Говорят, что какой-то живописец хотел срисовать с него портрет и когда спросил позволения, то Чепега будто бы усмехнувшись ответил, „що тiлки богiв малюют".

---

Историко-биографический очерк П.П. Короленко. Кошевые атаманы Черноморского казачьего войска XVIII столетия. С.-ПЕТЕРБУРГ. Издание "Вестник Казачьих Войск". 1901. Дозволено цензурою. С.-Петербург, 2 Ноября 1901 года
© luterm. OCR. При использовании текста ссылка на данную страницу обязательна.