содержание

В конце 1784 года, сделано было по армии большое произвождение и я был произведен в генерал-ан-шефы , и назначен формировать два пехотные полка. Сие занятие несколько рассеяло горькие мои мысли, и я скоро дело кончил. Между тем Потемкин, могущество коего беспрестанно возрастало, сделался президентом Военной Коллегии, вытеснив оттуда Фельдмаршала Графа Чернышева, который имел врожденный дар всегда вводить везде порядок, и можно сказать, что в его начальство армейские дела шли как по музыкальным нотам. Я получил повеление ехать в Харьков для командования тамошними легкоконными полками. Весною 1787 года, Императрица прибыла водою в Кременчуг, где я по обе стороны улиц расставил войска, потом мимо Императрицы позводно маршировали в лагерь. По коротком пребывании в Кременчуге, Государыня изволила поехать в Крым и я с войсками пошел в Полтаву, где совершенно отыскал все, что происходило в Полтавской баталии, даже нашел и редуты, коих оставались знаки. Когда Императрица возвратилась в Полтаву, угодно ей было видеть место Полтавской баталии. Я чрез Князя Потемкина представил план, и Потемкин просил меня оный Государыне объяснить; я подле её коляски ехал верхом, и докладывал о всех мною поставленных на поле знаках, объясняя их на плане. На другой день она выехала в поле, где я представил маневры из всех легкоконных полков, Кутузовского егерского корпуса и трех гренадерских батальонов. Императрица была в восхищении пожаловала жене моей бриллиантовый букет, малолетнюю дочь мою во фрейлины, а меня подполковником Преображенского полка. По приезде в Москву, Императрица сказала тамошнему градоначальнику Еропкину: “Петр Дмитриевич! Я видела в Полтаве легкоконные полки: лучше этих полков ничего видеть нельзя!” 

Вскоре потом открылась война с Турками; Граф Румянцев вошел в Молдавию, а Князь Потемкин должен был брать Очаков. Сей последний никогда не мешался в военные распоряжения, а все старался выбирать себе под команду лучших генералов. Меня назначили состоять при Цесарской армии, также как Князь де-Линь был при нашей. Истинным предводителем Потемкинской армии был Князь Николай Васильевич Репнин. Князь Потемкин все разъезжал в коляске, хотя я его уговаривал сесть верхом, и подарил ему лошадь очень добрую и смирную. О всем этом походе сказать можно, что кто от роду не видал войска на походе, и тот увидел бы неустройство. Марши делали самый короткие, но людей и лошадей так перемучили, что сделали множество больных. Однажды, под Очаковым, Князь Потемкин за обедом выпил довольно много шампанского и венгерского ; сел верхом и со всеми генералами подался с пальбой вперед, и тут перестрелка часа два продолжалась. Я подъехал к Потемкину и стал его убеждать. Как шампанское более не действовало, и время начало вечерять, то мы поехали назад, и я после весьма удивился, когда нам объявили благодарность, всем поименно, по реляции Князя Потемкина!

Началась осада. Признаюсь, что мне без дела скучно было, и я всякий день просил, чтобы меня отправили в Цесарскую армию, но все оставался без отправления. Занимался я от скуки выезжать на перестрелки и ходить в траншеи. Началась осень; я занемог свойственною сему климату лихорадкою; видя притом вздорные и ни к чему не ведущая операции, кои чрезвычайно много в армии людей похищали, стал настоятельно просить отпустить меня в отпуск, что получа, поехал больной. Слышал, что под начало зимы войско дошло до отчаяния; Турки до скуки, а работы наши ни на сажень не подвигались. Но что может сравниться с храбростью Русских? Шестого Декабря крепость чудеснейшим штурмом взята была! Князю Репнину дан был особый корпус, а мне, при возвращении моем в армию по выздоровлении

поручена команда при Князе Потемкине, который все ехал в коляске, и я должен сказать, что был им очень доволен: он тут ни во что не вступался. Я повел войска к Дубоссарам на Днестре, где ставка Князя Потемкина весьма похожа была великолепием на визирскую; даже полковник Боур насадил вокруг сад в Английском вкусе. Капельмейстер Сорта с двумя хорами роговой музыки и прочих многих музыкантов нас вседневно забавлял. Казалось, что светлейший Князь тут намерен был остаться на всегда, но тут получил из-за Днестра от Князя Репнина, что он, с корпусом, составленным из бывшей армии Графа Румянцева, пришел к Измаилу, и оттуда идет назад. Это нас побудило, и я, не спавши, в одни сутки войско переправил; пошел в Кишинев, где стоял Турецкий паша, и как только наши легкие войска показались, Турецкая конница побежала. Я, скакав за казаками, увидел пехоту в овраге: велел драгунам спешиться и атаковать. Мы частью Турок перебили, а частью в полон перебрали. Храбрые же казаки не только конницу, но и самого пашу в плен привели.

Для оформления колонки использованы иллюстративные материалы с сайтов Бендерский замок (фоторепортаж), Бессарабия, Крепости России

По Некотором отдохновении мы пошли к крепости Аккерманну, куда пришед, я расставил всю артиллерии на высотах, в виду крепости, а позади войска. На другой день паша выслал мне сказать, что желает войти в переговоры. Я объявил о сем Князю Потемкину; он мне дал полную власть заключить капитуляцию, и в тот же день паша выслал своего уполномоченного. Я согласился выпустить гарнизон с его имуществом, под условием уступить нашей Императрице все, принадлежащее Султану: артиллерию, порох, провиант, и на сих условиях, в десять часов следующего утра, я крепость и город занял. Словно, как бы войны не было: наши с Турками обходились ласково, и по вступлении, в тот же день, все лавки были отперты. Оставив тут гарнизон и сделав распоряжения, пошли мы к Бендерам, где я имел под начальством, пятьдесят шесть тысяч войска, и разными колоннами , в одну минуту, по данному от меня предписанию , крепость была обложена по обеим сторонам Днестра. Я въехал в Форштат, но Турки производили пальбу с такою осторожности, что казалось боялись кого убить, чтобы нас не раздразнить. Приметив, что крепость вовсе не намерена обороняться, я приехал к Потемкину, сказал ему свое замечание, и мы отправили парламентера им сказать: что войско Русское с тем пришло, чтобы Бендеры взять, а хотят ли они без траты людей крепость отдать или намерены защищаться, все таки по позднему осеннему времени мы не можем тут долго забавляться, и участь Бендер непременно решится в одни сутки. В ответ мы получили, что все три паши к нам для переговоров будут. После обеда они приехали, и я с ними, чрез переводчика, до самой полуночи возился. Наконец обещались они на то же утро отворить ворота на условиях, на каких и сдался Аккерманн. Они поехали в крепость, а я пошел к Потемкину, лежащему в кибитке на постели и поздравил его с Бендерами. Он меня очень благодарил, и сказал: “выпьем славного венгерского, которое мне сегодня майор Скипор из Кракова привез!” Мы выпили венгерского по большой рюмке, не менее порядочного стакана. Утром я занял город и тотчас же в нем лавки открылись. За сию кампанию получил я от Государыни Андреевский орден. Между тем Шведская война продолжалась. Из всех полков гвардии назначалось туда по батальону. Я, будучи гвардии подполковником изъявил желание быть на войне, на что Государыня изволила мне отвечать, что по моим заслугам ей не угодно, чтобы я находился под начальством товарища .

Между тем дворы Английский и Прусский России не благоприятствовали, и Польские войска в Белоруссии собирались. Я был послан в Белоруссию с весьма малым корпусом; приготовлялся к войне; занимал нужные посты. Шведская война кончилась и я ожидал, что корпус мой умножится и я буду в возможности действовать, но вместо того, составили армию; включили в нее мой корпус, и назначили командиром армии Графа Ивана Петровича Салтыкова. Я подал прошение уволить меня из службы; уехал в Москву, где получил увольнение, и занялся своими делами. Я ожидал, что моя карьера совсем кончилась, как вдруг получаю от Императрицы приглашение явиться в Петербург, где объявила мне Императрица волю свою: назначить меня , на место умершего Кречетникова, главным начальником, войск в новоприобретенных от Польши провинциях. Я подал Государыне прошение, чтобы в случай смерти моей, жена моя имела право владеть всем моим имением. Прошение мое было во всей силе конфирмовано.

По приезде моем в главную квартиру, я увидел, что подрядчики ставят на войска четверть муки по семи рублей серебром; а между тем я мог воспользоваться приближением контрактов, в кое время все в Польше дела в хозяйстве оканчиваются, и потому тогда все дворяне имеют крайнюю в деньгах нужду. Я тотчас публиковал, что кто из помещиков пожелает иметь со мною дело, то я плачу им чистыми деньгами за всю поставку, а между тем хлеб, до надобности, будет храниться у них, что сделало большое удовольствие всем помещикам и большую выгоду казне. В это время получил я от самой Императрицы двадцать тысяч червонцев, с повелением заготовить провианта в запас на целый год, и с уведомлением, что вслед за тем я получу еще восемьдесят тысяч червонцев. В тот же день приехал из канцелярии Графа Зубова отставной майор, и подал мне письмо от Графского правителя канцелярии Грыбовского, в коем он мне пишет, что известно Графу, что мне поручена закупка провианта, и по сему Граф приказал меня просить, чтобы я сей подряд отдал посланному при сем майору. На сие я отвечал, что у меня личных подрядов нет: что для казны ставят муку помещики, по такой цене, по какой подрядчикам нет никакой выгоды ставить, а господину майору выдал прогоны и просил его ехать обратно. После сего не только я осьмидесяти тысяч червонцев не получал, но еще все мои представления были останавливаемы Графом Зубовым, и оставались без ответа. Я заболел, просил об увольнении, был уволен от должности, и на мое место назначен Граф Иван Петрович Салтыков. По моем выздоровлении, Государыня приказала мне осмотреть Финляндию, и донести, в каком состоянии, по военной части, сия область. Мне сторона сия была вовсе неизвестною, и я с удовольствием не оставил ни одного места где-бы не побывать, ездя частью в линейке, частию верхом, а немного в рыбачьих лодках. Возвратясь, я подробно о всем представил. Императрица моим донесением весьма осталась довольною. Я стал просить, чтобы меня отпустили в Москву, но приказано было учредить при Военной Коллегии комиссию, под моим председательством, для уравнения военных сухопутных награждений с морскими. В сию комиссию со мною определили генерал-поручиков: Петра Ивановича Мелиссино, Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова и Князя Василия Васильевича Долгорукова. Когда их уведомили, что для заседания нашего в Коллегии все готово, мы съехались и я товарищам моим представил мой план, по прочтении коего просил их , неугодно ли будет им что-нибудь прибавить или убавить? Они согласились все так оставить, как я начертал; подписали со мною, отдали секретарю для переписки, и таким образом мы в один день свою комиссию и открыли и закрыли. Потом был я отпущен в Москву отпуском, но вдруг получил повеление командовать дивизией в Москве расположенной, а Михаил Михайлович Измайлов назначен главнокомандующим в Москве. По принятии команды я скоро усмотрел, что в городе укрывается много беглых солдат, а как господина Измайлова в то время в Москве не было, то я снесясь наперед с гражданским губернатором Князем Петром Петровичем Долгоруковым, приказал полиции сделать в домах обыск беглым; поставил за всеми заставами пикеты ловить безпашпортных, и таким образом мы человек семьдесят нахватали, но сие сделало в городе большой шум, мне по службе неприятности, я подал в отставку, и был вовсе уволен от службы. В Ноябре месяце 1796 года скончалась Императрица Екатерина, и на престол вступил Павел I…

содержание

Опубликованы: П.В. Долгоруков "Сказания о роде Князей Долгоруковых", СПб 1840.